Бал Тилак - Арктическая родина в Ведах
Этимологически слова «Навагва» и «Дашагва» приводят нас к тому же заключению. Они сформированы из соединения «нава» и «даша» с «гва», и это не вызывает сомнений. Однако Яска (XI, 19) видит в слове «нава» значение «новый» или «очаровательный» и переводит все слово как «те, кто имеет очаровательный или новый путь продвижения (карьеру)», производя часть «гва» от корня «гам» – «идти». Но это неудовлетворительное объяснение, поскольку в Ригведе и Навагвы и Дашагвы упоминаются вместе почти всегда, и это частое близкое сочетание их имен заставляет нас подумать о другом этимологическом объяснении этих слов – таком, где слово «навагва» соотносилось бы с «нава», как «дашагва» и «даша». Но ведь «даша (дашан)» – это числительное «десять» и в другом смысле не употребляется, а, как заметил профессор Лигнан, слово «нава (наван)» означает «девять». Значение же частицы «гва» надо определить. Некоторые связывают его со словом «го» – «корова», а другие с корнем «гам» – «идти». В первом случае значение могло бы быть «девять коров», а во втором – «десять коров», тогда как во втором случае это могло бы значить «идти вдевятером» и «идти вдесятером». И вот то, что в гимне (III, 39, 5) о Дашагвах сказано, что их десять, подкрепляет второй взгляд. Но то, что и те, и другие иногда упоминаются в единственном числе, указывает на невозможность, как это иногда встречается в тексте, применять единственное число к группе в девять или десять человек. Так, в гимне (VI, 6, 3) «навагвами» (мн. ч.) названы лучи бога Агни, а в гимне (VIII, 12, 2), как и в (IX, 108, 4), и «навагва» и «дашагва» выступают в единственном числе. Поэтому мы должны обнаружить в этих эпитетах некое другое значение, и единственным другим возможным пояснением числительных «девять» и «десять» следует, видимо, признать то, что предложил Саяна, сказав о гимне (I, 62, 4): «Было два вида (группы) Ангирасов – Навагвы, или те, кто завершал саттры за девять месяцев, и Дашагвы, завершавшие саттру за десять месяцев».
Но мы видели, что в Ригведе (V, 45, 7, 11) сказано, будто Навагвы завершали жертвоприношения за десять месяцев, что опровергает объяснения Саяны. Но не исключено, что эти объяснения были основаны на (воспринятой им) традиционной информации, относящейся к Дашагвам. Профессор Лигнан (г. Рим) полагает, что числительные «наван» и «дашан» в этих именах двух групп должны восприниматься как относящиеся к периодам беременности, подобно словам в «Вендидаде» (V, 45/136/) «нава-махья» и «даша-махья», имеющим тот же смысл. Такой перевод означает: «навагва» – «рожденный после девятимесячной беременности», а «дашагва» – «после десятимесячной». Но и это тоже маловероятное разъяснение, если, конечно, мы не сможем предположить, что некая часть людей была рождена до должного срока в те древние времена или что особенным образом рождались такие люди, которые затем достигали почти божественной славы. Нормальный период беременности равен 280 дням, или десяти лунным месяцам (V, 78, 9), а рожденные месяцем раньше считались недолгожителями или же неспособными исполнять высокие ритуалы, чтобы обрести небесные почести.
Приведенные ссылки на «Венд ид ад» ничего не доказывают, ибо все эти случаи появления на свет детей после 1–10 месяцев беременности требуют еще глубокого изучения, и Ахура Мазда требовал, чтобы после рождения недоношенного ребенка дом был очищен и освящен особым способом. Видим, что и пояснения профессора Лигнана вступают в противоречие с ведическим текстом, в котором указывается, что было десять Дашагвов (III, 39, 5) и что Навагвы приносили жертвы только в течение десяти месяцев (V, 47, 5). Получается, что объяснение, данное Саяной, можно воспринять как единственно правильное. Я должен упомянуть здесь, что в Ригведе (V, 47, 7, 11) говорится о десятимесячных жертвоприношениях только в связи с Навагвами, и там нет ни одного упоминания о сроке в девять месяцев. Этимология имен помогает нам соотнести с Дашагвами десятимесячное проведение ритуалов, а девятимесячное – с Навагвами.
Есть и другие обстоятельства, связанные с Ангирасами, которые тоже поддерживают наше заключение, поэтому и их следует здесь рассмотреть. Ангирасов иногда именуют «вирупами» и «сыновьями неба» (III, 53, 7). А имя «Вирупа» как персональное применено один раз к певцу, восхваляющему бога Агни (VIII, 75, 6), и тут же говорится и об Ангирасе, и это слово как бы выступает здесь синонимом Вирупы. Но наиболее выразительными в этом смысле являются строки гимна (X, 62, 5, 6). В первой из этих строк говорится, что Ангирасы – это Вирупы и что они сыновья Агни. А во второй они описаны вместе с Навагвой и Дашагвой, и говорится: «Те Вирупы, что были рождены от Агни и неба, Навагва и Дашагва, как лучшие из Ангирасов, процветают в собрании богов».
