Андрей Кочергин - «…Или смерть?» Дворовый Катехизис Русского человека
Мы – те, кем мы себя представляем, во что веруем, что мы едим, и что нас окружает. Поэтому было бы здорово, если бы нас окружали великие книги, замечательные люди, и те свершения, о которых не стыдно будет рассказать внукам, а когда мы чистим зубы, то нам не противно было бы смотреть в зеркало.
Мы должны отдавать нашу Любовь всем и всегда
«Если ты любишь человека таким, какой он есть, то ты любишь его. Если ты пытаешься его кардинально менять, то ты любишь себя».
Августин Аврелий
Интервью на тему «Настоящая дружба»
– Андрей Николаевич, скажите, пожалуйста, чем, на ваш взгляд, дружба между мужчинами отличается от других видов взаимоотношений, возможных между людьми? Считаете ли вы сами необходимым придерживаться какой-либо строгой иерархии отношений с другими людьми, например вида «знакомый – приятель – товарищ – друг» или подобной?
– Сразу начну с цитирования: «НЕТ БОЛЬШЕ ТОЙ ЛЮБВИ, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13).
Друг – это тот человек, отдать за которого Богу Душу – явление нормальное и не вызывающее противоречий в сердце человека. Когда мы понимаем, что этот человек нам столь близок и дорог, что мы, не задумываясь, подставляем себя, защищая его от удара, то этот человек и есть наш друг, часть нашего сердца, защищая которого, мы защищаем именно наше сердце. И никто не смеет лапать его грязными руками или бесноваться над ним, это же сердце – самая трепетная наша плоть, вместилище Души!
Эта абсолютная высота отношений подразумевает абсолютную серьезность и оснований для их возникновения и поддержания. В армии говорят: «Чем больше узнаешь людей, тем больше нравятся собаки», потому что собаки умеют дружить бескорыстно.
Есть ошибочное представление о том, что Дружба имеет градации, что она не абсолютна, что это могут быть некие приятельские, основанные на поверхностной симпатии отношения, которые легко возникают и легко же расстраиваются, оставляя пустоту или горечь в Душе.
Дружба как таковая, в ее истинном значении, есть Братская Любовь, и как Любовь она – Дар Божий, представляющий собой идеалистические отношения между людьми, а возникновение таких отношений зачастую возможно только в ранней юности с ее максимализмом и чистотой.
Поэтому в подавляющем большинстве случаев истинными друзьями бывают друзья детства, то есть те люди, с которыми вы вместе выросли, потому что только в этом случае вы сохраняете в себе идеальное восприятие другого человека, проносимое через всю жизнь. Школьные товарищи, ребята, с которыми вы держались за ручку на прогулке в садике – это и есть друзья на всю жизнь.
Есть еще иная форма, в которой возможно создание дружеских отношений очень высокого толка – это боевое товарищество. Боевые товарищи – те самые люди, с которыми ты каждый раз рождался вновь, когда смерть только что пролетала перед твоим носом. И в этом контексте отношения тоже носят крайне идеальный характер. Когда понимаешь, что именно от этих людей, сражавшихся с тобой на одной стороне, зависела твоя жизнь, и они тебя не подвели, то, безусловно, проникаешься к ним Братской Любовью. Часто боевые товарищи называют друг друга Братьями, и это не оборот речи, а истинная правда.
Мне повезло. У меня есть два таких армейских товарища: Володя Погорелый, живущий ныне в Киеве, и второй мой друг и Брат, делами которого я страшно горжусь, Юнус-Бек Евкуров, нынешний президент Ингушетии, герой России, генерал.
То есть другом является тот человек (вне зависимости от того, сколь долгий промежуток времени вы провели вместе), отношения с которым были столь идеально высокими и чистыми или вместе с которым вы претерпели такие испытания, что этому человеку вы доверяете абсолютно.
Вы знаете, я даже могу привести пример характерного проявления дружбы высшего порядка: ты сидишь на офицерском собрании, когда идет постановка задач в батальоне, и решается, кто пойдет в наряд, и тебя спрашивают: «Пойдешь в наряд или Володю Погорелого отправим?» И ты, не задумываясь, говоришь «пойду», понимая, что если тот же вопрос был бы задан Володе, то и он вызвался бы сам, оставив тебя отдыхать. Мелочь, но она очень показательна. Потому что для «други своя» мы трудимся не для того, чтобы наши друзья нас оценили и отдали нам нечто взамен, а потому, что товарищество – это когда мечтаешь отдать теплоту своего сердца, не ожидая ничего взамен.
