Дональд Карсон - Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)
16 Господь призывает покаяться (т. е. отвратиться от такого греха), в противном случае Он придет (скоро приду) и произведет суд над теми, кто исповедует такое учение (ср.: 2:5).
17 Победителю Господь дает два обетования: дам вкушать сокровенную манну и дам ему белый камень. Манна выступает как символ искупления второго исхода. В еврейском сознании это живет в таком виде: «Если первый Искупитель даровал свыше манну, то и второй тоже дарует ее таким же образом». Для христиан это, естественно, — духовная пища, наподобие «воды жизни» (ср.: 22:17). Белый камень— не совсем ясный символ, поскольку в древности он использовался в разных значениях. Обвиняемому на суде присяжные давали в качестве приговора камень: черный означал виновность, белый — оправдание. Исходя из этого, белый камень сопоставим с обетованием Смирнской церкви (2:11). Существовал также обычай: когда два человека хотели засвидетельствовать свою дружбу, они разбивали пополам камень, и каждому доставалась его половина, что давало доступ любому из них в дом другого. Этот обычай распространялся и в случае приглашения на пир, где камень служил приглашением. Если такой пропуск использовался каким–то обществом, члены которого регулярно проводят свои встречи, то камень должен был быть дорогим и давался лишь избранным — подобное же делается в современных элитных клубах. Известно также, что победители на спортивных играх награждались камнем, который брали из общественных фондов. Смысл имени на камне зависит от того, кому он дается. Если христианину, то это может быть обетованием особых отношений в новой жизни царства Бога (ср.: 3:12) или Христа (ср.: 19:12), новых и скрытых от всех отношений с Господом и, возможно, указанием на силу, присущую имени Бога. Христианин приобщается к источнику силы Господа и уникальным образом становится сопричастным характеру Бога.
2:18—29 Послание Фиатирской церкви
Фиатира была городом ремесленников и купцов. Известно, что первой обращенной в христианство в Македонии была Лидия из Фиатиры, торговавшая багряницей (Деян. 16:14). Многочисленные торговые гильдии, существовавшие в городе, создавали серьезную проблему для церкви. Дело в том, что каждая гильдия имела своего бога–покровителя, и местный бог Фиатиры, представитель Аполлона, возможно, был одним из них. Римская администрация закрывала глаза на это, вероятно, потому, что Фиатира представляла интерес для Рима с точки зрения пополнения его военного гарнизона, стоявшего в соседнем Пергаме. Но этого не могли допустить христиане. Пиры, которые устраивали члены гильдий в храме, рассматривались как религиозные церемонии; в жертву богу преподносилось мясо, которое употребляли в пищу присутствовавшие на трапезах, часто заканчивавшихся дебошами. Как могли христиане участвовать в таких застольях? Ответ находится в ст. 20: попускаешь жене Иезавели.
Ст. 18 перекликается с 1:14а и 15а. Очи, как пламень огненный, видят все. Халколиван (бронза) — сплав, широко распространенный и изготавливавшийся в Фиатире; довольно странно, впрочем, что этот технический термин больше нигде в греческой литературе не встречается. Возможно, это слово имеет отношение к местным представлениям об Аполлоне; думается, что и найденные монеты с изображением Аполлона, который держит за руку императора, тоже следует вспомнить здесь, где Сын Божий нарисован облаченным в доспехи из металла, закаленного в печах этого города. Дела, упомянутые в ст. 19, важны не только для понимания того, что принимается Богом, но и для толкования суда, где будут рассматриваться все дела (см.: 20:12—14). Эта церковь возрастала в своем служении Христу (последние дела твои больше первых).
20 Но церковь допускала в своей среде опасное служение. Иезавель здесь, несомненно, имя символическое. Эта царица, жена Ахава, ввела идолопоклонство в Израиле и представляла угрозу истинной израильской религии (см.: 3 Цар. 16:29—32; 4 Цар. 9:22). Некоторые исследователи предлагают любопытный вариант прочтения в ст. 20: твоей жене Иезавели. Вряд ли это допустимо, поскольку выходит, что пророчица могла быть женой «ангела» церкви, то есть ее епископа. Иезавель, как и николаиты, побуждала членов церкви не церемониться и свободно участвовать в трапезах, которые устраивали гильдии, то есть любодействовать и есть идоложертвенное. Это типичная аморальная позиция гностиков–либертинцев.
21 Иезавели уже дано было предупреждение о необходимости прекратить свое тлетворное влияние, но безрезультатно. Следовательно, она и ее приверженцы должны быть наказаны. Язык ст. 22—23, несомненно, символический; предлагается наказание, по духу соответствующее ее преступлению. Любодействующие с нею, равно как и дети ее — определенная группа ее последователей, — будут поражены смертью, и уразумеют все церкви на опыте то, что им было известно теоретически — Господь испытывает сердца и внутренности и воздает каждому по его делам.
