Григорий Нисский - Избранные творения
Тайна же, заключающаяся в сказании о царице ефиопской, почему, оставив ефиопское царство и прошедши столь великия разстояния, поспешает она к Соломону по славе о мудрости его, принося царю в дар камение драгое, золото и сладости ароматов (3 Цар. 10, 10), соделается ясною для познавшаго, к какому из евангельских чудес она относится. Ибо кто не знает, что первоначально церковь из язычников прежде, нежели соделалась Церковию, черна была идолослужением, и великим растоянием неведения (Деян. 17, 30) отделялась оть ведения истиннаго Бога? Но когда явися благодать Божия (Тит. 2, 11), возсияла Премудрость, и истинный Свет излиял лучи свои к седящим во тме и сени смертной, тогда, поелику Израиль смежил очи для Света, и сам себя соделал далеким от причастия благ, приходят ефиопляне — с верою притекающие язычники, и бывшии иногда далече стали близ (Ефес. 2, 3), омыв черноту таинственною водою, так что Ефиопия предваряет руку свою к Богу (Псал. 67, 32), и дары приводит Царю (Псал. 71, 10): ароматы благочестия, злато Боговедения и камение драгое делания заповедей и добродетелей.
Но что имея в виду, с сего начинаю предстоящее нам обозрение речений, объясню это в слове, предложив уже наперед буквальное чтение Божественных словес, которое таково: одр сотвори себе Царь Соломон от древес ливанских. Столпы его сотвори сребряны, и восклонение его злато: восход его багрян, внутрь его камение постлано, любов от дщерей иерусалимских (Песн. 3, 9–10). Посему, как в изследованном прежде о Соломоне Слово нашло, какими чертами в этом лице описывается таинство храма, так и уготовлением одра означается домостроительство о нас, потому что Бог многообразно бывает в достойных Его, столько бывая в каждом, сколько возимеет каждый силы и достоинства. Ибо один делается некиим местом Божиим, а другий — домом, иный — престолом, а иный — подножием; а еще иный делается колесницею или послушным конем, приемлющим на себя добраго Всадника и в угодность Правящему совершающим свой бег. А как научаемся теперь, иный бывает и одром [21] Его, именно же, кто премудростию Его устрояется не только из дерев ливанских но и из золота, серебра, багряницы и камней, что прилично каждой части, и чем приводится в действие любовь Божия, потому что не всякий вмещает действенность любви, но разве о ком известно по жизни, что это дщерь вышняго свободнаго Иерусалима (Гал. 4, 26). Посему, что носящий в себе Бога служить одром Обитающему и Возседающему в нем, это может быть ясным и прежде наших объяснений; потому что кто, подобно святому Павлу, живет не к тому сам, но имеет живущаго в нем Христа (Гал. 2, 20), и представляет доказательство глаголющаго в нем Христа (2 Кор. 13, 3), тот в собственном смысле называется и бывает одром для Носимаго на нем и им Держимаго. Но не в этом состоит искомое нами; надлежит же паче со тщанием выразуметь, что означается разнообразием и разнородностию вещества.
Итак, почему на устроение одра вместе с золотом, серебром, багряницею и каменьями берется и дерево? Между тем, премудр архитектон Павел вместе с сеном и тростием, и дерево признает негодным к построению дома, как истребляемое искушающею дело губительною силою огня (1 Кор. 3, 10–13). Но мы знаем некоторый род дерева, не остающагося тем, что оно есть, но превращающагося в золото, или серебро, или что–либо иное драгоценное. Ибо в велицем дому Божием, — говорит Апостол, — есть сосуди злати и сребряни по естеству, давая сим, как думаю, разуметь тварь безплотную и духовную, а также древяни и глиняни, означая ими, может быть, нас, которых преслушание оземленило и сделало глиняными, а грех вкушением от древа из золотых сосудов обратил в деревянные. По достоинству же вещества распределяется и употребление сосудов: те, которые из вещества более дорогаго, назначаются в честь, а другие оставляются на служение нечестное. Но что говорит о таких сосудах Павел? Что во власти сосуда, по собственному его произволению, или из деревяннаго сделаться золотым, или из глинянаго серебряным; ибо Апостол говорит: аще кто очистит себе, будет сосуд в честь Владыце, на всякое дело благое уготован (2 Тим. 2, 20–21). Посему, сказанным приводимся, может быть, несколько к предлагаемому в слове умозрению. Гора Ливан во многих местах Святаго Писания упоминается в показание сопротивной силы; так, когда говорится у Пророка: стрыет Господь кедры ливанския, и истнит я и Ливан, яко тельца (Псал. 28, 5–6), очевидно, того тельца, который в пустыне стерт в прах Моисеем, и по мелкости частиц стал удобопиемым для Израильтян. Ибо пророчеством объясняется здесь, что, не только порожденныя сопротивною силою бедствия, но и самая гора — первоначальный корень зла, этот Ливан, питающий вещество таковых дерев, приведены будут в ничто. И так мы некогда были деревами на Ливане, пока укоренялись в нем порочною жизнию и прелестию идольскою; но поелику словесною секирою ссечены мы с Ливана и стали в руках Художника, то соделал Он из нас одр Себе, естество дерева пакибытием претворив в серебро и золото, в доброцветную багряницу и в блестящие камни.
