Кирилл Александрийский - Творения
Ст. 4–5. И рече Господь ко Ионе: аще зело опечалился еси ты? И изыде Иона из града, и седе прямо града, и сотвори себе кущу [49], и седяше под нею в сени, дондеже увидит, что будет граду.
He допускает, чтобы дух Пророка был подавлен унынием, но как бы поддерживает его ослабевшего. Но хотя Он и очень милосерд, однакоже благополезно обличает Пророка в том, что он опечалился; ибо, думаю, не на что иное не может указывать то, что (Богъ) спрашивает (Пророка) и говорит: аще зело опечалился еси ты? Он как бы делает упрек опечалившемуся и не понимающему цели определений божественных. Когда уже миновались дни, по прошествии которых должно было бы притти в исполнение предвозвещенное, а между тем гнев (божественный) еще не обнаруживал своего действия, тогда он понял, что Бог умилосердился над ними; впрочем он не совсем еще потерял надежду, но думает, что хотя и дана отсрочка наказания тем, которые решились раскаяться; но все же непременно подвергнутся какимъ–либо карам гнева те, которые при покаянии не обнаружили скорби, равносильной их грехам; ибо какую пользу может принести трехдневный подвиг погрязшим во всяком беззаконии и поверженным в столь ужасные прегрешения? Так, по всей вероятности, помышляя в себе, Пророк удаляется из города и остается посмотреть, что будет с ними. Он ожидад, что город или разрушится вследствие землетрясения, или сожжен будет огнем подобно Содому. Спешно устрояется приют его и сооружается шатер.
Ст. 6. И повеле Господь Бог тыкве, и возрасте над главою Иониною, да будет сень над главою его, еже осенити от злых его, и возрадовася Иона о тыкве радостью великою.
Бог дает повеление тыкве таким же опять способом, как и киту, то есть мановением и желанием. И тотчас выростает прекрасная и пышная тыква и (своими листьями) скоро покрыла весь шалаш, к радости (пророка) подобно роще распространив много тени. Пророк же сильно радуется о ней и поистине ликовал как бы по случаю великого события Из этого ты можешь видеть свойственную ему простоту и искренность души. С одной стороны он опечалися печилию великою от того, что не сбылось предсказанное им, а с другой — возрадовася радостью великою ради зелени и растения.
Невинное сердце очень восприимчиво к скорбям и радостям. Ты увидишь справедливость этих слов, если обратишь внимание на нравы детей, которые часто грустят по пустякам и сильно плачут изъ–за малостей. Напротив иногда очарованные чем нибудь ничтожным они приходят в восторг и вдруг переходят от печали к радости. Как между человеческими телами те, которые обыкновенно не отличаются крепостью, легко подвергаются падению, при каком нибудь толчке, хотябы кто нибудь сделал его не очень сильно, а прикоснулся как бы самой нежной рукой, так и безхитростное сердце легко отдается всему тому, что способно тронуть его или даже опечалить.
Ст. 6–8. И повеле Бог червию раннему во утрие, и подъяде тыкву, и изсше. И быст вкупе, внегда возсияти солнцу, и повеле [50] Бог ветру знойну жегущу и порази солнце на главу Ионину: и малодушествоваше, и отрицашеся души своея, и рече: уне ми умрети нежели жити.
Червем ранним называют гусеницу потому, что она получает начало своего бытия из росы, падающей пред восходом солнца. Бог повелевает ей, а также и знойному ветру, что должно понимать в том же смысле, в каком Он дает повеления и самой тыкве и киту. И вот неожиданно она (тыква) засыхает, а жгучий ветер сильно поражает его, и солнце посылает на томящегося зной, найдя его лишенным тени, отчего еще больше усиливалась его скорбь, и он дошол уже до такого малодушия, что самая смерть сделалась для него весьма желанною.
Ст. 9. И рече Господь к Ионе: зело ли опечалился ecu ты о тыкве! И рече: зело опечалихся аз даже до смерти.
Замечай опять, что Бог всяческих по безмерному человеколюбию как бы играет с невинными душами святых и в нежной любви нисколько не уступает родителям. Когда тыква дает ему тень, Пророк чрезмерно радуется о ней. После же сего, по устроению Промысла, гусеница причиняет вред и жгучий ветер поражает его, показывая, что и тень была весьма полезна и необходима ему, дабы он печалился еще больше, лишившись чего–либо лучшего. Потом сильно опечалившись изъ–за малости, говорю, изъ–за тыквы, он уже не обвинит божественное человеколюбие, если оно решит оказать пощаду и милосердие знаменитейшим городам и наполненным безчисленным множеством жителей. Посему весьма искусно предлагает ему вопрос: зело ли опечалился ecu ты — и это изъ–за овощного растения. Он же сознается в этом и это наконец было средством защиты для человеколюбиваго Бога.
