Бал Тилак - Арктическая родина в Ведах
Европейские ученые и здесь переводят слово «юга» как «поколения людей». Независимо от факта, что «мануша юга» должна значить «человеческие века» (по крайней мере, в двух обсужденных пассажах), контексты гимнов (I, 124, 2; I, 92, 11) наводят на мысль, что встречающееся в них слово «юга» эквивалентно «периоду времени». Заря описывается в них как начинающая новый курс небесных порядков, или святых жертвоприношений, и приводящая в движение манушья югани, явно обозначая, что с первой зарей начинаются жертвоприношения, а также цикл времени, известный как «человеческий век», или же, что «человеческие века» начинаются с первой зари (начинается их отсчет). Это соединение манушья юги, или «человеческих веков», с первой зарей сразу дает нам возможность определить длительность «человеческих веков», так как, если эти «века» (юги) начинались с первой зарей года, они должны бы окончиться с последней зарей года. Таким образом, мануша юга обобщенно обозначала весь период времени между первой и последней зарей года, тогда как просто юга определяла короткий отрезок этого периода.
Кроме легенды о Диргхатамасе, мы имеем в Ригведе достаточное свидетельство того, что слово юга применялось в речи для обозначения отрезка времени короче года и что оборот мануша юга определял «человеческие века» или «период времени между первой и последней зарей года», а не «человеческие поколения».
Теперь легко не только понять, как «Диргхатамас состарился в десятой юге», но и возможно еще более точно определить значение слова юга в дни Ригведы, потому что если юга была частью мануша юги, то есть периода между первой и последней зарей года, а легенда о Диргхатамасе – это солярная легенда, то утверждение, что он «состарился в десятой юге», может означать только то, что «солнце состарилось на десятый месяц». Иначе говоря, считалось, что десять юг протекло между первой и последней зарей, то есть между двумя крайними точками года. Поскольку десять дней и десять половин месяца – это слишком короткий срок, а десять сезонов – слишком длинный период для залегания между этими точками, в слове юга (в словах дашаме юге) следует видеть один месяц и ничего больше. Это значит, что Диргхатамас – это было солнце, которое старело на десятом месяце, и, передвигаясь на воздушных водах, оно и было принесено ими к их цели, то есть к океану (VII, 49, 2) – за горизонт. Упоминаемые здесь воды – это те, над которыми царит бог Варуна, или которые текут по его команде, или для которых он, как указывается, выкопал канал (VII, 49, 1–4; II, 28, 4; VII, 87, 1). Так он прорезал путь для Сурьи, который, будучи освобожден Индрой из захвата Вритрой, вознесся солнцем (I, 51, 4).
Профессор Макс Мюллер в своей работе «Вклад в науку мифологию» (т. 2) показал, что большую часть достижений Ашвинов следует разумно объяснять как связанную с убывающим солнцем. Легенда о Диргхатамасе является всего только мифическим представлением об арктическом солнце, заходящем над «широким океаном» (VII, 60, 4). Оно является видимым в течение мануша юги, или десяти месяцев, а затем снова падает в неведомые воды. Чем являлись эти воды и какова их природа, долго понималось неправильно, но дальше в соответствующем месте, в той главе, где мы будем говорить о ведических мифах, это будет разъяснено. Достаточно будет сказать здесь, что легенда о Диргхатамасе, рассмотренная выше, полностью соответствует легенде о Дашагвах, о которых говорится, что они продолжают приносить жертвы в течение десяти месяцев.
Я вынужден был несколько затянуть здесь разговор о значении слов юга и мануша юга ввиду того, что эти термины понимались слишком неправильно, несмотря на то, что строфы ясно указывают на их явное предназначение обозначать такое понятие, как «период времени»; в строфах (V, 52, 4; X, 140, 6) установлено, что «мануша юга» обозначала «человеческие века», а их ассоциация с «первой зарей» (I, 124, 2; I, 115, 2) указывает, что длительностью юги была короче года. И приводимая в текстах десятая юга окончательно подтверждает, что юга означает месяц. Вот каким путем я пришел к определению значений этих терминов. И я был рад обнаружить, что в этом поиске я был предварен работой профессора Рангачарьи (г. Мадрас), который шел другим путем поиска. В его исследовании о югах обсуждается корень самого значения слова юга, и он исходил из грамматического определения: «соединение (слияние)». Он писал: «Фазы луны, столь легко наблюдаемые, видимо, как считает профессор Вебер, помогают уяснить мысль о периоде времени, известном как юга, зависящем от слияния некоторых небесных тел. Эта мысль была подсказана знанием этих фаз».