И как, — говорить Апостол, — Бог каждому в меру его разделяет дары Святаго Духа, одному дает пророчество, по мере веры (Рим. 12, 6), а другому — другое какое–либо из действ, к какому каждый сроден и какую может приять благодать, или став оком тела Церкви, или будучи поставлен на место руки, или подпирая тело, как нога, так и в устройстве одра один делается столпом, другой восходом, иный же, как часть служащая для головы, наименован восклонением, а есть и такие, которые назначены внутрь. Для всего этого, по какому–то закону, примышляет Художник неоднородное вещество на убранство, но, хотя все украшается красотою, однако же для каждой из сих частей примышляется различная и соответственная краса. Почему столпы одра — серебро; а восходы их — багряница; восклонение же под головою, на которое Жених приклоняет главу Свою, — из золота, и вся внутренность испещрена драгоценными камнями. А потому под столпами разуметь должно столпов Церкви, у которых слово в точности сребро чисто и разжжено (Псал. 11, 7). Багряница же — это в высоком житии восшедшие на царство; потому что багряница почитается отличительным признаком царскаго достоинства, И владычественное его, на что Устроивший одр восклоняеть главу Свою, — это золото чистых догматов. Все же невидимое и сокровенное украшается чистою совестию драгоценных камней, и из них всех составляется любовь от дщерей иерусалимских (Песн. 3, 10).
А если угодно кому одром назвать всю Церковь, и части одра разделит Он, по различиям действий каким–либо лицам, как говорено было о сем прежде; то и в сем случае весьма удобно будет Слову части одра применить к каждому чину, установленному в Церкви, как говорит Апостол: положи Бог в Церкви первее Апостолов, второе Пророков, третие учителей, потом и все один за другим чины (1 Кор. 12, 28), к совершению святых (Ефес. 4, 12). Посему под именами веществ, служащих к устройству одра, разумеются священники и учители, и честное девство, внутри одра чистотою добродетелей блистающее, как бы какими лучами камней. Но о сем довольно.
Последующая же часть слова заключает в себе увещание невесты дщерям иерусалимским. Как великий Павел почитал для себя ущербом, если не соделает всех (1 Кор. 7, 7) причастниками собственных своих благ, а потому слушающим говорил следующее: будите якоже аз: зане и аз был некогда подобен вам (Гал. 4, 12), и: подражатели мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. 11, 1): так и человеколюбивая невеста, сподобившись сама Божественных Владычних таин, когда увидела ложе Царя и соделалась Его одром, взывает отроковицам (а ими могут быть души спасаемых), говоря: долго ли останетесь заключенными в вертепе этой жизни? Изыдите из прикровений естества, видите дивное зрелище, став дщерями Сиона, зрите венец весьма приличный главе Царя, который возложила на него матерь по слову Пророка, говорящаго: положил еси на главе Его венец от камене честна (Псал. 20, 4). Конечно же, никто из осмотрительных в суждении, когда речь о Боге, не будет строго разбирать значения имени, почему вместо Отца упоминается матерь, в том и другом речении находя один смысл, потому что Божество и не женскаго, и не мужескаго пола. Да и как о Божестве помыслить что–либо подобное, когда и в нас — людях не на всегда остается это, а, напротив того, когда вси делаемся едино о Христе, тогда и признаков сего различия совлекаемся с целым ветхим человеком (Гал. 3, 28)? Посему–то всякое, какое ни найдется, имя равносильно для указания на естество нетленное, потому что ни женский, ни мужеский пол не сквернят своим именованием значения, какое имеет естество пречистое. Посему–то в Евангелии говорится, что Отец творит браки (Матф. 22, 2), и Пророк Богу говорит: положил еси на главт Его венец от камене честна: а здесь сказано, что венец на Жениха возлагается матерью. Поелику брак один, и невеста одна, и Одним возлагается на Жениха венец, то вовсе нет разности, назвать ли единороднаго Бога Сыном Божиим, или, по выражению Павла, Сыном любве Божией (Кол. 1, 13); потому что по тому и другому именованию одна сила уневещивает Его для сожительства с нами. Посему невеста говорит отроковицам: изыдите и будьте дщерями Сиона, чтобы с высокой стражбы (так толкуется Сион) возмогли вы увидеть чудное зрелище — венценоснаго Жениха. Венцем же для Него делается Церковь, вокруг обемлющая главу Его одушевленными камнями. Соплетатель таковаго венца есть любовь, и не погрешит, кто матерью назовет ее, или любовию; потому что, по слову Иоанна, Бог Любы есть (1 Иоан. 4, 8). Этим венцем, — сказует невеста, — увеселяется Жених, восхищаясь брачным сим украшением: ибо радуется, как действительно соделавший Церковь Своею сожительницею, увенчаваемый добродетелями отличнейших в ней. Но лучше присовокупить самыя Божественныя изречения, буквально читаемыя так: дщери Сиони, изыдите и видите Царя Соломона в венце, имже венча Его мати Его, в день обручения его, и в день веселия сердца Его (Песн. 3, 11).
