Майкл Бейджент - Свитки Мертвого моря
Это все равно что не суметь определить назначение стреляных гильз из-под патронов и свинцовых конусообразных предметов, то бишь пуль, во множестве встречающихся вокруг полигона Коррал в Томбстоне, штат Аризона, США. Между тем профессор Кросс, неукоснительно следуя по стопам де Во, а потому будучи не в состоянии определить назначение этого объекта, туманно упоминает о «сооружении, напоминающем кузницу».
Установлено, что внутри развалин Кумрана найдено немало стрел; и хотя можно, конечно, говорить, что они были обронены атаковавшими римлянами, по мнению профессора Драйвера, «столь же вероятно, что они принадлежали самим обитателям общины». В целом военный характер руин настолько очевиден, что другой независимый ученый, профессор Гольб из Чикагского университета, пошел еще дальше, утверждая, что они представляют собой развалины исключительно военного объекта.[82] По мнению Гольба, свитки отнюдь не были составлены или переписаны в Кумране; их доставили туда из Иерусалима специально для того, чтобы спрятать и уберечь от врагов. «В культурном слое, – подчеркивает профессор Гольб, – не найдено ни клочка папируса или пергамента… а также никаких следов письменных принадлежностей…»
Помимо древних монет и самих развалин, наиболее важным корпусом внешних свидетельств, использовавшихся международной группой для датировки свитков Мертвого моря, являются данные палеографической экспертизы. Палеография – это сравнительная научная дисциплина, изучающая древние рукописи. Основываясь на допущении о строго хронологической и линейной прогрессии в эволюции почерков, она оценивает суммарные изменения специфических форм и характера написания букв, что, как считается, позволяет определить время создания всей рукописи. Так, например, на чердаке случается обнаружить какую-нибудь старинную грамоту или другой подобный документ. И, основываясь не на его содержании, а исключительно на особенностях почерка, можно уверенно утверждать, что он относится именно к XVII, а не к XVIII в. И все же палеография в значительной мере носит характер любительского дилетантизма. Со строго научной точки зрения эта дисциплина, прямо скажем, весьма далека от исчерпывающей доказательности. Применительно же к кумранским рукописям она и вовсе становится не слишком достоверной, давая иной раз просто смехотворные результаты. Тем не менее в попытке развенчать выводы Рота и Драйвера, основанные на содержании самих рукописей, де Во объявил палеографию серьезным источником научных доказательств. Таким образом, следующие псевдоаргументы, с которыми пришлось иметь дело Эйзенману, – это так называемые палеографические свидетельства возраста кумранских рукописей.
По утверждению Фрэнка Кросса из международной группы, палеография – «это, пожалуй, наиболее точное и объективное средство определения возраста рукописи». Он предлагает следующее объяснение этого:
«Мы должны решить проблемы, связанные с исторической интерпретацией наших текстов, первым делом определив время их создания по археологическим данным, свидетельствам палеографии и другим объективным методам, прежде чем обращаться к куда более субъективным методам внутренней оценки, то есть анализа их содержания».
Кросс даже не пытается объяснить, почему и на каком основании внутреннюю оценку содержания следует считать более «субъективной». По сути, это утверждение со всей ясностью показывает, почему палеография представляется столь важной сторонникам консенсуса: дело в том, что ее можно использовать для противодействия датировке на основе внутренних свидетельств – свидетельств, которые обретают истинный смысл лишь в контексте реалий I в. н.э.
Наиболее заметное палеографическое исследование свитков Мертвого моря принадлежит перу профессора Соломона Бирнбаума из отделения востоковедения Лондонского университета. Выводы, к которым пришел Бирнбаум, вызвали неумеренный восторг со стороны профессора Кросса, который окрестил их «монументальной попыткой анализа всех периодов развития древнееврейской письменности». Пытаясь парировать критические выпады, выдвинутые против этой экзегетической работы Бирнбаума, Кросс напомнил своим читателям, что «она принадлежит перу профессионального палеографа, стремящегося отвергнуть наскоки неспециалистов». Но понятно, что подобная оборонительная активность вызвана вопросом о достоверности палеографических доказательств.