Только «политические проститутки» (с) (Ленин) дружат «с интересом»…
Что же касается градации и систематизации отношений между людьми, то я приведу еще один интересный пример. Был такой петербуржский «авторитет», его звали Костя Могила, Константин Корольевич Яковлев было его полное и настоящее имя. Некоторым образом я был знаком с ним в девяностых годах. И меня, и прочих своих знакомых он называл «приятелями». Это казалось мне до некоторых пор своеобразным проявлением петербуржского шарма, пока не выяснилось, что когда-то он назвал человека «другом» и попал в конфуз. Какие-то еще более авторитетные господа сказали: «Если это твой друг, так вот он должен, так ты за него заплати!» Костя стал сразу как-то сильно сомневаться в том, что тот должник и он действительно были друзьями, но ему на это ответили: «Нет-нет-нет, если назвал человека другом, то и отдай за него». После этого он и стал называть людей приятелями. На всякий случай. Вот пример той самой профессиональной градации межличностных отношений, которая образуется в среде, где человек отвечает за каждое свое слово.
Понимаете, если вы не находитесь в столь жесткой среде обитания, как камера, и вам не приходится соревноваться в знании фени и понятий с каким-нибудь представителем организованной преступности, то вам эти градации собственно ни к чему. Потому что именно за этими градациями прячут люди свой испуг по отношению к миру сему.
Объясню, в чем тут штука: если вы пытаетесь определить человека по степени его приятности вам, то вы лукавите. Потому что, если вы не каждого человека воспринимаете с радостью, и не каждому человеку, а лишь горстке избранных готовы придти на помощь, то вы испугались – значит, лукавая жизнь и мир сломали вас, значит, диавол победил вас.
Значит, образ Спасителя не полыхает, как маяк, на вашем пути. Того самого Спасителя, которому плевали в лицо, который знал, что не пропоют и трижды петухи, как любимый ученик предаст его трижды. Этот самый Спаситель любил людей, о которых знал, что они предадут его через мгновение. Если мы, будучи крайне опытными и грамотными с точки зрения общественной жизнедеятельности людьми, будем подозревать каждого подошедшего к нам человека, значит, мы предаем Бога. Поэтому нужно верить, любить и «ошибаться», горько переживать низость и слабость человеческую и вновь безоговорочно верить в людей, как веруем в Образ и Подобие Божье.
Претерпевать за вашу Любовь и снова верить, любить и снова «ошибаться», не удивляясь греховности рода человеческого, а сострадать слабым людям. Когда даже новорожденный младенец уже несет на себе первородный грех, жизнь человеческая должна быть такова, чтобы в ее итоге человек стал менее грешным, чем новорожденный младенец, преодолев всей своей жизнью и подвигом Веры первородный грех, лежащий на каждом из нас. Если грехом болен даже ребенок, то я уже не говорю о людях, душа которых очерствев, претерпела со временем столь поразительные изменения, что они считают себя вправе грешить, потому что «жизнь такая», что по сути – глупость, ложь и смерть.
– Не могли бы вы поделиться мыслями относительно того, как, на ваш взгляд, можно и нужно оценить свою дружбу с людьми за пределами высокой жертвы «за други своя», о которой говорил Христос? Если потребности в этой жертве нет, то исходя из чего каждый может оценить, насколько он является хорошим другом, и что каждый может сделать для своих друзей, чтобы стать таковым?
– Вы знаете, как правило, оценка самого себя по отношению к миру вещь очень благодарная: сидишь и умиляешься своей гениальности, необходимости, благородству и поражаешься тому, что люди всего этого за тобой не замечают. Ну почему, где эти овации, которые должны встречать меня у выхода из парадной? Где те поцелуи на моем лице, которые я смог бы смывать вечером, глядя на себя любовно в зеркало?
Не важно, что мы сами думаем по поводу себя, любимого, важно то, что мы оставим на земле среди тех людей, с которыми мы соприкоснулись. В этой связи мне говорить на эту тему, наверное, даже не очень прилично, потому что я человек тяжелый, и, мягко говоря, не дружелюбный. Сказать, что я забавный компанейский карапуз – вряд ли получится. В силу той жизни, которую я прожил, в силу своего характера, который был воспитан множеством не очень приятных событий. Много почему. Но при этом я искренне дружелюбен и добр в меру своих сил, ровно ко всем, хотя категорически не ищу ответной любви в глазах у людей, потому что умен не по годам.
