Н. Борисов - Церковные деятели средневековой Руси XIII - XVII вв.
Весьма интересно и пожелание Иоасафа упомянуть в историческом экскурсе, касающемся собора 1503 г., не только Иосифа Волоцкого, но и «старцев-пустынников», то есть нестяжателей и их вождя Нила Сорского. Видимо, близость Иоасафа с Сильвестром была основана на сочувственном отношении того и: Другого к учению нестяжателей. Впрочем, как и некоторые другие «поздние» нестяжатели, Иоасаф не стеснял себя в повседневном обиходе: живя в Троицком монастыре, он «пировал с клирошанами», а позднее, в Кирилловской обители, устраивал себе в келье особый, отдельный от всех монахов стол[99].
Вскоре после свержения Иоасафа хозяином «дома пречистой Богородицы» стал новгородский архиепископ Макарий. Уже на другой год новый митрополит едва не был раздавлен жерновами придворной борьбы. В 1543 г. князья Шуйские решили расправиться с боярином Федором Воронцовым. Его схватили в государевой «столовой избе», выволокли на улицу и принялись бить «смертным боем». Макарий вмешался, чтобы приостановить расправу. Его самого клевреты Шуйских «безчестно затеснили и мантию на нем со источники и содрали» [100].
И все же Макарий сумел благополучно пережить все политические конвульсии эпохи. В период острого династического кризиса 1553 г., когда тяжело больной Иван IV принуждал бояр целовать крест на верность своему полугодовалому сыну, «пеленочнику» Дмитрию, Макарий сумел уклониться от участия в придворной борьбе. На следующий год царь назначает его своим душеприказчиком, призывает в качестве свидетеля заново составленной духовной грамоты.
7 августа 1560 г. умерла первая жена Ивана IV царица Анастасия. Макарий был в числе главных организаторов его второго брака. 21 августа 1561 г. он обвенчал Ивана с кабардинской княжной Кученей, которую он же накануне окрестил Марьей. В начале 60-х годов, когда Иван IV начинает раскручивать чудовищный маховик массовых репрессий и казней, митрополит пытается успокоить царя, примирить его с боярством. Он широко пользуется традиционным правом «печалования», позволявшим главе церкви брать под свою защиту провинившихся, опальных вельмож. Макарий старался смягчить участь впавших в немилость деятелей Избранной рады, дать им возможность лично оправдаться перед царем. В 1561 г. он примиряет Ивана IV с его двоюродным дядей князем Василием Михайловичем Глинским, ручается за его политическую благонадежность; в 1562 г. спасает князя Вельского. Уже незадолго до смерти, в 1563 г., Макарий на время примирил царя с его двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким.
31 декабря 1563 г. Макарий скончался. Это был один из просвещенных и гуманных руководителей русской церкви. Известный исследователь эпохи Ивана Грозного академик С. Б. Веселовский, быть может несколько увлекаясь чистотой художественного образа, писал, что «Макарий принадлежал к тем немногим избранным натурам, которые одним своим присутствием облагораживают и поднимают окружающих их людей и своим молчаливым упреком действуют сильнее, чем резким осуждением. Для борьбы он был слишком мягким человеком, но влияние его на царя долгое время было очень велико» [101].
Одной из главных причин редкого для той эпохи политического долголетия митрополита Макария было его умение идти навстречу пожеланиям как светских властей, так и иосифлянского большинства церковной иерархии. В своей деятельности он тонко сочетал защиту интересов церкви с крупными услугами боярскому правительству и самому Ивану IV. Именно Макарий подготовил и провел церемонию «венчания на царство», состоявшуюся 16 января 1547 г. Митрополит благословил Ивана IV на борьбу за присоединение Казани, за выход к Балтийскому морю.
Одновременно Макарий заботился об укреплении могущества и повышении престижа церкви. В 1547 и 1549 гг. под его руководством состоялись церковные соборы, на которых были рассмотрены вопросы канонизации (причисления к «лику святых»), В свое время иерархи-византийцы, выполняя требования константинопольского патриархата, всячески препятствовали распространению культов собственно русских святых. Так, например, месяцеслов Евангелия Семена Гордого, создателем которого, по-видимому, был митрополит Феогност, вообще не содержит «памятей» русских святых. К середине XVI в. признанием митрополичьей кафедры и общерусской известностью пользовалось лишь около десятка отечественных святых: князь Владимир Святославич, «креститель Руси», его сыновья Борис и Глеб, казненный в Орде в 1246 г. князь Михаил Черниговский, митрополиты Петр и Алексей, монахи Сергий Радонежский, Варлаам Хутынский, Антоний и Феодосий Печерские и некоторые другие. В условиях феодальной раздробленности многие святые чтились местно, без утверждения высшими церковными инстанциями. Каждое княжество имело своих собственных «небесных заступников» и «чудотворцев».
Под руководством Макария была проделана огромная работа по ревизии местных пантеонов святых, отбору кандидатов в общерусский канонизаци-онный список, унификации старых и написанию новых житий. В результате на соборах 1547 и 1549 гг. было канонизировано 39 «новых русских чудотворцев». Среди них — «духовные отцы» иосифлян Пафнутий Боровский и Макарий Калязинский, большая группа новгородских святых, несколько учеников Сергия Радонежского, основателей новых монастырей.
