Гус Кёйер - Книга всех вещей
— Ого! — воскликнул он. — Уже больше половины шестого. Мне надо домой. — Мальчик вскочил, держа в руках книгу. — До свидания, спасибо!
Томас вышел из комнаты, но у входной двери остановился. Достаточно ли мальчик поблагодарил госпожу ван Амерсфорт? Нет. Мальчик вернулся в комнату.
— За все, — добавил он.
— Все хорошо, сынок, — кивнула госпожа ван Амерсфорт. — Не будешь больше бояться?
— Нет, — пообещал Томас. — Уж по крайней мере ведьм я точно бояться не буду.
3.
Когда он вошел в гостиную, прижимая книгу к груди, отец с мамой молча сидели за столом. Перед ними лежала мамина книга домашних расходов. В нее мама записывала все покупки и сколько что стоило.
— Мне уже совсем пора идти готовить, — сказала она.
— Нет, — сказал отец. — Сначала доделаем. — Он снова стал просматривать книгу расходов, покупку за покупкой.
В руке у него был красный карандаш.
— Привет, Томас, — сказала мама. Она подставила ему щеку, но Томас сказал:
— Другую щеку, мам.
— Почему? — спросила она.
— Потому что, — сказал Томас.
Он заметил, что она покраснела. И повернула к нему правую щеку. Он поцеловал ее. Это была та щека, по которой ударили.
— Откуда у тебя эта книга? — спросил отец. Он писал цифры в столбик на листке бумаги.
— От госпожи ван Амерсфорт, — сказал Томас.
Отец поднял голову. Он снял очки и рассеянно посмотрел на Томаса. — Ты хочешь сказать, что встретил госпожу ван Амерсфорт, и она сказала: «Вот тебе книга»?
— Нет, это было не так, — сказал Томас.
— А как тогда?
— Я помог ей занести сумку в дом, — сказал Томас.
— Какой ты молодец! — воскликнула мама. — Бедная женщина так одинока...
Отец опять надел очки и продолжал считать цифры. — Мне бы не хотелось, чтобы ты туда ходил.
Повисла тишина. Часы на каминной полке пробили шесть. Томас посмотрел на медных гекконов, которые по каминной полке ползли к потолку.
— Почему? — тихо спросила мама.
— Эта женщина — коммунист, сама знаешь, — сказал отец. Если на нас нападут русские, она тут же выйдет на крыльцо их приветствовать. А нас, христиан, всех уведут в рабство.
Опять наступила тишина. Двери на веранду были открыты. Было слышно, как в своих садиках разговаривают и смеются соседи. В комнату залетели обрывки музыки.
— Красиво, прошептала мама. «Люди — братья меж собой».
— Покажи-ка свою книгу, — сказал отец.
Томас положил книгу на стол.
— «Эмиль и сыщики», — прочитал отец. — Эриха Кестнера. По-моему, он тоже коммунист.
— Это просто детская книга. Какой от нее может быть вред?
Отец сдвинул книгу по столу в сторону Томаса. — Как можно быстрее отнеси ее назад, — приказал он, — и больше никогда не ходи туда.
— Можно я уже пойду готовить? — спросила мама.
— Как же ты тогда собираешься в этом месяце свести концы с концами? — спросил отец.
— Я добавлю из своих денег на одежду, — сказала мама.
— Нет уж, жена, — сказал отец, — так тоже не надо. — Он со вздохом достал свой кошелек из заднего кармана и вытащил из него купюру в двадцать пять гульденов. — Вот, держи, — сказал он. — Но постарайся укладываться в сумму на домашнее хозяйство.
Томас с книжкой выскользнул из комнаты. Мама с купюрой в двадцать пять гульденов пошла на кухню.
«Милая Элиза, — писал Томас в "Книге всех вещей", — может быть, ты думаешь, что ты некрасивая, потому что у тебя кожаная нога, которая скрипит при ходьбе. Или потому что у тебя на одной руке только мизинец, а больше ничего. Но это не так. Ты самая красивая девочка на свете. Я думаю, потом ты будешь жить в замке с «роллс-ройсом» под дверью. Я это пишу не потому, что хочу с тобой встречаться, ведь тебе шестнадцать, а мне девять (почти десять), так что это невозможно. Я это пишу, потому что это правда».
Томас смотрел в окно и думал: «Как жалко, что у меня не хватит духу написать это Элизе».
Жалко, жалко, жалко, потому что письмо очень хорошее, особенно про замок и «роллс-ройс». «Никогда в жизни не хватит духу, это точно».
«Знаешь, когда начинается счастье? — сказала госпожа ван Амерсфорт у него в голове. — Когда перестаешь бояться».
Ей-то легко говорить, она ведьма. Стоп, минуточку. Может, ведьмой она стала как раз потому, что перестала бояться?
