Майкл Бейджент - Свитки Мертвого моря
В июне того же года был выпущен второй документ, опубликованный Конгрегацией по вопросам вероучения и написанный лично кардиналом Ратцингером. Этот документ был посвящен в первую очередь функциям и обязанностям богослова, причем под этот термин (богослов, теолог) подпадали и историк-библеист, и археолог. Согласно этому документу, принятому и одобренному папой римским, католические богословы не имели права в своих воззрениях отклоняться от установившегося учения церкви. Действительно, любое отклонение в этой сфере по статусу объявлялось равнозначным «грехопадению»: «Поддаться соблазну уклонения (раскола)… [означает] нарушить верность Святому Духу…» Итак, если богослов берет под сомнение господствующее вероучение церкви, он в результате тонкой психологической манипуляции вынужден немедленно испытывать чувство моральной ущербности от совершения подобных действий. Вся ответственность за вопрос, естественно, возлагается на задавшего его и трансформируется в вину, грех, то есть нечто такое, в отношении чего церковь всегда находилась в наиболее выигрышном положении.
В том документе кардинал Ратцингер, в частности, утверждает:
«Свобода акта веры не может служить оправданием права на раскол. Эта свобода не означает свободу от истины, а выражает свободную решимость личности принимать истину в соответствии со своими моральными обязательствами».
Другими словами, человек абсолютно свободен во всем, что касается принятия истин веры, а не в том, чтобы усомниться в них и тем более отвергнуть их. Свобода не может быть проявлена или выражена никак иначе, кроме как через повиновение. Вот уж поистине курьезное определение свободы!
Подобные ограничения в отношении свободы мысли католиков носят драконовский характер, – драконовский как в отношении того психологического и эмоционального ущерба, который они способны нанести, так и в отношении формирования ими комплекса вины, нетерпимости и фанатизма, а также крайнего сужения горизонтов познания и научной мысли. Будучи объектом веры, они распространяются только на тех, кто добровольно принимает ее, так что все остальное (некатолическое) население планеты имеет полное право игнорировать их.
Однако свитки Мертвого моря – это уже не просто вопрос веры, а документы, имеющие исключительную историческую и археологическую важность не только для католической церкви, но и для всего человечества.
Право, есть что-то удручающе мрачное в осознании того, что по распоряжению кардинала Ратцингера все, что нам удастся узнать о кумранских текстах, будет пропущено через машину свирепой цензуры Конгрегации по вопросам вероучения, то есть, другими словами, будет тщательно отфильтровано и издано самой инквизицией.
Учитывая всевозможные обязательства Библейской школы перед Конгрегацией, возникает вопрос: а можно ли и стоит ли вообще доверять этой школе? Даже если официальные лица правительства Израиля немедленно вмешаются и потребуют немедленно издать все кумранские материалы, как мы можем быть уверены в том, что хоть один документ, бросающий тень на церковь или идущий вразрез с ее учением, вообще будет выпущен в свет? Мы лично намерены сформулировать в этой книге несколько принципиальных вопросов к отцу Жан-Люку Веско, нынешнему директору Библейской школы.
• Если Библейская школа подотчетна Понтификальной библейской комиссии и Конгрегации по вопросам вероучения, каковы же ее обязательства перед научным миром?
• Как может любая солидная научная организация нормально функционировать под давлением потенциально разделенных и даже враждебно настроенных друг к другу сил?
• И, наконец, как поступит Библейская школа, если среди неопубликованных или пока что не идентифицированных кумранских материалов будет найдено нечто такое, что враждебно учению церкви?
Фотографии
16. Отец Жан Старки совершает мессу на развалинах Кумрана перед началом археологических раскопок.
17. Члены международной группы в Рокфеллеровском музее в Иерусалиме за работой над свитками, найденными в пещере 4. Бородач в центре – отец де Во; справа от него – отец Милик, слева – отец Старки. Крайний справа на снимке – Джон Аллегро.
18. Члены международной группы по изучению фрагментов свитков в Зале свитков (снова направо): отец Патрик Скиэн, Джон Страгнелл. Джон Аллегро.
19. (Слева направо): Джон Страгнелл, Фрэнк Кросс, Джон Аллегро и отец Старки.
20. Джон Аллегро и Джон Страгнелл за работой в Зале свитков.
21. (Слева направо): Джон Страгнелл, Джон Аллегро, отец Скиэн, доктор Клаус-Гунно Хунципгер и отец Милик.
