Фотий Константинопольский - Сочинения
96. Итакъ ты имеешь тотъ сборникъ доводовъ, о которомъ просилъ ты, мой почтенейшій и любознательнейшій изъ мужей; если же когда–нибудь Господь возвратитъ намъ плененныя книги и записки наши; то, можетъ быть, при вразумленіи и помощи намъ отъ Всесвятаго Духа, получишь и те доводы, которые представляютъ новые духоборцы, или лучше — беснующіеся противъ всего преблагаго и Тріипостаснаго Божества, — ибо у нихъ ничего въ Немъ не оставлено, чего бы они не оскорбляли своимъ безуміемъ, — равно (получишь) и опроверженія, выводимыя изъ доводовъ, которые они сами представляютъ; увидишь и обнаруживающіяся въ этомъ ихъ злобу и коварство; покажу и непреложныя свидетельства блаженныхъ и богомудрыхъ отцевъ нашихъ, которыми пристыждается и совершенно отчуждается отъ благочестія отступническое мненіе.
Печатается по изданію: Святейшаго патріарха Фотія, архіепископа Константинопольскаго, Слово тайноводственное о Святомъ Духе. / Переводъ съ греческаго проф. Е. И. Ловягина. // Журналъ «Духовная беседа» на 1866 годъ. — Спб.: «Типографiя Департамента Уделовъ». — 1866. — Томъ I. — С. 353–355, 358–384, 427–440, 480–499; — Томъ II. — С. 52–62.
Мириобиблион (библиотека)
Множество книг, или библиотека (мириобиблион). Описание и пересказ прочитанных нами книг, краткое содержание которых пожелал узнать возлюбленный наш брат Тарасий. Всего книг триста без двадцати одной [ [116]]
ВСТУПЛЕНИЕ
Возлюбленного брата Тарасия Фотий приветствует во имя Господне!
Когда в сенате и царским указом я был назначен послом к ассириянам [ [117]], ты попросил меня изложить тебе содержание прочитанных в твое отсутствие книг, самый возлюбленный мой из братьев, Тарасий, чтобы у тебя, с одной стороны, было утешение в разлуке, которую ты тяжело переносишь, с другой стороны, чтобы ты имел достаточно точное и вместе с тем цельное представление о книгах, которые ты не прослушал вместе с нами (а они составляют в общем триста без пятнадцатой части с прибавлением одной, именно это число, я полагаю, случайно миновало тебя из–за твоего отсутствия); принявшись за описание, как бы чтя твое упорное стремление и настойчивость, мы выполнили это, возможно слишком медленно для твоего пламенного желания и горячей просьбы, но слишком быстро для ожиданий кого–нибудь постороннего.
Пересказы книг расположены в таком порядке, какой для каждого из них подсказала мне память, так что всякому, кто захочет, не трудно будет отделить рассказы исторического содержания, от рассказов, имеющих иную цель… [ [118]]
Если же тебе, когда ты примешься за изучение этого и вникнешь в самую суть, покажется, что некоторые рассказы воспроизведены по памяти недостаточно точно, не удивляйся. Ведь для читающего каждую книгу в отдельности охватить памятью содержание и обратить его в письмена — дело, если хотите, почетное; однако не думаю, чтобы было делом легким охватить памятью многое, — и притом, когда прошло много времени, — да еще соблюсти точность.
А по нашему мнению, из прочитанного скорее всего то, что удерживается в памяти, получает преимущество; и во все, что из–за своей легкости не минует твоего пристального внимания, мы не вложили столь большой заботы, как в иных случаях, но точностью изложения пренебрегли.
Если же в этих пересказах попадется тебе что–нибудь полезное сверх ожидания, ты сам в этом разберешься лучше. Книга эта, несомненно, поможет тебе вспомнить и удержать в памяти, что ты при самостоятельном чтении почерпнул, найти в готовом виде, что ты в книгах искал, а также легче воспринять, что ты еще своим умом не постиг.
КОДЕКС 26. СИНЕСИЯ, ЕПИСКОПА КИРЕНЫ, «О ПРОМЫСЛЕ», И О ПРОЧЕМ [ [119]]
Были прочитаны сочинения Киренского епископа (имя его Синесий) «О промысле», «О царстве» и на другие темы; речь его возвышенна, величественна, а через это приближается к языку поэтическому. Были прочитаны его различные письма, доставляющие наслаждекие и пользу, а вместе с тем насыщенные глубокими мыслями.
По происхождению Синесий был эллин, изучал философию. Говорят, что, обратившись к христианству, он принял безоговорочно все, но не согласился с догмой о воскресении [ [120]].
Однако об этих его настроениях все молчали и, зная его высокую нравственность и чистый образ жизни, все–таки приобщили к нашей вере к посвятили в высокий духовный сан, — хотя столь безупречно живший человек еще не постиг света воскресения. И надежды оправдались: когда он стал епископом, в догму о воскресении он легко уверовал. И для Кирены был он украшением в то самое время, когда во главе Александрии стоял Феофил [ [121]].