Метод Бирнбаума является по меньшей мере шатким, напоминая не столько современную научную методику, на роль которой он претендует, сколько некий вариант нумерологии. Так, например, он исходит из предположения – впрочем, и все остальные его элементы базируются на столь же бездоказательных предположениях – о том, что весь спектр документов, найденных в Кумране, относится к периоду с 300 г. до н.э. по 68 г. н.э. Он рассматривал текст Книги Царств, найденный в пещере 4 в Кумране. Методично проанализировав весь текст, Бирнбаум обнаружил пятьдесят шесть образцов одного каллиграфического почерка и одиннадцать – другого. «С темнотою, – как заметил Шиллер, – тщетно бьются сами боги». Исходя из соображений, перед которыми даже боги почувствовали бы себя смущенными, Бирнбаум предложил следующее уравнение: отношение 56 к 11 равно отношению 368: х (368 – это число лет в рассматриваемом периоде, ах – дата, когда, по его мнению, был создан рассматриваемый текст). Полученное значение х – вычисленное, кстати сказать, по всем правилам чистой математики – составляет 72. Это число следует вычесть из 300 – по мнению Бирнбаума, гипотетической точки отсчета. В итоге он получил 226 г. до н.э.; результат, который, триумфально объявил Бирнбаум, «представляет собой нечто вроде абсолютной даты» создания рукописи Книги Царств. Понятно, что сказать «нечто вроде абсолютной даты» – это все равно что сказать «относительно абсолютная дата». Однако даже помимо подобных стилистических несуразностей, метод Бирнбаума, по словам Эйзенмана, «является, разумеется, совершенно абсурдным». Тем не менее Бирнбаум решил применить свой метод для определения «абсолютной даты» создания всех текстов, обнаруженных в кумранских пещерах. И самое тревожное в данной ситуации заключается в том, что сторонники консенсуса по-прежнему рассматривают эти «абсолютные даты» как не подлежащие сомнению.
Профессор Филип Дэвис из Шеффилда пишет, что «большинство специалистов, давших себе труд ознакомиться с этим вопросом, соглашаются, что использование палеографии в исследовании кумранских рукописей носит ненаучный характер», добавляя, что «всякие попытки установить точную дату создания свитков попросту смехотворны». Эйзенман высказывается на сей счет более решительно, описывая старания Бирнбаума как «нечто такое, что в любой другой области было бы оценено как псевдонаучные и незрелые методы». В доказательство своего утверждения он приводит следующий пример.
Предположим, что двое писцов переписывают один и тот же текст в одно и то же время, но младший из писцов недавно прошел обучение в «школе каллиграфии» и овладел более современным почерком. Допустим, что более старший писец сознательно использовал стилизованный почерк, который освоил в молодости. Предположим, наконец, что оба писца, из уважения к освященному временем характеру своей деятельности, намеренно воспроизводя старинный стиль, сложившийся за несколько веков до них, совсем как при создании в наши дни некоторых специфических документов – дипломатических нот или дипломов о присуждении премий, – решили написать текст на медном свитке. Так какова же будет подлинная дата создания этой рукописи?
В своих палеографических предположениях Бирнбаум упустил из вида один крайне важный факт. Если документ создается исключительно ради передачи информации, он, по всей вероятности, должен отражать наиболее передовой технический уровень. Именно так обстоит дело с технологиями, применяющимися для печатания большинства газет (до недавнего времени пресса Великобритании служила исключением из этого правила). Что же касается свитков, то все говорит о том, что свитки Мертвого моря предназначались не просто для передачи информации. Все свидетельствует о том, что они выполняли ритуальные (или по крайней мере ритуальные) функции и переписывались с особой любовью и тщательностью, что также являлось элементом традиции. Таким образом, весьма вероятно, что писцы позднейшего времени сознательно копировали стиль своих предшественников. И действительно, на всем протяжении письменной истории человечества писцы всегда были настроены крайне консервативно. Так, например, иллюминированные[83] манускрипты эпохи Средневековья неизменно стремились воспроизводить сакральный характер древних рукописей, а не новейшие достижения технического прогресса. Поэтому многие современные издания Библии воспроизводят «старомодную» печать. Действительно, трудно рассчитывать найти даже самые современные издания еврейской Торы, выполненные в стиле и манере слоганов на молодежных футболках.