24 Так называемых глубин сатанинских — это, вероятно, иронический намек, относящийся к претензиям гностиков на знание глубин Божьих (на исключительное право познания Бога); ответ Господа показывает, что эти их знания не от Бога, но от сатаны. И напротив, николаиты, возможно, учили, что христиане не должны бояться изучения «глубин сатанинских», поскольку силы зла не могут повлиять на внутреннее духовное состояние тех, кто призван демонстрировать свое превосходство над грехами плоти. И то, и другое — опасно для человека. Не наложу на вас иного бремени — здесь, вероятно, речь идет о постановлении апостольского собора (см.: 15:22—28), требующем отказа от употребления в пищу идоложертвенного мяса и от блуда. Призыв к стойкости в ст. 25 снова повторяется в 3:11, но с существенным дополнением.
26—27 О победителе говорится как о соблюдающем до конца волю Божью (дела Мои). Такой человек должен получить от Христа право управлять народами (язычниками) и разделить с Ним триумф победы над мятежными народами. Глаголы пасти и сокрушатся в ст. 27 представляют собой параллелизм противопоставления, и каждый из них можно рассматривать как контролирующий значение другого. Первый из них более соответствует контексту: христианам в Фиатире, осознающим свою беспомощность, обещана сила, способная одолеть врага. (Посох пастуха находит свою параллель с жезлом в Пс. 44:7 и у Ис. 10:24.)
28 И дам ему звезду утреннюю. Неверно интерпретировать этот стих с позиций Отк. 22:16, где Христос Сам называет Себя «звездой светлой и утренней»). Скорее всего, речь идет об утренней звезде — Венере. Для римлян эта звезда была символом победы и суверенной власти; римские генералы возводили храмы в честь Венеры, а на знаменах войсковых соединений Цезаря красовался ее символ. Если принять такое толкование, то это обетование подчеркивает утверждения, записанные в ст. 26—27: победитель получает двойную гарантию своего участия в победе и правлении Христа.
3:1—6 Послание Сардисской церкви
Сардис был городом с богатым прошлым, чем его жители чрезвычайно гордились. Но во времена Иоанна былая слава города осталась лишь в воспоминаниях. Столица древнего Лидийского царства, Сардис достиг своего расцвета ок. 700 г. до н. э. в царствование Гига Гутту. Евреи называли его царем Гогом, и его имя символизировало собой силы зла в конце истории Земли. Он был убит при внезапном нападении киммерийцев. Город, преданный забвению после завоевания персами, стал возрождаться после того, как с помощью Тиберия был перестроен после землетрясения в 17 г. н. э. Церковь в Сардисе отражала историю города; некогда он носил имя, свидетельствовавшее о его духовных достижениях, но ныне он мертв (1). В послании находят отражение еще два момента из жизни города. Сардис был построен на горе, в городе находился акрополь, который считался неприступным. «Захватить акрополь в Сардисе», то есть совершить невозможное, — стало поговоркой. И тем не менее акрополь был завоеван не менее пяти раз, при этом дважды из–за потери бдительности стражей. Бросается в глаза явная параллель с отсутствием бодрствования церкви и ужасными последствиями этого (2—3). Сардис был также центром производства шерстяных изделий и одним из первых в крашении шерсти; это тоже, по–видимому, находит свое отражение в ст. 4—5.
1 Вступление перекликается с 1:4 и 16. Воскресший Господь обладает семью духами Божьими; в контексте 1:4 речь может идти о Святом Духе, посланном семи церквам. Дух вдохновляет пророчество и воскрешает из мертвых; этой церкви должно прислушаться к предостережениям и стремиться получить животворящую силу Святого Духа. Как и в 2:1, семь звезд, то есть церкви, находятся в руках Христа, чтобы твердо удерживать их и судить. Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим (2). Но при этом никакие дела не упоминаются! Общине Сардиса нужны те качества, которые есть у церкви в Фиатире: любовь, вера, служение, стойкость. Если даже какие–то из этих качеств были у Сардисской церкви, она весьма вяло проявляла их на практике. Ее члены никогда не доводили до конца начатое. Поэтому к церкви обращается призыв: бодрствуй (ср.: Еф. 5:14), чтобы сохранить то живое в церкви, что еще можно утвердить; вспомни, что ты принял, то есть апостольскую Благую весть и наглядный пример жизни Христа; храни и покайся (3), то есть обратись к Богу как при обращении в христианство. В противном случае, говорит Господь, Он придет, как тать. Несомненно, здесь аллюзия на притчу из Мф. 24:43—44; ср.: 1 Фес. 5:2—4, как и в 16:15. Если вспомнить, что подобная лексика использовалась и в обращениях к церквам Ефеса и Пергама (2:5,16), вполне допустимо полагать, что речь здесь идет не о втором пришествии Господа в силе и славе, а о суде Господа в настоящее время.
