Архимандрит Киприан (Керн) - Евхаристия
Малые покровцы по установившейся практике, несмотря на замечание служебника о положении их «на единей стране святыя трапезы», принято класть не вместе; покров с дискоса кладут налево, сложив его предварительно так, как он был до покрывания на проскомидии; a покров с Потира кладут справа, причем его не складывают, но подгибают одну только его сторону, т. к. после причастия, при перенесении сосудов на жертвенник, воздух и дискосный покров в сложенном виде будут лежать на дискосе же, a Чашу со Святыми Дарами надо будет покрыть ее покровцом. В некоторых церквях на этот полусложенный покровец, лежащий справа от Чаши, полагают напрестольный крест и по бокам от него копие и лжицу. При соборном служении копие и лжица несутся одним из сослужащих; если же священник служит один, то по окончании всех предписанных действий он может с жертвенника взять эти священные предметы и положить их на престоле, ибо они ему будут нужны для раздробления Святых Даров и для причащения ими верующих.
Выше было достаточно категорически сказано о неправильности дальнейшего вынимания частиц и после молитвы проскомидии. Но если с этой практикой трудно бороться, то, во всяком случае, выниманию частиц должен быть положен предел до великого входа; по перенесении Даров на престол никакое вынимание частиц недопустимо, хотя эта поблажка находит себе применение в некоторых храмах.
После поставления Святых Даров закрываются врата и задергивается завеса.
Просительная ектения.
Диакон, выйдя из алтаря, произносит на солее просительную ектению, несколько более здесь пространную, чем эта же ектения на вечерне или утрене. Она дополняется на Литургии следующими прошениями:
«О предложенных Честных Дарех…».
«О святем храме сем, и с верою, благоговением…».
«О избавитися нам от всякия скорби…».
Если Литургия служится после вечерни (в дни навечерий Рождества и Богоявления, в Великий Четверг и Великую Субботу), то начинать надо ектению не просто: «Исполним молитву нашу», — a «исполним вечернюю молитву нашу…», и дальше не «дне всего совершенна, свята, мирна» и т. д., a «вечера всего совершенна…».
Просительная ектения на вечерне и утрене заканчивает собой службу, откуда и ее начальные слова «исполним». Она является развитием великой ектении. Сугубая ектения развивала прошения великой ектении в отношении всех людей вообще и в частности — в отношении только верных, a просительная ектения развивает то, что великая содержит в одном только прошении «заступи, спаси, помилуй», т. е. в отношении того, что потребно людям: Ангела Хранителя, прощения грехов, мирной кончины и т. д. Поэтому и начинается просительная ектения последним прошением великой: «Заступи, спаси, помилуй…».
Она весьма древнего происхождения. Очень похожие на нее диаконские прошения об «ангеле, иже на мир, о добрых и полезных, о христианской кончине» и т. д. находим уже в Апостольских постановлениях; похожие ектении есть и у армян, несториан и др. христиан. [305]
Священник читает в это время молитву приношения:
Литургия святого Иоанна Златоустого:«Господи Боже Вседержителю (Ам. 4:13), [306] Едине Святе, приемляй жертву (Пс. 49:14) [307] хваления от призывающих Тя всем сердцем (Пс. 9:2), [308] приими и нас грешных моление, и принеси ко Святому Твоему Жертвеннику, и удовли нас приносити Тебе Дары же и жертвы духовныя (Евр. 5:1; [309] 1 Пет. 2:5 [310]) о наших гресех и о людских неведениих (Евр. 9:7 [311]): и сподоби нас обрести благодать (Евр. 4:16 [312]) пред Тобою, еже быти Тебе благоприятней жертве нашей (1 Пет. 2:5), и вселитися Духу благодати Твоея Благому (Евр. 10:29 [313]) в нас, и на предлежащих Дарех сих, и на всех людех Твоих».
«Господи Боже наш, создавый нас и введый в жизнь сию, показавый нам пути во спасение, даровавый нам Небесных таин откровение: Ты бо еси положивый нас в службу сию (1 Тим. 1:12 [314]) силою Духа Твоего Святаго (Рим. 15:13 [315]): благоволи убо, Господи, быти нам служителем Новаго Твоего Завета (2 Кор. 3:6 [316]), слугам Святых Твоих Таинств: приими нас, приближающихся Святому Твоему Жертвеннику, по множеству милости Твоея (Неем. 13:22 [317]), да будем достойни приносити Тебе словесную сию и безкровную Жертву о наших согрешениих и о людских невежествиих (Евр. 9:7 [318]): юже прием во Святый и Пренебесный и Мысленный Твой Жертвенник, в воню благоухания (Еф. 5:2 [319]), вознизпосли нам благодать Святаго Твоего Духа. Призри на ны, Боже, и виждь на службу сию нашу, и приими ю, якоже приял еси Авелевы дары (Быт. 4:4 [320]), Ноевы жертвы, Авраамова всеплодия (Быт. 22:13 [321]), Моисеова и Ааронова священства, Самуилова мирная (1 Цар. 11:15 [322]). Якоже приял еси от святых Твоих апостол истинную сию службу, сице и от рук нас грешных приими Дары сия в благости Твоей, Господи (Пс. 118:68): [323] яко да сподобльшеся служити без порока Святому Твоему Жертвеннику, обрящем мзду верных и мудрых строителей (Лк. 12:42 [324]) в день страшный воздаяния (Ос. 9:7 [325]) Твоего праведнаго».
