Яков Кротов - Чистая Россия
Антисемитизм, конечно, невеликая радость. Проповедь антисемитизма — грех и глупость (впрочем, грех глуп всегда, хотя глупость далеко не всегда греховна, к счастью). Судебное же преследование за антисемитизм — и не грех, и не глупость, но нарушение основополагающего демократического принципа — свободы слова. Поэтому, к примеру, многие западные либералы осуждают законы, карающие за отрицание Холокоста. И когда русские правозащитники и либералы пишут: «Идея борьбы с экстремизмом хорошая, только исполнение дурацкое» — это непонимание самой сути правозащиты и либерализма. Эта суть — в знаменитом: «Я готов отдать жизнь, чтобы Вы могли выражать свои убеждения, с которыми я не согласен». Борьба с антисемитизмом не должна быть политикой — то есть, государственным действием, с наложением штрафов и упрятыванием в тюрьму. Не надо переваливать на государство то, что должна (и может!) делать личность.
Желание посадить антисемита, использовать дубинку государства на благое дело тем сильнее, чем менее человек готов лично противостоять антисемитизму. В случае с Душеновым — очевидно, что большинство православных России поражено антисемитизмом в огромной степени, намного большей, чем люди неверующие. Иногда складывается ощущение, что антисемитизм в православной среде так же силён, как в среде чекистов, хотя социологических исследований пока не проводилось на эту тему. Ты православный — так начинай бороться с этим антисемитизмом в своём окружении, у своих пастырей и архипастырей. Но нет! Как можно раскачивать лодку, в которой плывёшь!! Вдруг тебя сбросят — и как тогда жить!!!
Человек трусит — и начинает компенсировать свою трусость. Против овец молодец, против молодца и сам овца. Обличать антисемита, который вылез с проповедью — дело нехитрое, ты своего батюшку обличи, который молчит, потому что убеждён, что с евреями опасно бороться. Как можно просить помощи у номенклатуры в борьбе с антисемитизмом, когда эта номенклатура — во всяком случае, чекисты и МП — сама до костей мозга антисемитская.
Слабость перед системой сама — проявление лишь другого порока, более глубокого: неумения сотрудничать с людьми, с единомышленниками. «Казённые либералы» в России всегда поодиночке. Они никогда не объединяются. Тысячи- и каждый сам за себя. Либерализм остаётся идеей, и напрочь нет главного либерализма, либерализма как стиля жизни. Но либерализм прежде всего есть умение выстраивать сотрудничество не с государством, а с подобными себе частными лицами. В отсутствие такого либерализма и остаётся лишь звать дяденьку государство — даже если этот дяденька во сто крат опаснее хулигана, который на тебя напал. ЧЧто опаснее: выкрик «бей жида» или изысканное «назрела необходимость принять меры по противодействию деструктивным силам неясного происхождения»?
Разные либералы по разному оправдывают свою пассивность. Одни "пожертвовали собой" ради «дела». Другие встроились в «систему» и «изнутри преображают» её, воспитывают начальство.
Общественный бойкот не означает, что бойкотируемое явление исчезнет. В Америке полно вонючих «карманов», в том числе, православных, где собраны антисемиты. Но это именно пазухи, куда никто не суётся и которые, в силу бойкота, никакого общественного значения не имеют.
Можно сослаться на то, что в Америке изначально свободные люди, которые и действуют свободно, а в России рабство и нужно действовать исподтишка. Да только история свидетельствует, что в Америке изначально никакого либерализма не было, пуритане были фанатиками — не дай Бог (кстати, и в смысле антисемитизма). Другое дело, что там изначально не было упования на государство. В конце концов, берите пример с антисемитов — они ведь не надеются на государство, объединяются, погромы готовы устраивать и без высоких покровителей, а иногда и вопреки их воле.
* * *Кто тащит в политику неполитическое, тот, обычно, не видит политического в политическом. Например, помощь инвалидам — детям и взрослым — политический вопрос? Кажется, что нет. Это особенно проявляется, когда власть начинает расправляться с общественными инициативами, направленными на помощь несчастным. Дали при социализме помещение, теперь отбирают — ведь не смену западному слюнявому социализму пришла своя идеология, нутряная и беспощадная. Люди страдают, но боятся выступить на уровне выше районной газеты — как же-с, это будет «политика».