КОДЕКС 90. РЕЧИ И ПИСЬМА СОФИСТА ЛИБАНИЯ [ [122]]
Были прочтены два тома Либания. Его вольные декламации и риторские упражнения полезнее, чем другие его произведения. Хотя в другом он отличается трудолюбием и любознательностью, зато утрачивает природную непринужденность, так сказать, грацию и красоту слога, впадая при этом в неясность, многое затемняя отступлениями, а многое из необходимого и пропуская. В остальном же он — образец и норма аттической речи. Понятен он и в письмах. Много у него сочинений на различные темы.
КОДЕКС 128. РАЗЛИЧНЫЕ СОЧИНЕНИЯ ЛУКИАНА [ [123]]
Были прочитаны «Фаларид», «Разговоры мертвых», «Диалоги гетер» и разные другие сочинения, в которых Лукиан почти везде высмеивает эллинов, их глупость и боготворчество, их склонность к разнузданным порывам, их невоздержность, неправдоподобные и нелепые выдумки их поэтов, которые породили неправильный государственный строй, путаницу и сбивчивость в прочей жизни; он порицает хвастливый характер их философов, у которых ничего нет, кроме бесконечных пересказов своих предшественников и пустой болтовни.
Короче говоря, Лукиан старается написать эллинскую комедию в прозе. Сам же он, кажется, из тех, которые не придерживаются никаких определенных положений. Выставляя мысли других в шутовском и нелепом виде, то, что думает он сам, он не высказывает; разве только кто–то приводит его мысль, что не существует достоверного суждения.
Однако язык у него превосходен, он пользуется словами красочными, меткими, выразительными; в мастерстве сочетать строгий порядок и ясность мысли с внешним блеском и соразмерностью соперников у него нет. Связность слов достигает у него такого совершенства, что при чтении они воспринимаются не как слова, а словно какая–то сладостная музыка, которая, независимо от содержания песни, вливается в уши слушающих. Одним словом, повторяю, великолепен слог у него, хотя и не подходит для его сюжетов, которые он сам предназначил для смеха и шуток.
А то, что сам он принадлежал к тем, у кого нет определенных суждений, доказывает такая надпись на книге. Гласит она следующее:
Все это я, Лукиан, написал, зная глупости древних.
• Глупостью людям порой кажется мудрость сама.
• Нет у людей ни одной безупречно законченной мысли;
• Что восхищает тебя, то — пустяки для других. [ [124]]
КОДЕКС 186. РАССКАЗЫ КОНОНА И ТАК НАЗЫВАЕМАЯ «БИБЛИОТЕКА» АПОЛЛОДОРА [ [125]]
Глава 1. Мидас и Бриги
Была прочитана небольшая книжечка — рассказы Конона. Он посвящает этот небольшой труд царю Архелаю Филопатору [ [126]]. В книге содержится 50 рассказов, извлеченных из множества древних сочинений. Первый рассказ повествует о Мидасе и о Бригах.
Мидас нашел клад и сразу стал неслыханно богатым, — тогда он сделался учеником Орфея на горе Пиерии и стал у Бригов управлять различными ремеслами. В царствование Мидаса возле горы Бремия, где обитал многочисленный народ Бригов, заметили также и Силена — тогда это существо, лишенное образа человеческого, доставили к царю. А у Мидаса все превращалось в золото, — даже то, что служило ему пищей. Поэтому он убедил своих подданных уйти из Европы и перейти Геллеспонт; и поселился выше Мисии, немного изменив имя племени, и назвал он их вместо бригов фриги (фригийцы). У Мидаса было много таких людей, которые доносили ему обо всем, что говорилось и делалось среди его подданных; таким способом до самой старости охранял он свое государство от мятежей, и шла молва, что у него длинные уши; немногим же позже молва превратила его уши в ослиные; и от этой изначальной шутки пошло поверье, будто это было и на самом деле.
Глава 19. Псамата и Аполлон [ [127]]
Дочь Кротопа, Псамата, родила ребенка от Аполлона и после родов, так как она боялась отца, отдала его. Назвала она ребенка Лином. Принял его пастух и воспитал как своего сына. Но случилось так, что собаки пастуха растерзали ребенка. И мать в отчаянии приходит с повинной к своему отцу, а отец осуждает ее на смерть, полагая, что она предавалась блуду и оклеветала Аполлона. Но Аполлона разгневала казнь возлюбленной, и он в наказание наслал на аргосцев чуму. Когда же они вопросили оракул, как им от этого избавиться, он ответил, что надо умилостивить Псамату и Лина. Тогда аргосцы, кроме прочих почестей, стали посылать женщин и девушек оплакивать Лина. А плакальщицы, чередуя мольбы и трены, оплакивали еще и свою судьбу. И плач по Лину был так прекрасен, что с тех пор у всех поэтов поется о Лине в каждой скорбной песне. И месяц назван Арнием [ [128]], потому что Лин был вскормлен вместе с ягнятами. С тех пор приносят жертвы, когда справляют праздник Арниды. В этот день убивают всех собак, сколько их ни найдут. Однако бедствия прекратились лишь тогда, когда Кротоп, по приказанию оракула, покинул Аргос и поселился в основанном им на земле Мегариды городе, который он назвал Триподиск.
