Иоанн Златоуст - Толкование на Евангелие от Иоанна
Кто же это такие холодные люди, как не те, которые много занимаются делами настоящей жизни, которые не презирают наслаждений этого мира, любители славы и власти? Все это потоки, никогда не останавливающиеся, но постоянно, с большою стремительностию несущиеся в бездну. Сегодня богатый, завтра нищ; сегодня является с глашатаем, на колеснице, в сопровождении множества жезлоносцев, а на другой день нередко поселяется в темнице, уступая, и против воли, другому это самопрельщение. Таким же образом преданный роскоши и пресыщению, как бы ни наполнял своего чрева, даже на один день не может удержать в себе этого запаса, но, с испражнением его, принуждается собирать новые запасы, не различаясь, таким образом, ничем от потока. Как в потоке, едва минует одна струя, за ней выступает другая, так и здесь, истлевает одна пища – и нам нужна другая. Таково свойство житейских вещей: они никогда не останавливаются, но всегда текут и одна за другою увлекаются. Что же касается до удовольствий сластолюбия, то они не только текут и проходят, но еще приносят нам много тревог. Когда им предаются с увлечением, то они и крепость тела ослабляют, и душу лишают мужества. И не так сильное течение рек размывает берега и обрушивает их, как сластолюбие и пресыщение подрывают все опоры нашего здоровья. Пойди в больницу и спроси об этом, – там узнаешь, что отсюда происходят почти все болезни. Умеренная и простая трапеза – мать здоровья. Так называют ее и врачи, признавая здоровым – не наедаться досыта. Умеренность в пище, говорят они, и есть здоровье; а пища скудная – мать здоровья. Если же умеренность в пище источник здоровья, то явно, что пресыщение – источник болезней и недугов и рождает такие страдания, которые превышают и самое искусство врачей. И действительно, боли в ногах, боли в голове, в глазах, в руках, дрожание всего тела, удары, желтуха, продолжительные острые горячки и многие другие болезни (теперь не время перечислять все) обыкновенно рождаются не от воздержания и благоразумного образа жизни, а от объядения и пресыщения. Если же хочешь знать и болезни души, отсюда рождающиеся, то увидишь, что любостяжание, разврат, уныние, леность, любострастие и все непотребства отсюда ведут свое начало. Души людей, питающихся такими трапезами, ничем не лучше ослов: так терзают их эти звери. Говорить ли еще о том, сколько скорбей и неприятностей получают преданные пресыщению? Всех их исчислить невозможно. Покажу все в одном и самом главном. Они никогда с удовольствием не наслаждаются своим столом, даже самым роскошным. Воздержность – мать как здоровья, так и удовольствия; а пресыщение – источник и корень как болезней, так и неудовольствия. Где пресыщение, там не может уже быть охоты (к пище); а где нет охоты, там может ли быть удовольствие? Поэтому между людьми бедными мы находим таких, которые не только благоразумнее и здоровее богатых, но и больше их имеют веселья. Обо всем этом размышляя, будем убегать пресыщения и пьянства не только за трапезой, но и при всех житейских обстоятельствах. Вместо того будем лучше искать наслаждений духовных и, по выражению Пророка, насладимся Господеви (насладися, говорит он, Господе ви, и даст ти прошения сердца твоего – Пс. 36, 4), чтобы нам вкусить и здешних, и будущих благ, благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, чрез Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава во веки веков. Аминь.
Беседа XXIII
Изъяснение 2, 11. Претворение воды в вино есть первое чудо Иисуса Христа. – На каких свидетельствах покоится достоверность этого чуда, приведшего учеников к вере. – Иисус Христос изгоняет продавцов из храма. – То же было и еще раз в конце Его проповеди. – Почему Иисус Христос делал неясные предсказания. – Апостолы не знали о воскресении. – Почему Иисус Христос не открыл им этого? – Люди больше верят самым фактам, чем словам. – Святой Дух напомнил апостолам обо всем, что говорил им Иисус Христос. – Величие добродетели апостолов. – Похвала им. – Увещание к милостыне, без которой нельзя войти во врата небесные.