Пополнение рядов отечественных святых не только увеличивало доходы монастырей и соборов, где хранились их останки, но также укрепляло престиж русской церкви внутри страны и среди других православных церквей.
На соборах 1547 и 1549 гг. были окончательно установлены необходимые предпосылки канонизации того или иного претендента: наличие жития и церковного песнопения («канона») в его честь, достоверные свидетельства «чудес», совершенных кандидатом в святые, и, наконец, нетленность мощей. Последнее требование доставило особенно много хлопот желающим иметь собственного святого. За исключением редких случаев естественной мумификации трупа, все остальные «нетленные мощи» на поверку оказывались более или менее ловкой подделкой.
В первой половине 1551 г. в Москве состоялся церковно-земский собор, в ходе которого высшее духовенство во главе с Макарием вынуждено было дать ответы на целый ряд вопросов, поставленных Иваном IV. Содержание вопросов, как и сама идея созыва собора, было подсказано молодому царю его ближайшими советниками из числа нестяжателей. Виднейшим среди них был царский духовник благовещенский протопоп Сильвестр.
Вопросы царя «Стоглавому» собору ярко рисуют многие темные стороны тогдашней церковной жизни, указывают на наиболее распространенные пороки черного и белого духовенства. Приводим этот любопытный диалог царя с высшим духовенством в изложении известного русского историка прошлого столетия С. М. Соловьева [102].
«В 1551 г. на церковном соборе царь подал святителям следующий список беспорядкам, для прекращения которых требовал их содействия: чтобы по церквам звонили и пели по уставу, чтобы поставлены были старосты поповские над всеми священниками; при отдаче антиминсов [103] продажа делается большая; иконы пишутся неприлично; чтобы при даче венечных знамен[104] не было великой продажи христианству; божественные книги писцы пишут с неправильных переводов и, написав, не исправляют же; ученики учатся грамоте небрежно; у владык бояре, дьяки, тиуны, десятинники и недельщики [105] судят и управу чинят не прямо, а волочат и продают с ябедниками [106] вместе, а десятинники попов по селам продают без милости, дела сочиняют с ябедниками, а женки и девки, с судьею по заговору, чернецов, попов и мирян обвиняют ложно в насилиях и позоре; в монастырях некоторые постригаются для покоя телесного, чтобы всегда бражничать; архимандриты и игумены некоторые службы божия, трапезы и братства не знают, покоят себя в келье с гостями, племянников своих помещают в монастыри и довольствуют их всем монастырским, также и по селам, в кельи женки и девки приходят, ребята молодые по всем кельям живут, а братия бедная алчут и жаждут и ничем не упокоены; все богатство монастырское держат власти с своими родственниками,
боярами, гостями, приятелями и друзьями; монахи и монахини по миру бродят, монахини живут в мирских просвирнях [107] , монахи у мирских церквей в попах живут; просвирни над просвирами приговаривают. Милостыню и корм годовой, хлеб, соль, деньги и одежду по богадельным избам во всех городах дают из царской казны, христолюбцы также милостыню подают; но в богадельные избы вкупаются у прикащиков мужики с женами, а прямые нищие, больные и увечные без призору по миру ходят; монахи, монахини, попы и миряне, мужчины и женщины с образами ходят и собирают на церковное строение: иноземцы этому дивятся. Надобно подумать, должны ли быть несудимые грамоты? В монастыри отдаются имения, а строения в монастырях никакого не прибыло и старое опустело: кто этим корыстуется? Надобно решить, прилично ли монастырям отдавать деньги в рост? Монахи и попы пьянствуют; вдовые попы соблазняют своим поведением, остаются при церквах и исправляют все требы, только обеден не служат; старец на лесу келью поставит или церковь срубит, да пойдет по миру с иконою просить на сооружение, у царя земли и руги просит, а что соберет, то пропьет; должно избирать игуменов и священников достойных. В церквах стоят в тафьях и шапках с палками, говор и ропот и всякое прекословие и беседы и срамные слова; попы и дьяконы пьют бесчинно, церковные причетники всегда пьяны, без страху стоят и бранятся; попы в церквах дерутся между собою и в монастырях тоже; попы и дьяконы без риз служат; пономари и дьяки двоеженцы и троеженцы в алтари входят и святыни касаются. Головы и бороды бреют и платье иноверных земель носят; крестное знамение кладут не по существу; бранятся скаредными словами: и у иноверцев такое бесчиние не творится; клянутся именем божиим во лжу; ружные попы не исполняют своих обязанностей. Продают давленину. Христиане приносят в церковь кутью, канун, на Велик день пасху, сыры, яйца, рыбы печеные, в иные дни калачи, пироги, блины, караваи и всякие овощи: в Новгороде и Пскове для этого устроен кутейник во всякой церкви, в Москве же все это вносится в жертвенник и в алтарь; в монастырях монахи и монахини и миряне живут вместе. Надобно заняться выкупом пленных из бусурманских рук».
