Фотий Константинопольский - Сочинения
83
Эпитет ?gnwston употреблен здесь именно в смысле ”незнатный, неименитый»; ср.: Eisagoge, XI.35: o? ?gnwstoi tin martUrwn ka? basan…zesqwsan e“ de»soi ”незнатные свидетели пусть подвергаются и пытке, если потребуется» [Васильевский В.Г. Труды. Т. III. Пг., 1915. С. CXXV–CXXVII]. Слова ”получил имя от похода на нас» едва ли следует понимать в буквальном смысле как свидетельство того, что само имя руси до этого не было известно в Византии: вспомним хотя бы известное по ”Бертинским анналам» посольство к императору Феофилу, отцу Михаила III. Более подходит по контексту смысл ”сделался именитым, прославился». Сопоставляя этого выражения со словами русской летописи о том, что именно со времен Михаила ”нача ся прозывати Русьска земля» (см. раздел ПВЛ), можно отметить, что и древнерусская традиция связывает выход руси на историческую сцену с походом 860 г.
84
Нападавшие отступили, обремененные богатой добычей. Именно это позволило западным источникам (ХВ, послание папы Николая) описывать набег как удачный. Данные слова Фотия позволяют, кажется, рассеять сомнения исследователей (Vasiliev A.A. The Russian Attack… P. 55; Phot. Hom. P. 78), затруднявшихся относить упомянутые сообщения к данному походу, окончившемуся, как известно, гибелью русского флота во время бури.
85
Эпитет, который, казалось бы, мало подходит для славян; впрочем, в значении ”бродячий, не сидящий на одном месте» он вполне мог быть употреблен в отношении руси, в то время резко расширившей зону своей активности и стремительно перемещавшейся по огромным пространствам Восточно–Европейской равнины. Долгое время важнейшим элементом власти русских князей было полюдье, которое могло восприниматься как постоянное перемещение с места на место, своего рода кочевание; в X в. Константин Багрянородный называет его gUra ”кружение» [УИ, 9.107].
86
Вся фраза выражает мысль о ничтожности нападавших, поэтому и такие эпитеты как ?fUlakton ”не имеющий охраны, беспечный, небдительный» и ?strat»ghton (см. ком. 26 к разделу Г1) следует понимать в смысле полного отсутствия у варварской толпы дисциплины и военного искусства, что должно было подчеркнуть позор поражения для ромеев, гордившихся порядком и организацией.
87
Убийство младенцев, захваченных во время войны у врагов, практиковалось многими древними народами (ср. известный библейский пример: Пс. 136, 9). Об этом обычае славян как о примере их дикости упоминает трактат Псевдо–Кесария, середина VI в. [Свод древнейших письменных известий о славянах / Сост. Л.А.Гиндин, С.А.Иванов, Г.Г.Литаврин. М., 1994. Т. I. С. 254].
88
Важное место, проливающее некоторый свет на обстоятельства осады, но не простое для перевода. Манго, считая текст испорченным, полагает необходимым либо опустить oUpw, либо изменить его на oUtw. Он видит здесь указание на неудачный штурм города, после которого осажденным были предложены условия сдачи, так как ”русские едва ли стали бы снисходительнее, если бы город не сдался на их милость» (since the Russians would hardly have become more compassionate if the city had not submitted to their clemency — Phot. Hom. P. 100. Note 23). Но на мой взгляд речь здесь идет о другом: осадив город, нападавшие не спешили со штурмом стен (добыча и без того была богатой), но надеялись выторговать выгодный выкуп. В этом и проявлялось их ”милосердие», и поэтому Фотий говорит о том, что в руках осаждавших находилась судьба города. Какие–то переговоры велись наверняка, но судить об их содержании на основании свидетельств Фотия не представляется возможным (речь скорее всего должна была идти о крупной дани, как это случилось спустя полвека при Олеге).
89
Число судов нападавших, согласно источникам, было 200 (СЛ, ком. 9) или 360 (ХВ). У Фотия корабли руси названы nAej, в ЖИ и СЛ — plo‹a. По всей вероятности, в них следует видеть не примитивные однодеревки–моноксилы (долбленые лодки, засвидетельствованные у славян еще в VII в.), а крупные морские ладьи, снаряжение которых на базе моноксил описывает Константин Багрянородный [УИ, 9.84–86 и прим. 2 на с. 307–308; ср.: Vasiliev A.A. The Russian Attack… P. 190–191]. М.В.Левченко, критикуя Васильева, настаивал, что в данном случае речь идет именно об однодеревках, но при этом допускал, что их размеры ”могли быть различны — от маленького челна до крупных ладей» [Левченко М.В. Фальсификация… С. 155]. См. также: ЖИ, ком. 11. Вместимость русских судов Х в. составляла от 40 [ПВЛ под 6415 г.] до 100 человек [Macoudi. Les Prairies d’Or / Ed. C.Barbier de Meynard. Paris, 1864. T. II. P. 18], что позволяет определить размер войска руси не менее чем в 8000 воинов. Корабли викингов той же эпохи вмещали до 100 человек. Для сравнения приведем вместимость византийских кораблей того времени: 50–100 человек вмещали хеландии [Annales quos scripsit Abu Djafar Mohammed ibn Djarir at–Tabari / Ed. M.de Goeje. Series III. Lugduni Batavorum, 1889–1901. P. 1417], массивности которых Лиутпранд противопоставлял маневренность русских однодеревок в 941 г. [Liutpr. Antapodosis, V.15]; еще крупнее были памфил (130–160 человек) и быстроходный дромон (230 гребцов и 70 воинов) [Constantini Porphyrogeniti imperatoris De cerimoniis aulae Byzantinae / Ed. J.J.Reiske. Bonnae, 1830. T. II. P. 664–678]. В Византии высоко ценили русских моряков: среди 50 тысяч участников грандиозной морской экспедиции против арабов, задуманной Львом VI спустя 50 лет после описываемых здесь событий, отряд из 700 росов упомянут особо, причем платили им по 10 1/3 номисмы на человека, что более чем вчетверо превышало жалованье византийских моряков–кивирреотов [Ibidem. P. 651] (1 номисму условно можно соотнести со стоимостью 150 кг зерна, пары овец или участка в 10 соток).