Профессор Вебер далее подтверждает свое предположение ссылкой на пассаж из «Шадвимша Брахманы» (IV, 6), где «четыре юги обозначаются своими наиболее древними названиями и соотносятся с четырьмя лунными фазами, от которых и произошло это понятие». Затем профессор Рангачарья говорит о слове дарша – древнем названии, относящемся к слиянию солнца и луны, и заканчивает так: «Есть старые мифологические и другие свидетельства, приводящие нас к заключению, что наши прапредки наблюдали и многие другие интересные факты слияния небесных тел, и, по всей видимости, наиболее ранняя концепция юги относилась к периоду от новолуния до новолуния, то есть к одному лунному месяцу».
Выше я уже обсудил пассаж, говорящий о том, что это была первая заря, которая приводила мануша югу к началу движения. И мы сравним это указание со строфой Ригведы (X, 138, 6), в которой говорится, что Индра, убив Вритру, привел на небо зарю и солнце и «установил порядок месяцев на небе». Это тоже выступает как дальнейшее свидетельство, что цикл времени, начинавшийся с первой зарей, был и месячным циклом. Итак, мы можем смело заключить, что слова мануша юга определяли в древности месячный цикл, в течение которого солнце было над горизонтом, или, точнее, тот период наличия и воздействия солнечного света, в течение которого предки арьев проводили свои серии жертвоприношений или же другие религиозные и общественные церемонии.
В Ригведе имеется много мест, поддерживающих этот взгляд. Но западные ученые повсеместно переводят слова мануша юга как «поколения людей или племен», делая реальный смысл этих строк туманным и непонятным. Так, в гимне (VIII, 46, 12) говорится: «Все (жертвоприносители) с поднятыми ковшами призывают того могучего Индру на мануша югу». Очевидное значение этого состоит в принесении Индре возлияний сомы в продолжение периода человеческого века. Но вот Гриффит, понимая мануша юга как «племена людей», переводит так: «Все расы людей призывают...» и т.д. Это не передает духа оригинала. Равным образом, в гимне (VII, 9, 4) говорится, что Агни светит в течение «человеческого века», но и тут без надобности в перевод вводятся «племена людей»[10].
Непосредственным и независимым подтверждением заключения, к которому мы пришли, исследовав легенду о Дашагвах и Диргхатамасе, выступает ряд сезонов, упоминаемых в некоторых ведических текстах. Период солнечного света, равный десяти месяцам, за которым следовала двухмесячная ночь, вполне может быть описан как пять сезонов по два месяца каждый, вслед за чем солнце исчезало в воде за горизонтом. Подобное описание года мы находим в Ригведе (I, 164, 12), в Атхарваведе (IX, 9, 12) в слегка варьированном виде, а также в «Прашнопанишаде» (I, 11). Его можно буквально перевести так: «Пятиногий Отец двенадцати форм, говорят, наполнен водными испарениями в дальней половине небес. Эти другие опять говорят, что он, видящий далеко, помещается на колеснице о шести спицах и семи колесах в близкой половине небес» (в Атхарваведе вариант: вместо «он» проиводится «семиколесный»; есть легкие изменения и в Упанишаде, но они не влияют на смысл строфы). Этот текст ясно указывает на то, что здесь описан бог года в 12 месяцев.
В гимне Ригведы (I, 164) говорится: «Колесо о двенадцати спицах, а в нем 720 сыновей Агни» – явное указание на год, состоящий из 12 месяцев и 720 дней и ночей (360+360). Нет сомнений, что пассаж приводит описание года, а то, что в двух его половинах есть слова «говорят» и «другие говорят», указывает на наличие двух мнений о природе бога года о двенадцати формах. Что же это за мнения? Одни говорят, что бог-год пятистопый – это значит, что он делится на пять сезонов. А другие указывают, что у него в колеснице шесть спиц, то есть шесть сезонов. Все это означает, что в древности одни полагали, что в году пять сезонов, а другие – что шесть. Но откуда могла взяться эта разница во мнениях?
В «Айтарейя Брахмане» (I, 1) и в «Тайттирийя Самхите» (I, 6, 2, 3) поясняется, что два сезона – Хаманта (зима) и Шишир (ранняя весна) – слиты вместе, как бы в один сезон, и получается их пять, но это более позднее объяснение, так как в «Шатапатха Брахмане» (XIII, 6, 1, 10) слиты для этой же цели сезоны Варша (период дождей) и Шарад (осень). Это указывает на то, что во времена «Тайттирийя Самхиты» и «Брахман» еще не было определено, какие сезоны следует слить, чтобы их получилось всего пять, как иногда упоминается в Ведах. А эти упоминания требовали пояснений, что приводило иногда к объединению даже четырех сезонов. Но это выглядело уже слишком неопределенно, чтобы походить на правду. Нам трудно поверить, что по чьему-либо выбору некие два сезона могли быть так объединены, а поэтому следует взглянуть внимательнее на стихи Ригведы, чтобы понять мысль о пяти сезонах.