Томас взял отдельный лист бумаги и написал: «Милая Элиза, вообще-то у меня не хватает духу это писать, но я все-таки пишу...» Потом он точь-в-точь переписал письмо, с «роллс-ройсом», замком и всем остальным. Он сложил письмо вчетверо. И спрятал в конверт. «Элизе» — написал он на конверте красивыми буквами с завитками. И сунул конверт в карман штанов. Вряд ли конечно, но может быть, когда-нибудь он решится отдать письмо Элизе. Никогда ведь не знаешь наперед.
— Томас, Марго, идите ужинать, — раздался снизу мамин голос.
В коридоре он встретил Марго. — Ну и как там? — спросила она.
— Где? — спросил Томас.
— У ведьмы, — сказала Марго.
Томасу отчего-то показалось, что слово «ведьма» звучит противно. Он сглотнул, а потом ответил:
— Мне-то откуда знать?
Они спустились вниз.
— Ты у нее был, я точно знаю, — прошипела сестра.
У двери в гостиную она схватила Томаса за шиворот. — Рассказывай, как там?
Томас посмотрел на сестру. Ну что ей ответить? Как можно рассказать луковице, как было у госпожи ван Амерсфорт?
— Там было... ээ... не так, — сказал он. Марго потрясла его за шиворот.
— Не так, как где?
— Не так, как у нас, — ответил Томас.
Марго его отпустила.
— Я с тобой еще поговорю, — бросила она.
Они вошли в комнату. Отец с мамой уже сидели за столом. Под лампой, дымясь, стояли кастрюли. По запаху Томас сразу понял: картошка, цветная капуста и мясо. Цветную капусту он не любил.
Все сели за стол.
— Помолимся, — сказал отец.
Все сложили ладони и закрыли глаза.
— Господи, — начал отец.
— А, это ты, Томас? — услышал Томас в своей голове. В темноте, за веками, он увидел Иисуса в длинном белом платье, развевающемся на ветру. — Как дела, мальчик мой? — спросил Иисус.
— Хорошо, — сказал Томас.
— Просто хорошо или отлично? — спросил Иисус.
— Просто хорошо, — сказал Томас, — но... — он не решался продолжать.
— Говори смелее, — сказал Иисус. — Я никому не скажу. Честное слово. — Господь Иисус плюнул себе на правую руку и поднял два пальца вверх.
— Он не должен бить маму, — сказал Томас. И почувствовал, что у него на глазах выступают слезы, но плакать не хотел.
— Кто не должен бить маму? — спросил Иисус.
— Сами знаете, — сердито сказал Томас.
— Моя хата с краю, — ответил Иисус.
«Странно, — подумал Томас. — Дедушка всегда говорит: "Моя хата с краю", а больше никто».
— Я имею в виду, — уточнил Иисус, — что я ничего не знаю.
— Папа конечно! — воскликнул Томас.
Иисус ничего не ответил, но по его лицу было видно, что он очень напуган. И еще грустен и сердит.
— Боже мой! — возмутился он. — Что он, совсем спятил?
А это присказка тетушки Пии!
Но тут Томас услышал слова отца: — Во имя Господа нашего Иисуса Христа, аминь!
Томас открыл глаза, и Иисус исчез.
— Приятного аппетита, — сказала мама.
Отец резал мясо. Нож проходил сквозь мясо, как будто оно было из пены. Но это было не так, потому что из него сочилась кровь.
— Нож острый как бритва, да, пап? — спросила Марго.
— Да, — гордо сказал отец. — Я точу его каждую неделю.
— Он все режет, — сказала Марго. — Даже самое жесткое.
— Так оно и есть, — сказал отец. — Им можно снять шкуру со старой коровы.
— Вжик, вжик, прямо насквозь, — сказала Марго.
У нее блестели глаза.
Отец поделил мясо и взял себе самый большой кусок, потому что ему приходится так много работать в конторе. — Терпеть не могу тупые ножи, — сказал он.
Вечером, когда мама укладывала Томаса спать, она шепнула ему:
— Муж госпожи ван Амерсфорт отдал жизнь за нашу свободу. Сама она тоже спасала людей во время войны.
Я разрешаю тебе к ней ходить, когда захочешь, но смотри, чтобы папа не заметил.
— Хорошо, мам. Мама?
— Что?
— Ты счастлива?
— Да, мой мальчик, потому что у меня есть ты. — Она его поцеловала, выключила свет и спустилась вниз.
Томас думал над тем, что ему сказала мама. Что отца можно не слушаться, главное, чтобы он не узнал. И что она счастлива. У него было ощущение, что здесь что-то не так, но он не знал, что именно.
4.
У Томаса было тревожно на душе, потому что он все-таки смог. Он опустил письмо Элизе в почтовый ящик. Но что делать, когда они встретятся? Куда смотреть? Лучше всего спрятаться и никогда не выходить на улицу. Поэтому он сидел дома и читал «Эмиля и сыщиков». Хорошую книжку о немецком мальчике из Берлина. Она была не о Боге. Кажется, Эмилю вообще не надо было ходить в церковь, это, конечно, показалось Томасу странным.
