Магомед Гамаюн - Homo Unus. Том 1
В случае успеха женщины смогут вообще без нас обходиться: теория не отрицает возможности оплодотворения яйцеклетки генным материалом, полученным из другой яйцеклетки. Грядет, дорогие мужчины, еще тот, абсолютный матриархат: ведь Y-хромосомы у женщин нет, и рожать вышеописанным методом они будут опять-таки только женщин! Как только последний мужчина исчезнет с лица Земли, эра двуполого размножения людей закончится, способ размножения упростится до однополого (точнее, бесполого) – со всеми вытекающими для человечества отрицательными последствиями (о преимуществах двуполого способа размножения перед однополым читайте труды доктора биологических наук В. А. Геодакяна17).
Заметка на полях
Я, конечно, сгущаю краски: для того чтобы переход к полному матриархату стал необратимым, необходимо не только поубивать (или дождаться естественной смерти) всех мужчин на Земле – нужно будет уничтожить многочисленные банки спермы и другие органические материалы, содержащие мужскую Y-хромосому.
Кроме того, более 20 лет назад две группы «британских ученых» независимо показали, что попытка вывести мышей, в яйцеклетке которых содержался бы исключительно женский генетический материал, приводит к неутешительным результатам. Плод «суперженщины» погибает, поскольку информация о плаценте, необходимой для его развития и рождения, хранится как раз таки (вы будете смеяться!) в мужском геноме. Плацента (эволюционно более поздняя формация – потому-то и содержащаяся в мужской Y-хромосоме) в указанных экспериментах оказывалась недоразвитой – что и приводило к гибели плода.
Но хватит о грустном – в том-то и состоит наша задача, чтобы мы с вами, дорогие женщины и мужчины, не дожили до этих печальных времен. Имеется в виду не преждевременный уход из жизни читателей этой книги (вспоминается незабвенный Черномырдин с его «жить будем трудно, зато недолго»), а скорейшее наступление эры, когда наше единство станет не только и даже не столько красивой метафорой, сколько новой формой существования человечества.
Любимый вопрос древних римлян звучит так: «Cui prodest? Cui bono?»18. Кому выгодно, спрашивали римляне, имея в виду следующее: когда видишь двух дерущихся, следует искать третьего, выгодоприобретателя. Подразумевая таким образом, что в любом конфликте (забегая вперед, скажу: в любой живой системе взаимодействующих сил) существуют не два, а как минимум три участника. Разделяя людей на две группы, Политик представляет собой третью силу, становится над схваткой с целью пожать ее плоды. Поэтому не стоит гадать, кто из тех двух выйдет победителем в драке, – победа всегда достается третьему. А увидеть в конфликте только две противоборствующие стороны означает не заметить еще одной, скрытой, равноправной третьей стороны конфликта – той, которой выгодно наблюдаемое нами противоборство.
Вполне возможно, многим из вас вышеприведенный пассаж показался банальным, а тема – избитой. Но что вы скажете на то, что любая живая система представляет собой продукт взаимодействия как минимум трех сил? Что диалектика парного взаимодействия описывает всего лишь частное, локальное состояние любой системы, что система устойчива только тогда, когда ее формирует как минимум тройка сил (что является необходимым, но не достаточным условием ее устойчивого существования)?
В наши просвещенные времена всем известен дэн – древнекитайский символ диалектики, символ единства и борьбы противоположностей. Имеются в виду две рыбки, плотно сомкнувшиеся в борьбе (иногда их предельно натуралистично называют двумя сперматозоидами). Они взаимно перетекают, превращаясь друг в друга, и потому каждая из них содержит внутри себя зачаток другой: у белой рыбки черный глаз, у черной – белый. Дэн – это не «единство и борьба противоположностей», а процесс их взаимного порождения и уничтожения, перетекания друг в друга.
Как вы думаете, что на описанном символе является третьей силой?
Где третья сила в символе дэн?
Представьте себе ринг, бой за звание чемпиона по версии одной из многочисленных боксерских профессиональных организаций. Боксеры бьются друг с другом не на жизнь, а за семизначный гонорар – но кто натянул канаты ринга? Кто свел бойцов в жестком поединке? Третьей силой, участвующей в бою (и порой фактически решающей исход поединка), является его экономическая механика в лице промоутеров с каждой стороны и чиновников тех самых спортивных организаций, в лице менеджеров телеканалов, купивших время трансляции, маклеров, принимающих ставки в букмекерских конторах, и т. д.
