Андрей Горбунов - Знакомство с Библией
Современные ученые считают, что и свитки Исайи, Иеремии и Иезекииля тоже представляют собой своеобразные сборники, куда вошли проповеди разных лиц, хотя и принадлежащих к единой пророческой школе. Соответственно наше понимание каждой данной книги – и прежде всего свитка Исайи – становится гораздо более полным и адекватным, если мы будем различать в ней отдельные пласты, которые, подобно голосам в хоре, сливаются в единое целое.
Современные библеисты, тщательно проанализировав текст книги Исайи, пришли к выводу, что главы 40–66 были написаны каким-то другим анонимным пророком, хотя и принадлежавшим к школе Исайи, но жившим много позже, очевидно, уже в VI веке до и. э. Ученые называют этого пророка Исайей Вторым, или на греческий манер Девтероисайей, а некоторые исследователи даже полагают, что последние десять глав книги написаны уже Исайей Третьим, что, впрочем, спорно. Что же касается первых 39 глав, то и здесь не все так просто. В частности, библеисты выделяют главы 24–27 в так называемый Малый Апокалипсис, написанный якобы еще позже Исайи Второго. Есть сомнения и в отношении некоторых других глав.
Начать разговор об учении Исайи лучше всего с анализа 6-й главы его книги, где пророк вспоминает о том, как Бог призвал его на служение. Это одно из самых знаменитых и поэтичных мест в писаниях пророков. (Недаром же Пушкин выбрал его как материал для своего стихотворения «Пророк».)
Обратим внимание на время и место видения Исайи. Глава начинается словами: «В год смерти царя Озии видел я» (Исайя, 6:1). Озия был сильной личностью, и его смерть вызвала в народе смятение и уныние. Это объяснялось не только тем, что народ почитал Озию, но прежде всего тем, что в представлении древних иудеев царь являлся фигурой символической, отцом народа, дававшим благоденствие и силу своим подданным. Именно в этот момент Исайя напомнил соотечественникам, что их истинный Владыка – Яхве, Космический Царь небесных воинств, или, выражаясь словами самого пророка, «Царь, Господь Саваоф» (Исайя, 6:5). Местом же видения был знаменитый Храм Соломона, считавшийся местом особого присутствия Господа. Именно там Исайя пережил мистический трепет Богоявления.
Пророк пишет: «В год смерти царя Озии видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм. Вокруг Него стояли серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя каждый закрывал лицо свое, и двумя ноги свои, и двумя летал. И взывали они друг к другу: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его! И поколебались верхи врат от гласа вопиющих, и дом наполнился курениями. И сказал я: горе мне! погиб я! ибо я человек грешный с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами, – глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Исайя, 6:1–5).
Видение Исайи основано на принятом среди иудеев того времени представлении о том, что Иерусалимский Храм служит земным подобием Небесного Храма. Поэтому Яхве, являясь трансцендентным Богом, восседающим на небесном престоле, в то же время обитает и в Иерусалимском Храме. В видении пророка элементы храмового богослужения, антифонное пение, жертвенник с горящими углями, благовонные курения и таинственная глубина Святого Святых (помещения, где хранился ковчег завета) преображены. Своды Храма неожиданно раздвигаются, и пророк попадает в Храм Небесный. Исайя видит Самого Бога на престоле высоком и превознесенном, называя Его Царем Господом Саваофом, т. е. Господом воинств. Как одно из имен-эпитетов слово Саваоф символизирует беспредельное величие Бога, Его владычество над всем тварным миром, Его всемогущество и славу.
Знаменательно, Исайя не пытается описать внешность Бога, но поэтическая образность слов пророка передает слушателям ощущение внушающего трепет величия Творца. Престол Бога окружен таинственными существами – серафимами, имеющими, как указывает их имя, огненную природу. Три пары крыльев серафимов тоже имеют символический смысл. Одной парой крыльев они закрывают лицо от слепящей взор славы Бога, другой они прячут свою наготу в присутствии святой чистоты Бога, а с помощью третьей они летают, чтобы выполнить повеления Бога.
Таким образом, войдя в Храм Соломона, Исайя неожиданно перенесся в видении в Небесный Совет Яхве, где изрекаются Божественные повеления, и Божественные вестники отправляются, чтобы их исполнить. В момент мистического озарения Исайя увидел то, что скрыто от взора смертных – глаза пророка увидели Царя, Господа Саваофа.