Само слово «вирупа» буквально означает «обладающий многими формами», и похоже, что в этих строках оно употреблено как прилагательное, говорящее о многих разновидностях Ангирасов. А дальше говорится, то Навагвы и Дашагвы были наиболее выдающимися из их числа. Я писал в главе I о значении прилагательного «вирупа», применяемого к паре «день-ночь», и показал (опираясь на авторитет Мадхавы), что это слово, примененное к дням и ночам, указывает на их длительность или на период, определяемый их наличием в году. Похоже, что и в обсуждаемых здесь строках слово «вирупа» употреблено в том же смысле. Безусловно, Навагвы и Дашагвы были наиболее выдающимися в числе ранних жертвоприносителей, но не являлись единственными. Говоря по-другому, они не были вне общей среды жертвователей, но тех можно условно назвать «приносящими (жертвы) по-разному», а не только в связи с числом «девять» или «десять». И тогда здесь слово «вирупа» указывает на то, что длительность периода жертвоприношений могла быть иногда короче девяти месяцев, а иногда и дольше, чем десять. В гимне (X, 47, 6) рядом с именем Брихаспати, сына Ангираса, стоит слово «семижды-творящий», что выглядит как определение Брихаспати, этого жреца богов; в другой строфе (IV, 50, 4) он описывается как «имеющий семь ртов». В Атхарваведе же (IV, 6, 1) Брихаспати описан как первый брахман (жрец), «имеющий десять ртов». А ведь и о Дашагве, как мы уже указывали, говорилось, что у него «семь ртов» (IV, 51, 4).
Все эти выражения могут быть удовлетворительно объяснены только принятием утверждения, что Ангирасы не были связаны ни с «девятью-» ни с «десятью-творящими», а с «вирупа-», то есть «разно-творящими», и что они совершали свои жертвоприношения в течение тех месяцев, когда солнце пребывало над горизонтом в местах их проживания. Отсюда следует, что в древности эти периоды жертвоприношений длились от семи до десяти месяцев, а число жертвоприносителей (хотри) соотносилось с числом этих месяцев. Эти ритуалы прекращались, когда наступала долгая ночь, в течение которой Индра сражался с Вал ой и победил его в конце года (X, 62, 2). Вот это определение «в конце года» очень показательно – оно говорит, что год завершался наступлением долгой ночи.
Другое указание на десятимесячный период солнечного света обнаруживается в легенде о Диргхатамасе, которого Ашвины (судя по описаниям события) извлекли из ямы, куда он был сброшен, дряхлый и ослепленный. Ниже я отвел целую главу на обсуждение ведических легенд, но здесь я выделил эту легенду, потому что в ней мы находим выразительные указания на жизнь Диргхатамаса, поразительно совпадающие с заключениями, к которым мы пришли выше, говоря о Дашагвах.
История Диргхатамаса (чье имя обозначает «долгая тьма») изложена в Первой книге «Махабхараты». Он родился слепым в силу проклятия своего дяди Брихаспати. Войдя в возраст, он женился, и его жена, по имени Прадвеши, родила ему нескольких сыновей. Эти члены его семьи устали от необходимости кормить слепца, и тогда его сыновья бросили его в воды Ганга. Река унесла его далеко, где его выловил из воды царь по имени Бали. В этой стране Диргхатамас родил от рабыни (даси) еще нескольких сыновей, а также и от жены царя (эти сыновья царицы стали в дальнейшем правителями разных областей).
В Ригведе ему оказывают покровительство Ашвины, и в приписываемых ему 25 гимнах о нем или упоминается, или повествуется. Так, в гимне (I, 152, 6) он упоминается под именем Маматсья (имя его отца было Мамата), в пассаже (I, 158, 4) о нем говорится как о сыне Утатхьи (это было имя его матери). В дальнейшем он призывает Ашвинов на помощь, чтобы спасти его от огня и воды, куда его бросил Даса Трайтана. В гимнах (I, 147, 3; IV, 4, 13) сказано, что Агни вернул ему зрение. Но это не должно нас удивлять, ибо в Ригведе часто достижения одних богов приписываются другим, а ведь Диргхатамас находился под защитой Ашвинов. Примечательно и то, что именно Ашвины вернули молодость другому персонажу, Чхьяване, а также Вандана и множество других были спасены, излечены и защищены Ашвинами.
Все подобные достижения теперь понимаются как подвиги, направленные на восстановление сил солнца, ослабевшего за зиму. Но, видя слова «подобно солнцу, пребывающему во мраке» в легенде о Вандане (I, 117, 5), мы должны связывать эти легенды не столько с зимней усталостью солнца, сколько с его долгим пребыванием за горизонтом. Держа это в уме, попробуем разглядеть, к какому выводу мы можем прийти, вникнув в указанную легенду о Диргхатамасе.
