Джон Стотт - Послания к Фессалоникийцам
Как нам следует реагировать на то, что Ф. В. Фаррар называет «той бездной, которая разверзлась в результате взрыва экзегезы»?[160] Конечно же, не презрительным забвением пророчества об антихристе, которое, как он пишет, «теперь популярно только в низших классах христианского сообщества: сект, эксцентричных индивидуумов и фанатиков»[161]. Если бы так, я был бы счастлив относиться к эксцентрикам и фанатам из «низших классов»! Вместо этого, нам следует очень внимательно проследить за тем, как в самом Писании развивается учение об антихристе. Даниил ссылался на Антиоха Епифана; Иисус, Павел и Иоанн в Откровении вновь обращались к пророчеству Даниила, чтобы увидеть последовательное воплощение безбожия и беззакония. Так же, как Иисус говорил о «лжехристах» (Мф. 24:24), Иоанн в своих Посланиях рассматривал лжеучителей как «многих антихристов», Распространявших свою ересь повсюду. Хендриксен сказал: «История… повторяется. Скорее, пророчества обретают многоплановое исполнение»[162]. И все же все они, вместе с другими неправедными лидерами, являются предшественниками последнего «человека греха», эсхатологического и исторического персонажа, решительного проявления безбожия и беззакония, лидера глобального восстания, предвестника и признака parousia. Я согласен с Герхардом Восом, который пишет: «Мы считаем само собой разумеющимся… что антихрист будет человеком»[163]. Наша вера в пришествие антихриста зависит от того, верим ли мы до сих пор в пришествие Христа.
б. Начало отступления (2:6—8)
Павел не конкретизирует, в какой форме произойдет это отступление. Но он употребляет слово apostasia (3), означавшее в греческом языке либо военный мятеж, либо политическое отступничество, в то время как в LXX оно употреблено по отношению к религиозному отступничеству, а именно, к восстанию Израиля против Бога. Поэтому можно предположить, что бунт антихриста, направленный против Бога и Закона, проникнет и охватит даже номинальную церковь.
Однако не сейчас. Ибо отступление не произойдет до тех пор, пока не появится главный бунтовщик (3). «И, — добавляет Павел, — ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время» (6). Павел поясняет здесь время отступления. Он использует ряд указаний, чтобы фессалоникийцы смогли проследить за порядком событий: «Ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник» (6—8). Уже сейчас одновременно происходят два процесса. С одной стороны, — тайна беззакония… в действии, скрытым и губительным образом. С другой стороны, также в действии — сдерживающее влияние, не позволяющее тайному неповиновению вылиться в открытый мятеж. И только когда этот контроль будет прекращен, сначала наступит мятеж, а потом parousia.
Сущность слов: что не допускает открыться ему (6) и ниже (персонифицированное): в удерживающего теперь (7), стала проблемой для многих комментаторов. Еще раз мы убеждаемся в том, что фессалоникские читатели Павла знали об этой удерживающей силе (6), поскольку он постоянно учил их этому (5), тогда как у нас нет такого преимущества. Нет ничего удивительного в том, что даже великий Августин, говоря о бессмысленных догадках, заявил: «Честно признаюсь, я не знаю, что он имеет в виду»[164].
Прежде чем мы начнем рассматривать возможные интерпретации, может оказаться полезным свести воедино все четыре факта об «удерживающем», которые уточняются Павлом. Во–первых, он сейчас действует и эффективным образом сдерживает начало мятежа. Во–вторых, «удерживающего» можно рассматривать как представителя мужского и среднего рода (7). В–третьих, в определенное время это «нечто» или «некто» прекратит свое сдерживающее действие и это послужит сигналом к пришествию сначала антихриста, а затем и Христа. В–четвертых, должна существовать причина, по которой Павел пишет о том, что не позволяет открыться антихристу, и о том, что удерживающий будет взят таким загадочным образом. Итак, мы имеем четыре путеводные нити. «Удерживающий» должен быть социально эффективным, способным на личное проявление, готовым уступить свою позицию и достаточно деликатным, чтобы о нем говорилось шепотом и загадками. Ниже предложены три главных объяснения[165].
Первое, сдерживающая сила — это Святой Дух и Его действие в церкви. В этом случае «удерживающий» является Самим Духом, в то время как не позволяющим антихристу открыться, является церковь, в которой Он обитает. Конечно, Иисус хотел, чтобы Его дети, как соль в мясе, оказывали бы сдерживающее влияние в обществе. Но почему Павлу нужно писать о Духе и церкви такими загадочными словами? Концепция церкви, которая «будет взята» перед отступлением, означает, что она не примет участие во встрече Христа во время Его пришествия.