90
Как свидетельствует это место, византийцам не казалось невороятным взятие русью Константинополя — в то время крупнейшего и наиболее укрепленного города Европы. Здесь Фотий, кажется, описывает ночной штурм, предпринятый со стороны моря (с суши стены Константинополя совершенно неприступны).
91
Слово parrhs…a ”открытая, безбоязненная речь» относится к специфически греческим социально–этическим категориям. В Библейских текстах его обычно переводят ”смелость, открытость, дерзновение» (ср.: Есф. 8, 12п; 1 Макк. 4, 18; 1 Ин. 2, 28; 2 Кор. 3, 12). В Византии это слово стало термином, обозначавшим право непосредственного устного обращения к императору — одна из важнейших привилегий в придворном церемониале.
92
Под упроминаемым здесь священным облачением (? p?nseptoj stol») обычно понимается св. риза или покров (омофорий) Пресвятой Богородицы. О чудесной роли омофория рассказывает и хроника Симеона Логофета (см.: СЛ, ком. 12), но совершенно иначе, чем Фотий. Согласно преданию, св. риза была перенесена в Константинополь из Галилеи патрикиями Гальбием и Кандидом в царствование Льва I (457–474) и торжественно положена в храме Богородицы во Влахернах [Baynes N.H. The Finding of the Virgin’s Robe // Me langes H.Gre goire. Paris, 1949. P. 240–247]. Об этом повествует ”Слово о положении ризы Богородицы во Влахернах», которое ранее связывали с событиями 860 г. (Х.М.Лопарев, М.Жюжи), однако в настоящее время создание этого произведения принято относить к VII в. Феодором Синкеллом в связи с аваро–славянской осадой Константинополя 626 г. [Лопарев Х.М. Старое свидетельство о положении ризы Богородицы во Влахернах в новом истолковании применительно к нашествию русских на Византию в 860 г. // ВВ. 1895. Т. 2. С. 581–620; Васильевский В.Г. Авары, а не русские, Феодор, а не Георгий: Замечания на статью Х. М. Лопарева // ВВ. 1896. Т. 3. С. 83–95; Wenger A. La legende de Galbios et Candidos // Idem. L’Assomption de la T.S. Vierge dans la tradition byzantine du VIe au Xe siecle: Etudes et documents. Paris, 1955. P. 293–312 (текст), 113–135 (перевод)]. К этой святыне не раз обращались во время осад Константинополя, призывая чудесное заступничество Богородицы [Weyl Carr A. Threads of Authority: The Virgin Mary’s Veil in the Middle Ages // Robes and Honor: The Medieval World of Investiture. New York, 2001. P. 59–94]. Именно с влахернским омофорием связано знаменитое видение св. Андрея Юродивого, послужившее основой для установления на Руси праздника Покрова Пресвятой Богородицы (1 октября). Согласно известиям византийских источников, в Константинополе хранилось несколько священных одеяний Богородицы: наиболее известное из них — омофорий (NmofOrion ”покров») во Влахернах, наряду с которым известна собственно риза (™sq»j ”платье»), хранившаяся вместе с честным поясом в Халкопратийском храме–реликварии ? ?g…a SorOj [Patria Const. III.147 (c90, m121)]. Характерно, что славянские тексты часто не различают ризу и покров (в том числе древнейший перевод хроники Георгия Амартола — см. раздел СЛ). И если указание хроники Симеона Логофета однозначно указывает на влахернский омофорий, то слова, использумые Фотием (stol» ”наряд», sksph ”покров», peribol» ”облачение»), могут относиться и к халкопратийской ризе. Вопрос этот довольно пока не поддается разрешению (ср. терминологию Иосифа Псенописца: раздел 4, ком. 2–3).
93
Фотий ни слова не говорит об императоре, которого едва ли возможно подразумевать в числе прочих горожан (”и вы все»). Это позволяет заключить, что Михаила не было в Константинополе до самого снятия осады [De Boor C. Der Angriff der Rhos auf Byzanz // BZ. 1895. Bd. 4. S. 462–464; Phot. Hom. P. 77, 80]. Иную версию событий излагает семейство хроник Симеона Логофета (см. раздел СЛ).