B этой молитве, последней перед самой анафорой, обращает на себя внимание новое призывание Святого Духа на Дары и на народ. Начиная с этой молитвы, ясно видно, насколько литургия святого Иоанна Златоустого короче Василиевой. Содержание и мысли те же, но литургия святого Василия гораздо полнее и ярче высказывает их. Выражение молитвы святого Василия о принятии этой жертвы, как были приняты жертвы Авеля, Ноя, Аарона и Самуила, идет из глубокой христианской древности; их можно найти в praefatio литургии СА VІІІ и в молитве в начале литургии верных в чине апостола Иакова. [326]
Ектения заканчивается возгласом иерея: «Щедротами Единороднаго Сына Tвоегo, с Нимже благословен (Пс. 118:12) [327] еси, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков».
Тотчас же после этого священник преподает «мир всем».
Целование мира.
Диакон, не сходя со своего места на солее, возглашает: «Возлюбим друт друга, да единомыслием исповемы», — на что хор отвечает: «Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную».
Священник в это время поклоняется три раза перед святой трапезой, произнося про себя трижды слова (Пс. 17:2-3 [328]): «Возлюблю Тя, Господи, Крепосте моя, Господь Утверждение мое и Прибежище мое». При этом он прикладывается к покровенным сосудам над дискосом и над Чашей и к краю святой трапезы перед собой. Тут он ничего не произносит, хотя кое-где практика узаконила слова: «Святый Боже, Святый Крепкий…». При соборном служении происходит после целования сосудов взаимное целование сослужащих иереев. Старший говорит: «Христос посреде нас», — на что младший отвечает: «И есть, и будет», и целуют друг друта в плечи (два раза) и рука в руку. В пасхальный период говорят: «Христос воскресе! — Воистину воскресе!»
То же должны делать и диаконы, если их несколько; они целуют крест на своих орарях, a потом и друг друга в плечо и произносят те же слова. При соборном служении предстоятель в это время отходит со своего места перед престолом несколько вправо, давая тем место остальным священникам подойти к месту перед престолом, приложиться к сосудам и также отойти в сторону, несколько дальше старшего священника. Этот обычай взаимного целования — очень древнего происхождения. О нем упоминают ранние христианские писатели: святой Иустин Философ (1 Апол. 65), святой Климент Александрийский (Педаг. III, II, § 81), Ориген (Толкование на посл. к Римлянам, 10:33), святой Кирилл Иерусалимский (Катехеза 23:3), псевдо-Дионисий Ареопагит (О Церк. Иерар., гл. 2) и Иоанн Златоуст во многих произведениях своих святой. Предписания давать друг другу целование в этот момент Литургии находим и в чинах литургии египетских церковных постановлений, Апостольских постановлений VIII книги, греческой апостола Иакова, сирийской, апостола Марка, Несторианской апостолов Фаддея и Мария, [329] и оно вошло таким образом по исторической преемственности и в наши Византийские литургии. В древности это лобзание мира происходило не только среди клириков, но также и среди мирян: мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Оно символически должно обозначать полное внутреннее примирение между христианами, намеревающимися участвовать в таинственном Жертвоприношении. Заповедь Спасителя (Мф. 5:23-24 [330]) прямо предписывает примириться сначала с братом, a потом уже приносить жертву к алтарю. Но это примирение и единодушие не есть только чисто моральное, оно означает не только наличие любви и примиренности между приносящими жертву, но должно быть в такой же мере и единомыслие, полное духовное единение. Поэтому-то непосредственно после целования мира возглашается Символ веры, как мерило догматического единомыслия всех христиан. Церковная молитва, a в особенности — евхаристическое Жертвоприношение, не может совершаться, если между молящимися не существует соборного единства, полной согласованности в вере. Евхаристия с инакомыслящими невозможна. Евхаристическое приношение может быть только «едиными усты» и единым сердцем, в единой вере, в согласии догматов, в одинаковом взгляде на основные вопросы веры и спасения. Невозможность молитвы с еретиками не есть гнушение ими или выражение своего высокомерия, a лишь требование полной догматической согласованности, как основания для самой литургической молитвы; необходимо согласие в истинах веры, — того требует церковная правда, поэтому молитва с инакомыслящими онтологически неверна. Потому-то перед целованием мира мы и слышим это приглашение Церкви: «Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы: Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную». Коль скоро нет этого единомыслия, нет и возможности литургического общения; и, наоборот, при восстановлении нарушенного церковного единства, т. е. при присоединении отколовшихся в раскол или ересь, выражением этого восстановленного единства между одной и другой иерархией служит литургическое общение. Епископ сослужит с присоединенным епископом (некогда раскольником или еретиком) или с клириками. До восстановленного догматического и канонического единства нет и не могло быть евхаристического общения. Не было исповедания единомыслия, не было единства догматического сознания, посему и Христос не был между ними. Таким образом, из этого древнего обычая лобзания мира и исповедания своего единомыслия логически следует необходимость открыто и во всеуслышание исповедать свою веру.