1. Часто и сильно нападает диавол, осаждая со всех сторон наше спасение. Потому надобно бодрствовать и трезвиться и отвеюду преграждать ему приступ. Как скоро он встретит хотя малый какой-либо случай, то уже приготовляет себе свободный доступ и мало-помалу вводит всю свою силу. Итак, если мы сколько-нибудь дорожим нашим спасением, то не попустим ему и малых нападений на нас, чтобы чрез то предотвратить большие. Да и крайне безумно было бы – когда он показывает такое старание погубить нашу душу – нам, с своей стороны, не постоять даже и в равной мере за наше собственное спасение. Это неспроста сказано мною; а я боюсь, чтобы и ныне, незаметно для нас, не вторгся внутрь нашего двора этот волк и не похитил какой-нибудь овцы, по нерадению или по злому навету уклоняющейся от стада и от настоящих наших бесед. Если бы раны были чувственные и только тело получало удары, то не трудно было бы распознавать его злоумышления. Но как душа незрима и она-то именно получает раны, то и нужно нам много бодрствовать, чтобы каждый испытывал сам себя: кто бо весть от человек, яже в человеце, точию дух человека живущий в нем? (1 Кор. 2, 11). Слово простирается ко всем, и врачевство предлагается общее для всех нуждающихся, но дело каждого из слушающих самому принимать то, что нужно в его болезни. Я не знаю больных, не знаю и здоровых; потому предлагаю всякого рода поучения, потребные в болезнях всякого рода: обличаю то корыстолюбие, то объядение; иногда осуждаю любострастие; иной раз восхваляю милосердие и убеждаю к нему; иной раз – другие добродетели. Я опасаюсь, чтобы, рассуждая в поучении об одной болезни, не забыть уврачевать других, тогда как вы страдаете ими. Если бы здесь при моей беседе присутствовал только один слушатель, я не считал бы слишком нужным разнообразить свои поучения; но как в таком множестве людей, конечно, есть и много болезней, то неизлишне нам разнообразить назидание: слово, обращенное ко всем, без сомнения принесет свою пользу. Поэтому-то и содержание Писания разнообразно, и говорит нам о бесчисленном множестве предметов, так как обращает слово свое к общему естеству всех людей. А в таком множестве людей, без сомнения, есть всякого рода болезни душевные, хотя и не все во всех. Потому, очищая себя от них, будем же внимать Слову Божию и, сосредоточив в нем наши мысли, выслушаем нынешнее его чтение. Что же это такое? Се сотвори, говорит Писание, нанаток знамением Иисус в Кане Галилейстей. Некоторые, как я и прежде говорил, утверждают, что это не было началом вообще. Как же иначе, говорят, если тут прибавлено именно: в Кане Галилейстей? Се сотвори, сказано, начаток в Кане. Но я не стану входить в дальнейшее исследование об этом; мы уже прежде доказали, что Он начал творить знамения после Крещения, а прежде Крещения не совершал никаких чудес. А это ли именно или другое знамение было первым из совершенных Им после Крещения, об этом, мне кажется, нет надобности слишком много рассуждать. И яви славу Свою (ст. 11). Каким образом? Ведь свидетелями события были не многие, а только служители, архитриклин и жених? Как же Он явил славу Свою? Он явил ее с Своей стороны. А если и не тогда, то впоследствии должны были все услышать об этом чуде, так как оно доныне прославляется и не забыто. Но что в тот день не все узнали об этом, видно из последующего. Евангелист, сказав: яви славу Свою, присовокупляет: и вероваша в Него ученицы Его (ст. 11), то есть те, которые и прежде того уже дивились Ему. Видишь ли, что нужно было тогда в особенности творить знамения, когда присутствовали люди добросовестные и внимательные к событиям? Такие и скорее могли веровать, и более внимания обращать на события. Да и как Он мог бы быть познан без знамений? Учение же и пророчество, соединенные с чудотворениями, могут расположить души слушателей к тому, чтобы они с усердием внимали событиям, как скоро душа уже наперед к тому приготовлена. Поэтому-то евангелисты нередко говорят, что в иных местах Он не сотворил знамений по причине превратного направления людей, живущих там. По сем сниде в Капернаум Сам и Мати Его, и братия Его, и ученицы Его; и туне многи дни пребыша (ст. 12). Для чего Он приходит в Капернаум с Материю? Там Он не сотворил никакого чуда, и жители того города не были из числа благорасположенных к Нему, а притом были еще и самые развращенные: это и Сам Христос заметил, сказав: и ты, Капернауме, иже до небес вознесыйся, до ада низведешися (Лк. 10, 15). Итак, для чего же Он приходит туда? Мне кажется, что, намереваясь спустя немного времени отправиться во Иерусалим, Он для того тогда пошел в Капернаум, чтобы не всюду водить с собою братьев и Мать. Таким образом, отправившись туда и пробыв немного времени из уважения к Матери, Он оставил там свою Родительницу и потом опять начинает творить чудеса. Потому и сказано, что Он не по мнозех днех взыде во Иерусалим (см.: ст. 13). Следовательно, Он крестился незадолго до Пасхи. Но что Он делает, прибывши в Иерусалим? Дело, выражающее Его великую власть. Меновщиков денег, торжников, которые продавали голубей, волов и овец, за тем и пребывали там, Он изгоняет вон.