В речах Исайи образ Бога обрел новые черты, по сравнению с проповедями Амоса и Осии. Теперь это уже не только Бог правды и милосердия, но также Бог святости, Царь славы неприступной.
Замечательный гимн серафимов («Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!») возвещает о святости и славе Бога. Итак, Бог свят. Но что это значит? В Ветхом Завете понятие святости имело совершенно особый смысл, вовсе не сводимый только к нравственному совершенству. Первоначально еврейское слово кадош (от корня kdsh – отделять) означало нечто, посвященное культу или храму, нечто, относящееся к сакральным действиям. Исходя из этого сакрального смысла, термин «святость» развился в Ветхом Завете до обозначения самого Божественного бытия, обособленного в своей сущности от всего остального, «иного» в сравнении со всем прочим. В применении к человеку это слово означало посвященность Богу, а также моральную незапятнанность, т. е. то, что в греческом языке передается словом агиос.
Божественная святость может также истолковываться в этом смысле, но ее основа, ее суть в том, что Бог отделен от всякого несовершенства. Трансцендентность, непостижимость и таинственность Бога связана с чувством духовного трепета, которое и ощутил Исайя. Это чувство порождено тем, что Бог воспринимается как нечто совершенно иное, несравнимое с любым земным явлением. Эта несоизмеримость Бога и мира и выражена в гимне, который поют серафимы в видении Исайи («Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!»). Но при этом Бог остается для пророка Богом Живым. По словам о. Александра Меня, Он есть Личность, действующая в мире, хотя Его Лик и Его образ действий совершенно иные, чем у людей. Человек может лишь знать Его волю, но не Самого Бога.
Вместе с тем Бог открывается пророку в пламенном ореоле Своей славы: «Вся земля полна славы Его!». Это слава всемирная, космическая, предопределяющая присутствие Бога во всей вселенной, сияющее и властное в одно и то же время. Как показали ученые, употребленное здесь слово кавод по смыслу гораздо шире русского слова «слава», с помощью которого оно переведено. Это еще и подобное огню сияние света, отраженное в огненной природе серафимов. Свет этот настолько ярок, что для человеческого глаза он кажется тьмой. В Библии все, что непосредственно соприкасается с Богом, отражает эту Его славу. Ею Он также отличает все, что делает Своим – вспомним хотя бы светящееся лицо Моисея, сходившего с Синайской горы, где он беседовал с Богом.
Есть смысл сделать небольшое отступление и сказать, что по-еврейски слово, означающее славу (кавод), включает в себя также понятие о весе. Вес человека в жизни определяет его значительность, уважение, которое он внушает, его славу. Следовательно, в еврейском языке в противоположность греческому и русскому слава означает не столько доброе имя, сколько подлинную ценность, как бы измеряемую весом. В основе славы может быть богатство. Слава означает также высокое общественное положение человека, его авторитет, его могущество. Так же, как и могущество, слава заключает в себе сияние. Она содержит в себе блеск красоты. В Библии говорится о священных одеждах Аарона, сделанных для славы и благолепия, о славе Храма в Иерусалиме.
Все это помогает понять библейское выражение слава Яхве, которое означает Самого Бога в проявлении Его величия, могущества, сияния Его святости, действенной силы Его существа. Считалось, что Бог являет Свою славу Своими дивными делами, Своим судом, Своими знамениями. Но можно также говорить и об особом виде явления Бога, где Его слава – это видимая реальность, которая есть ослепительное сияние. «Покажи мне славу Твою», – молился Моисей (Исход, 33:18). И на Синае Слава Господня приняла образ пламени на вершине горы, подобно «огню поядающему» (Исход, 24:17). Моисей, приблизившийся к этому пламени, возвратился, не зная, что «лицо его стало сиять лучами» (Исход, 34:29). После Синая слава наполняет святилище и царит над ковчегом завета, а потом обитает и в Иерусалимском Храме.
Исайя созерцает славу Яхве как некую царскую славу. Пророк видит Господа, Его высокий престол, края Его ризы, наполняющие весь Храм; он видит и поющих славу Господню серафимов. Эта слава есть «огнь поядающий», та святость, которая разоблачает всякую скверну твари, ее ничтожество, ее коренную тленность. Но она побеждает, не уничтожая, а очищая и возрождая, и стремится наполнить всю землю.
