Франсин Риверс - Любовь искупительная
— Я хочу, чтобы ты любила меня, — заговорил он и увидел ухмылку на ее лице. — Я хочу, чтобы ты, доверяла мне достаточно, чтобы позволить любить себя, и я хочу, чтобы ты осталась со мной, и мы могли строить жизнь вместе. Вот, что я хочу.
От его искренности ее злость утихла.
— Мистер, неужели вам непонятно, что это невозможно?
— Все возможно.
— Ты ведь даже не представляешь, кто я такая, кроме того, что ты сам себе придумал!
— Тогда расскажи мне.
«Давай, Ангелочек. Расскажи ему».
Он даже представить себе не может, что делали с ней, и что делала она. Ну да, она может рассказать ему. Разрядить всю обойму. Оба ствола. В упор. Прямо ему в сердце. Уничтожение. Это быстро положит конец всему. Почему она медлит?
Михаил вышел во двор.
— Мара, — произнес он, и звук его голоса как будто сыпал соль на ее раны.
— Я не Мара! Меня зовут Ангелочек. Ангелочек.
— Нет. Я буду звать тебя так, как я вижу тебя. Мара, огорченная жизнью; Фирца[3], возлюбленная моя, которая разжигает во мне огонь, пока я не почувствую, как плавится душа. — Он подошел к ней. — Не пытайся убежать. Разве ты не видишь? — Он остановился перед ней. — Останься здесь. Останься со мной. Вместе мы справимся со всеми невзгодами. — Он прикоснулся к ней. — Я люблю тебя.
— Знаешь, сколько раз мне говорили эти слова? Я люблю тебя, Ангелочек. Ты такая чудная маленькая лапочка. Я люблю тебя, дорогая. О, крошка, я люблю, когда ты делаешь это. Скажи, что любишь меня, Ангелочек. Скажи так, чтобы я поверил. До тех пор, пока ты делаешь то, что я говорю, я буду любить тебя, Ангелочек. Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя… Я до смерти устала все это выслушивать!
Она зло посмотрела на него, но его взгляд сразил ее. Она крепко обхватила себя руками. «Не верь. Не позволяй себе что–то чувствовать. Он сломает тебя, если ты поверишь». Она попыталась думать о другом.
Ночное небо было необыкновенно ясным, звезды сияли, а луна казалось огромным серебряным глазом, молчаливо взирающим на нее. Ее ум и душа все еще кипели. Она пыталась использовать свои старые способы самозащиты, но они как будто стали бессильными. Ей снова захотелось подняться на тот холм и увидеть восход. Она вспомнила его слова: «Мара, это та жизнь, которую я хочу подарить тебе». Кого он пытался обмануть? Она знала, что этого никогда не случится, даже если он этого еще не понял.
К ее глазам подступили слезы.
— Я хочу вернуться в Парадиз и чем раньше, тем лучше.
— Мои слова задели тебя за живое? Она повернулась к нему.
— Я не останусь здесь с тобой! — Она пыталась успокоиться и придумать причину, которая покажется ему достаточно веской. — Послушай, если бы ты узнал хотя бы половину того, что я сделала за свою жизнь, ты бы сам быстренько отвез меня назад…
— Испытай меня. Давай, а потом посмотрим, что изменилось.
Ангелочек пришла в ужас от этой мысли. Тайники ее памяти были открыты и никак не закрывались. Ужасные воспоминания воскресли из мертвых. Ее отец. Мертвая мама, сжимающая четки. Роб с петлей на шее, который в тот жуткий вечер узнал, что Хозяин вовсе не был человеком высокой морали, и поплатился за это. Хозяин, насилующий ее снова и снова. И сотни разных мужчин на протяжении всех этих лет присоединились к нему. И пустота, бесконечная, ноющая пустота внутри.
Ее лицо было белым в лунном свете. Он не знал, о чем она думает, но был уверен, что ее мучает прошлое. Он прикоснулся к ее щеке.
— Если бы сейчас я мог забраться в твою голову. — Может быть, они вдвоем смогли бы справиться с этой тьмой, которая пыталась поглотить все ее существо? Он хотел обнять ее, но она отстранилась от него. «Боже, как мне спасти ее?»
Ангелочек посмотрела на него и увидела слезы в его глазах. Это потрясло ее.
— Ты плачешь? Из–за меня?
— А ты думаешь, что ты не стоишь этих слез?
Что–то внутри нее словно треснуло, надломилось. Она попыталась убежать от этого чувства, но оно было повсюду. Оно росло от его легких прикосновений к ее плечам, от каждого нежного слова, которое он произносил. Ей казалось, что, если сейчас она приложит руку к своему сердцу, она покроется кровью. Неужели он этого хочет? Хочет, чтобы ее сердце истекало кровью из–за него?
— Говори со мной, Амэнда, — прошептал он. — Говори со мной.
— Амэнда? Что значит это имя?
— Я не знаю, но оно звучит как нежное имя любимой. — Он слегка улыбнулся. — Наверно, оно понравится тебе больше, чем Мара.