22. Джон Аллегро за работой над толкованиями на книгу пророка Наума в Зале свитков.
23. Отец Милик, в окружении доктора Хунципгсра и отца Бенуа, за изучением недавно приобретенных фрагментов (январь 1956 г.). Фрагменты эти, по-видимому, были найдены в пещере 11.
24. Январь 1956 г. Доктор Хупцингер держит Свиток псалмов, найденный в Кумране, в пещере 11. Свиток этот не публиковался вплоть до 1965 г.
25. Фрагменты свитков, приобретенные у бедуинов, нашедших их в январе 1956 г.
26. Свиток псалмов из пещеры 11 в неразвернутом виде.
27. Печать, найденная на развалинах Кумрана. Любопытно, что на ней указано имя владельца – Иосиф, написанное по-гречески, а не по-еврейски или по-арамейски.
28. Кумран. Хорошо видны мергелевые террасы. Этот снимок был сделан из развалин, если смотреть па запад, в сторону Иудейских холмов. Крайняя слева – пещера 5, чуть правее – два входа в пещеру 4. Первоначальный вход в пещеру 4 находится над правым входом.
29. Развалины Кумрана. На склоне утесов видны входы в пещеры 4 и 5.
30. Внутренний вид пещеры 4 в Кумране, где в 1952 г. Было найдено самое большое количество свитков. Из пещеры были извлечены фрагменты более чем 800 свитков.
III. Свитки Мертвого моря
8. Дилемма для христианских ортодоксов
Между всеми заинтересованными сторонами – за исключением, естественно, представителей международной группы и Библейской школы – существует своего рода негласное общее мнение в том, что история изучения свитков Мертвого моря представляет собой форменный скандал. Вряд ли можно сомневаться в том, что за всеми этими переносами, отсрочками, запретами на доступ к материалам кроется нечто несправедливое, формально вроде бы законное, но не отвечающее моральным или академическим нормам. Эта несправедливость до некоторой степени может проистекать из весьма корыстных мотивов – например, научного соперничества и зависти, а также защиты собственных интересов. От этого часто зависит сохранение или падение научной репутации, а в научных кругах нет ценности более высокой, чем репутация. Поэтому ставки на «своих» людей весьма и весьма высоки.
Впрочем, столь же высоки они и во всякой сфере, где отсутствие надежных свидетельств из первых рук стремятся прикрыть широкомасштабными историческими и археологическими изысканиями. Подобный ажиотаж мог бы возникнуть, например, в том случае, если бы удалось обнаружить обширный корпус документов, прямо относящихся к Британии времен короля Артура. Но разве за этим последовало бы сокрытие материалов, как это произошло со свитками Мертвого моря? И разве за подобным укрывательством прослеживалось бы на заднем плане теневое присутствие церковных структур типа Конгрегации по вопросам вероучения? Разительный контраст этому составляют свитки из Наг-Хаммади. Нет никаких сомнений, что и здесь было предостаточно поводов для вторжения корыстных мотивов. И подобного рода мотивы действительно имели место в той или иной мере. Но в данном случае церковь просто не имела возможности установить свой контроль над текстами, найденными в Наг-Хаммади. И, несмотря на все эти корыстные мотивы, полный корпус материалов, обнаруженных в Наг-Хаммади, был очень быстро опубликован и стал достоянием широкой публики.
Вмешательство самых высших иерархов римско-католической церкви в изучение свитков Мертвого моря неизбежно возбуждает самые мрачные подозрения. В самом деле, можно ли игнорировать реальность причинно-следственной связи между подобным вмешательством и той неразберихой, которая царит в изучении кумранских находок? Позволительно спросить (как, кстати, и поступают многие из чужаков), не замешаны ли и здесь чьи-то корыстные интересы, куда более могущественные, чем репутации отдельных ученых, в частности интересы христианства в целом и интересы христианского вероучения в том виде, в котором они выражены в церкви и ее предании? С момента открытия свитков Мертвого моря воображение многих будоражит один и тот же вопрос, вызывающий смятение, беспокойство и даже раздражение. Не могут ли эти тексты, которые так близки к «первоисточнику» и которые (в отличие от текстов Нового Завета) никогда не были изданы и не пользовались широкой известностью, пролить существенно новый свет на истоки христианства, на так называемую «раннюю» церковь в Иерусалиме и, возможно, на личность Самого Иисуса? Не содержат ли они чего-либо скандального, способного бросить вызов и даже опровергнуть сложившиеся церковные традиции?