Так вот: борьба с антисемитизмом — не политика, не государственное дело, а благотворительность — это политика, это государственное дело.
В каждом человеке тлеет сила сопротивления, самообороны. Это не беда и часто даже не грех, если человек употребляет силу, чтобы не допустить в свою (свою!) душу тот же антисемитизм или любой другой расизм. Беда, когда государство — эту исполинскую линзу — используют, чтобы усилить силу. Лесной костёр превращается в лесной пожар. Нет уж, надо тщательно окапывать костёр — то есть, следить, чтобы борьба за свободу слова велась словами же, а не чиновниками.
Если же руки чешутся использовать государство, то направьте эту линзу именно на силу помощи. У католиков это называется «субсидиарностью»: когда ты дал субсидию, другой дал субсидию, а средств всё-таки не хватает, тогда и только тогда можно и нужно обращаться к третьему, четвёртому, к губернатору, к президенту… На добро, не на зло! На операцию бедняку или ребёнку бедняка. На квартиру бездомному. На хлеб голодному. И даже в этом благородном деле нужен глаз да глаз, потому что государство — такая силища, что может походя зашибить до смерти того, кому взялось помогать.
Вот это «глаз да глаз» и есть политика — в настоящем, а не большевистском смысле слова. Ведь у большевиков и их преемников «политика» было бранным словом — это когда кто-то снизу осмеливается выступать, протестовать или просить не в одиночку, а группой. Совершенно верно: это и есть политика. А вот когда политбюро, или администрация президента, или мэр, или губернатор начинают бесконтрольно распоряжаться судьбами миллионов людей — это не политика, а диктатура.
Людей, которые хотят использовать государство, чтобы дать укорот антисемитам, можно понять. Свобода слова — журавль в небе, а антисемит он вот тут, сейчас каркает. Людей, которые не хотят использовать рычаги давления на государство, чтобы отстоять свои права — и права несчастных, обездоленных, тоже можно понять. Если униженно просить, если «прикинуться ветошью и не отсвечивать», то есть шансы, что барин смилуется и швырнёт со своего стола другой кусок. А может, и этот оставит.
Всех можно понять! Но ведь надо понять и тех, кто открыл свободу слова, кто открыл, что политика — не худший, а лучший способ защиты несчастных. Можно понять близоруких людей, но нужно понять и дальнозорких. Сегодня посадят антисемита — послезавтра посадят сиониста. Это кажется маловероятным, но это неизбежно. Сегодня заключим сделку с чиновником, чтобы не ел на обед наших детушек — послезавтра он съест и детушек, и дедушек. Так что свободу дури антисемитской, жёсткие рамки дури государственно-номенклатурной!
СВОБОДА НОСОВ — СВОБОДА ПЛАТКОВ!
Представим себе, что появится государственная монополия на использование носовых платков. Использование носовых платков будет подлежать строгому лицензированию, на каждое использование нужно будет оформлять особое разрешение. За особую плату можно будет получить месячный или даже годичный абонемент.
Депутаты будут получать лицензию на пользование носовыми платками на время депутатства. Либералами станут те политики, которые будут призывать отменить эту привилегию и сморкаться, как делают рядовые граждане. В целях государственной безопасности силовики и высшее руководство будут пользоваться бронированными платками немецкого производства. На публике. Частным образом они будут использовать батистовые платки от Армани. Вообше же импорт носовых платков будет запрещён в целях поощрения отечественного производителя от конкуренции, а отечественного потребителя от некачественной продукции, не соответствующей российским нормам. Признаком особой роскоши станут отдельные платкохранители, которые будут вытирать нос владельца лицензии на использование платка.
Если такая ситуация продержится два или три поколения, что будет, когда государственную монополию отменят?
Ничего особо не изменится. Утраченную традицию восстановить очень трудно. В современной России смотрят как на сумасшедшего на человека, который православный, но не член государственной Церкви (все прекрасно знают, какая Церковь — государственная, но делают вид, что не знают). Так же будут глядеть на человека, который сморкается в платок, когда сморкание — дело государственное. Никто ведь не ходит у себя дома в костюме с галстуком? Это лишь в государственных учреждениях уместно.