Таким образом, третья сила, входящая в триаду символа дэн, – это круг, внутри которого Инь и Ян взаимодействуют друг с другом. Окружность, вдоль которой они совершают свои бесконечные взаимные трансформации. Замкнутая дуга, не позволяющая им прекратить взаимодействие.
Вам кажется, что если вы понимаете «один», то должны понимать и «два», потому что один плюс один равно двум. Но вы забываете, что необходимо еще понимать «плюс».
Суфийская притчаВедь слог – это не [отдельные] звуки речи, и слог «ба» – не тоже самое, что «б» и «а».
АристотельКогда кто-то произносит «третьего не дано», ненароком используя закон исключенного третьего из классической логики, он тем самым показывает узость, ущербность своей позиции, неполноту и неполноценность своей оценки изучаемой ситуации. Третье всегда «дано» – другое дело, не всегда очевидно, не всегда бросается в глаза. Оно всегда присутствует в любой ситуации (в любой живой системе), и выбрать (увидеть) третье зачастую означает сделать лучший и единственно правильный выбор. Только найдя в системе все (как минимум три) силы, мы можем быть уверены, что видим действительно всю систему, а не только ту ее очевидную часть, в которой бьется дуальная пара. Всякий раз, когда мы ищем третий элемент в системе, в которой очевидно присутствуют только две силы, мы, по сути, ищем ворота в надсистему, способ перейти из двухмерной плоскости в трехмерное пространство, имеющее на одно измерение больше, чем прежнее, очевидное.
Заметка на полях
Об этом же (с несколько иной точки зрения) пишет Виктор Олегович Пелевин в «Ultima Тулеев, или Дао выборов»: «Китайцы древности знали, что любой выбор одного варианта из нескольких ущербен, так как отвергает все остальные. Поле выбора редуцируется до одной-единственной точки, там, где только что царили неопределенность и свобода, возникает осознанная кем-то другим необходимость. Поэтому стержневым понятием китайской культуры всегда являлся так называемый инвариантный выбор, при котором возможные ветви развития ситуации не отсекались, а происходила их интеграция в целое, что и считалось единственно правильным решением, позволявшим обрести подлинный Путь – Дао. Поясним это на простом примере. Допустим, требуется выбрать между A и B. При выборе A ситуация становится определеннее ровно в два раза, но все ветвления, связанные с B, исчезают (то же, естественно, относится к противоположному решению). Поэтому правильным выбором между A и B будет некое C, инвариантное как A, так и B. Или, как в известном анекдоте, тот случай, когда подброшенная вверх монета вдруг встанет на ребро вместо того, чтобы упасть орлом или решкой. Интересно, что в истории, в конечном счете, всегда так и происходит – вместо альтернативных решений торжествует синтез».
Комментарий
В русле изложенной логики действия Политика подобны выбору варианта расстановки запятой в широко известной фразе «казнить нельзя помиловать». Настоящий Политик в этой фразе никогда заранее не поставит запятую, оставляя за собой свободу выбора, возможность в любой удобный момент выбрать одно из двух противоположно направленных действий – наиболее выгодное в данный момент времени.
Заметка на полях
Перед тем, как напасть на персов, лидийский царь Крез поинтересовался у дельфийского Оракула исходом войны. Оракул не был новичком в политике, и сформулировал ответ следующим образом – если Крез нападёт на персов, то разрушит великую империю. Предсказание исполнилось, – лидийцы потерпели поражение, империя Креза была разрушена.
И тут я понял, что бессвязный роман и был «садом расходящихся тропок», а слова «разным (но не всем) будущим временам» натолкнули меня на мысль о развилках во времени, а не в пространстве. Бегло перечитав роман, я утвердился в этой мысли. Стоит герою любого романа очутиться перед несколькими возможностями, как он выбирает одну из них, отметая остальные; в неразрешимом романе Цюй Пэна он выбирает все разом. Тем самым он творит различные будущие времена, которые, в свою очередь, множатся и ветвятся.