Он был мужчиной со странностями. Куда подевалось ее оружие защиты? Куда испарилась злость? Ее решимость?
— Что вы хотите услышать, мистер? — спросила она, пытаясь придать голосу насмешливый тон, но у нее это не получилось. Что бы такое рассказать ему, чтобы он хоть что–нибудь понял?
— Все. Обо всем.
— Нет. Никогда.
Михаил нежно взял руками ее лицо.
— Тогда хотя бы скажи мне, что ты чувствуешь сейчас?
— Боль, — сказала она, не пытаясь ничего выдумать. Оттолкнула его руки и вернулась в дом.
Ей было холодно и хотелось согреться. Она подошла к камину, присела на корточки, но тепло огня не могло согреть ее душу. Даже если бы она легла на угли, жуткий холод внутри все равно продолжал бы ее мучить.
«Беги от него, Ангелочек. Беги сейчас».
«ОСТАНЬСЯ, ВОЗЛЮБЛЕННАЯ».
Голоса боролись в ее голове, сражаясь между собой и мучая ее душу.
Михаил зашел в дом и сел на пол рядом с ней. Он молча смотрел, как она сидит, прижав колени к груди. Он понял, что она вновь пытается закрыться от него. Он не будет помогать ей в этом.
— Отдай мне свою боль, — проговорил он. Удивленная, Ангелочек посмотрела на него. Она жила здесь в уединении с этим человеком. Она стремилась найти в этом окружении хоть что–то знакомое, какую–то дорогу, чтобы выбраться из этой неизвестности. Она не могла вспомнить, когда в последний раз слезы подступали к ее глазам. У нее давно не осталось слез. Осия совсем сбил ее с толку.
— Я много всего сделала для тебя, кроме того, что знаю лучше всего. — Она заглянула в его глаза. Выражение его лица изменилось, а она почувствовала, как изменилось ее отношение к нему. Он был уязвим, и, как ни странно, она почувствовала, что не хочет атаковать его беззащитность. — Ты боишься? Это удерживает тебя? Ты думаешь, я выставлю тебя посмешищем, потому что ты никогда не был с женщиной?
Михаил взял в руки локон ее волос и обвил вокруг пальцев. Куда подевались все его логичные, обдуманные ответы?
— Хм, я думаю, кое–что из этого есть в моей голове. Но еще больше я хотел бы понять зачем?
— Что зачем? — переспросила она, не понимая.
— Зачем ты хочешь переспать со мной?
— Зачем? — Ей никогда не понять этого человека. Все мужчины, которых она знала раньше, ожидали, что она будет «благодарить» их даже за коробку конфет или букет цветов. Этот мужчина спас ей жизнь и ухаживал за ней, пока она не поправилась. Он научил ее всему, что ей пригодится в жизни. И теперь он спрашивает, почему она предлагает ему свое тело. — Благодарность будет достаточно веской причиной?
— Нет. Не от меня зависело, умрешь ты или выживешь. Все зависело от Господа.
Ангелочек отвернулась.
— Не говори мне о твоем Боге. Он не вернулся за мной. Ты вернулся. — Она опустила голову на колени, не говоря больше ни слова.
Михаил хотел было возразить, но тихий голос остановил его.
«МИХАИЛ, ВСЕМУ СВОЕ ВРЕМЯ».
Он прислушался к этому голосу. Она была не готова слушать то, что он хотел бы сказать. Если он скажет это сейчас, это будет для нее едкой кислотой, а не целебной мазью. Поэтому он промолчал.
«Господь, пожалуйста, веди меня».
В камине потрескивал огонь, и Ангелочек начала успокаиваться, вслушиваясь в эти тихие звуки.
— Я хотела умереть, — произнесла она. — Я ждала этого. А когда я думала, что, наконец, умерла, появился ты.
— Ты все еще хочешь умереть?
— Нет, но я тем более не знаю, зачем мне жить. — Эмоциональное напряжение спало. Она слегка повернула голову и посмотрела на него. — Может это как–то связано с тобой. Я больше ничего не понимаю.
Радость поднялась в сердце Михаила, но лишь на короткий миг. В ее глазах пылала боль, а вовсе не счастье; смущение, а не уверенность. Ему захотелось прикоснуться к ней, но он боялся, что она может неверно истолковать это прикосновение.
«ДАЙ УТЕШЕНИЕ МОЕЙ ОВЕЧКЕ».
«Если я сейчас к ней прикоснусь. Господь…»
«ДАЙ УТЕШЕНИЕ СВОЕЙ ЖЕНЕ».
Михаил взял ее руку. Она напряглась, но он не сдался. Он взял ее маленькую ладонь с почерневшими пальцами в свою, целиком накрыв ее.
— Мы пройдем через это вместе, Амэнда.
— Я не понимаю тебя, — сказала Ангелочек.
— Я знаю, но дай мне время, и ты поймешь.
— Я не думаю, что когда–нибудь смогу тебя понять. Я не знаю, чего ты хочешь от меня. Ты говоришь, что тебе нужно все, а не берешь ничего. Я вижу, как ты смотришь на меня, но ты еще ни разу не наслаждался мной как своей женой.