Второе предположение: в качестве удерживающего момента имеется в виду Павел и его проповедь Евангелия. Один или двое из ранних отцов церкви придерживались такого мнения, а Кальвин писал: «Павел заявил, что свет благовестия должен сначала распространиться по всему миру…». А также: «Я слышу, как Павел говорит о повсеместном призыве язычников»[166]. «Сдерживание» в этом случае — это необходимая «отсрочка» до тех пор, пока весь мир не услышит Благую Весть. Оскар Кульман подхватил и развил эту тему, подчеркивая уникальную роль Павла как Апостола язычников.
В этом случае мужской род отождествляется с самим Апостолом, а средний род — с его миссионерским благовестием[167]. Но если подразумевается сам Павел и его евангелизационная миссия, почему об этом говорится так загадочно? Кроме того, неужели Павел действительно видел себя в центре эсхатологической сцены настолько, что отступление задерживалось до тех пор, пока он не освободит ее? И как его уход (предположительно его смерть) может быть совместим с его явной надеждой дожить до parousia (1 Фес. 4:13 и дал.)?
Третье и наиболее распространенное мнение заключается в том, что сдерживающей силой являлся Рим и власть государства. Тертуллиан, возможно, был первым отцом церкви, который изложил эту теорию: «Какое мы имеем препятствие кроме римского государства..?»[168] Не обязательно эту ссылку относить только к Римской империи; любое государство, будучи гарантом закона и порядка, общественного мира и справедливости, равно удовлетворяет этот вариант. Да, действительно, в 13 главе Откровения государство изображено как сатанинское общество. Когда оно появляется в этом обличий, его вряд ли можно воспринять как фактор, сдерживающий антихриста. Именно это и подвигнуло Кульмана посчитать такую точку зрения «наименее возможной гипотезой»[169]. Тем не менее Павел рассматривал государство в качестве доверенного лица Бога для наказания за зло (Рим. 13:1 и дал.). И в самом деле, имеется четыре главных аргумента в пользу такой интерпретации:
1. Звучит разумно. Пламмер писал: «Естественно, закон удерживает от беззакония; в первом веке великим законотворцем и исполнителем закона являлась Римская империя»[170]. Он даже сказал, что это объяснение является настолько подходящим, что «искать другое будет пустой тратой времени»[171].
2. Эта точка зрения вполне соответствует известному мнению Павла о государстве. Он и Сила, будучи римскими гражданами, совсем недавно испытали на себе римскую справедливость как в Филиппах, так и в руках градоначальника в самой Фессалонике. Справедливое разрешение неприятной ситуации в Коринфе проконсулом Галлионом еще не могло быть забыто Павлом (Деян. 18:12—16). Несколько позже он начнет объяснять римлянам, что государство является слугой Божьим, призванным наказывать зло и провозглашать добро (Рим. 13:1–5).
3. Легко объясняется сочетание среднего и мужского рода. «Подумайте, — пишет Хендриксен, — об империи и императоре, справедливости и судье, о законе и о том, кто следит за его исполнением»[172].
4. Загадочные формулировки могут быть также объяснимы, поскольку существовали вполне обоснованные причины для того, чтобы в открытую и напрямую не предсказывать, что государство «будет взято», или «убрано со сцены» (ПАБ).
Тем временем, в период сдерживания, еще до того как откроется беззаконник, тайна беззакония уже в действии (7а). «Тайна» переводится словом mysterion. Но здесь оно не может иметь значения, обычного для Посланий Павла: «истина, бывшая в сокрытии, а теперь открывшаяся», поскольку тайна пока так и остается тайной и противопоставляется грядущему «открытию беззаконника». Однако, прежде чем он полностью откроется, беззаконие, чьим воплощением он является, втайне действует. В настоящее время его антиобщественное, антизаконное и безбожное проявление действует в основном подпольно. Сегодня мы ощущаем его подрывное воздействие повсюду: в атеистической обстановке секулярного гуманизма, в тоталитарных тенденциях крайне левых и крайне правых идеологий, в материализме потребительского общества, которые занимают место Бога так называемыми «теологиями», провозглашающими смерть Бога и конец моральным абсолютам, а также в социальной вседозволенности, где святости человеческой жизни, браку и семье, то есть всему тому, что создал или установил Бог, не придается никакого значения.