Ст. 10–11. И рече Господь: ты оскорбился ecu o тыкве, о ней же не трудился ecu [51], ни воскормил ecu ея, яже родися обнощь, и обнощь погибе. Аз же не пощажду ли Неневии града великого, в нем же живут множайшии неже дванадесять тем человек, иже не познаша десницы своея ниже шуйцы своея, и скоти их мнози?
О несравненное и непостижимое милосердие! Какое слово достаточно будет для прославления его? и какими устами мы можем вознести благодарственные песни Милосердому и Благому, ибо Он удаляет от нас беззакония наша и далее (Псал. 102, 12). Смотри, как Он показывает, что Иона опечалился не во время и о чем не следовало, между тем, как святому надлежало бы восхвалять и прославлять Владыку. Если ты, говорит, опечалился, или лучше доведен был до крайней скорби тем, что у тебя засохло тыквенное растение, которое как выросло в одну ночь, так и погибло, то как же я мог бы не пожалеть многолюдного города, в котором находится больше ста двадцати тысяч людей, не имеющих возможности, от времени и возраста распознать, которая у них правая и которая левая рука? Ведь этого еще не различают младенцы, которым, как ни в чем не согрешившим, и следовало прежде других оказать человеколюбие. В самом деле, не распознающий еще своих рук какими мог бы быть обременен прегрешениями? Если же Он называет и животных и удостоивает их сожаления; то и это делает вследствие великой Своей благости. Ведь если праведник милует души скотов своих (Прит. 12, 10), — и это служит в похвалу ему, — то что же удивительного, если и Сам Бог всяческих и к ним питает жалость и сострадание?
Так Христос спас всех, дав Себя в искупление за малаго и великого, мудрого и не мудрого, богатаго и бедного, Иудея и Еллина. Ему по справедливости можно сказать: человеки и скоты спасеши Господи. Якo умножил ecu милость Твою, Боже: сынове же человечестии в крове крилу Твоею надеятися имут (Псал. 35, 7–8).
Примечания
1
Т. е. Иоанна антиохийского и его единомышленников
2
Кирилла александрийского
3
Кирилла александрийского
4
Кирилл александрийский
5
Кирилл александрийский
6
Кирилл александрийский
7
Кирилл александрийский
8
Кириллом александрийским
9
Кирилл александрийский
10
Кирилл александрийский
11
У Кирилла
12
Т. е. когда семь епископовъ, благопріятствовавшихъ прежде Несторію, оставивъ его, перешли къ православнымъ, которые обыкновенно собирались въ храме, называвшемся Святая Марія, или Богородица Марія.
13
Св. Кирилл приводит указанные места Писания не буквально.
14
Подир — длинная архиерейская одежда (см. Исх.28:4,13–35).
15
Или «наказъ» (ὑπομνηστιϰόν), инструкція (commonitorium), «мандатъ», докладная записка. Этотъ документъ помещается въ конце 11–го (9–го) письма св. Кирилла Александрійскаго къ папе Келестину I–му (Migne, gr. ser. t. LXXVII, col. 85. 88. 89).
16
Ср. у Марія Меркатора Liber subnotationum in verba Juliani I, 4 сл.: Migne, lat. ser. t. XLVIII, col. 112 sqq.; см. также ibid., col. 285.
17
См. y Сократа, Церковная Исторія VII, 26, 27 и 29.
18
В Слав. вместо их стоит: нашея.
19
В Слав.: и не будет избегаяй дому Исавову.
20
Въ греческомъ подлиннике это письмо напечатано у Migne, gr. ser. t. LXXVII, col. 328, a латинская версія сохранилась въ Synodicon’е, cap. CCX (Migne, gr. ser. t. LXXXIV, col. 836–837).
21
Текстъ весьма неясенъ; погречески: ὡς μὴ ἕπεσϑαι τῷ ἀξιαγάστῳ σϰόπῳ τῆς σῆς ϑεοσεβείας, μήτε τοῖς ἐν οἰϰουμενιϰοῖς, а въ Synodicon’е (col. 836) такъ: non sequantur probabilem tuae religiositatis intentionem, necque in his, quae cum orbe fecisti.
