Всеслав Соло - Переодетые в чужие тела
Это мне мешает, старая привычка моего одинокого, скрытого влечения к дочери.
Сегодня все меняется, все по-другому. Надо победить себя изнутри.
Зачем я пытаюсь представить себе то, как я играю короля в костюме нищего -- для этого необходимо иметь божественно-гениальный та-лант, которого у меня нет. Ведь сыграть короля в костюме короля может и последний дурак! Так, что же я боюсь тогда? Я не дурак и одевши кос-тюм короля, без особого труда буду производить должное, соответствующее впечатление.Все будет в порядке. Все будет так как надо.
Юля и я, Миша -- будем всегда вместе. Это прекрасное время приближается.
Однако, пора звонить.
Все."
Юля сидела на кожаном диване в кабинете отца в коротеньком домашнем халате. По прочтении этих срок, она опустила дневник отца себе на обнаженные колени и пристально задумалась.
Девушку мучила ускользающая от нее загадка: что стоит за этими, последними строками дневника?
Странная метафора, в которой сказано отцом о, наверняка, что-то другое выражающих, одеждах нищего и короля, -- обеспокоила сердце дочери, и сейчас, эта метафора, исподволь обнажала мутное, еще не разглядеть, (но что-то, вот оно, есть), необъяснимое предчувствие того, что, несомненно, рядом лежащее, даже обязательно знакомое, но еще не уличенное в чем-то, в каких-то действиях, совершенных или совершаемых поступках.
"А может и так, на это тоже похоже: папа и в самом деле в последних своих записях все больше выражается как человек, который не в себе. Господи!" -- думалось Юле.
И все-таки, изложенное на бумаге, не похоже на переломанно-перемешанные мысли человека, теряющего, или потерявшего контроль собственного разума над собой -- ... не похоже..." -- по-дытожила, рассуждая про себя Юля, -"Тогда... Все должно, обязательно должно объясниться!.. Но как?..
Нет! Так больше продолжаться не может! Мне срочно необходимо увидеться с папой. Да что это такое, наконец!
Какое они имеют право не допускать к нему меня?!" -- разгоряченно возмутилась девушка, произнеся последнюю фразу вслух, -- "Сегодня же я потребую свидания с ним и оно состоится! Или я разгромлю их лечебницу! -агрессивно вскочивши с дивана, громко выкрикнула Юля в сторону, по направлению воображаемого присутствия недоброжелателей, удерживающих ее отца, и пригрозила им кулаком, -- "Я разгром-лю вашу лечебницу! Вы слышите?!" -- прокричала она.
В отчаянии, девушка стала обозленно, истерично избивать кулаками лежащую на диване пуховую подушку.
Вскоре она почувствовала усталость во всем теле. Тогда медленно она прилегла на диван и обессиленно закрыла глаза.
Не через долго Юля уснула.
Внеплановое решение
-- Новоявленный, глубокий вечер, -- тихо проговорила Юля, всматриваясь в настороженные тени, которые словно подползали под каждое фруктовое дерево дворика дачи. -- Интересно, -- задумчиво сказала она.
-- Что? -- послышался негромко вопрос молодого человека. Миша устало лежал поодаль от окна на растормошенной кровати.
-- Тени своим рождением обязаны сегодня-шнему безоблачному небу и полнолунию, Луне, но они будто прячутся, в самом деле, прячутся от своего родителя. Интересно, не правда ли?
-- Да, Юленька. Так всегда. Мы стараемся уйти от того, кому или чему принадлежим собою. И это справедливо -- размножение. Вечный процесс. Суть любого движения и существования.
-- А почему так? Почему не объединение? -- предложила уточнить, продолжая неподвижно стоять у окна, Юля.
-- Тем и един Господь, что все размножается.
-- Миша, -- позвала Юля.
-- Да, -- отозвался молодой человек.
-- Если бы я сейчас могла обернуться назад и увидеть папу. Ты... совсем сказал как он. Не обижайся. Может, тебе покажется это глупым или ненормальным, пусть даже так, но я, сейчас бы хотела оказаться с ним, здесь, с моим отцом как с тобой. И я отдалась бы ему всей душой бы и... телом... Извини... Миша... Порыв... Видимо, я слишком потрясена случившимся, -жалобно сказала Юля и тут же отвернулась от окна и присмотрелась к молодому человеку.
-- Иди ко мне, Юленька, маленькая моя, -- позвал ее Миша.
Юля подошла к молодому человеку в это время привставшему на кровати на локтях, халат соскользнул с ее плеч и обнажилось гибкое женское тело -- Юля села так близко к Мише, что их лица, дыхания оказались друг против друга.
-- Обними меня, папа, поцелуй. -- мягко по-просила она.
-- Не казни меня, Юленька, -- заговорил молодой человек, исцеловывая ее лицо, губы, глаза, -- Любимая, нежная, -- заботливо нашептывал он.
-- Я твоя, ты хотел, я твоя, -- будто бредила Юля... -- Достаточно! -неожиданно вскричала она и вскочила с кровати, вырвавшись из Мишиных объятий. -- Завтра же я иду к отцу! -- решительно сказала Юля и уселась в кресло-качалку в дальнем углу комнаты, и теперь молодой человек мог видеть только ее раскачивающийся, белеющий наготой и окутанный полумраком, силуэт.
-- Ты... действительно любишь меня? -- через паузу, вкрадчиво спросил, будто позвал Юлю Миша.
-- Я должна видеть папу, -- холодно и спокойно сказала в ответ она.
-- Ты не ответила на вопрос, Юленька.
-- Я люблю своего отца... в тебе.
-- Как это? -- отчетливо насторожился молодой человек.
-- Ты меня..., я не смогу объяснить..., не поймешь правильно, как я того бы хотела, Миша.
-- Хорошо, -- успокаиваясь в голосе, сказал молодой человек и присел на кровати. -- Пусть оно так, -- подытожил он свое невмешательство. -- И что ты намерена предпринять?
-- Я хочу видеть отца и все! -- воскликнула не громко Юля. -- Завтра же я еду к нему. Ты должен мне сказать, где находится это заведение или же..., я сама разыщу его, чего бы мне это не стоило.
Между ними, будто проснулась, ничего не соображая толком -- не зная, чью принять сторону и чей выражать интерес, озадаченная теперь пауза.
Юля ждала определенного ответа, от кото-рого, как сейчас понимал Миша, определялись их дальнейшие отношения. Юля это понимала тоже.
-- Что ж... -- заговорил молодой человек, чувствуя, как продолжает незримо присутствовать, словно прислушиваться, проснувшаяся пауза к интонациям его зазвучавшего голоса. -- Если ты не станешь возражать, Юленька..., я сопровожу тебя завтра к твоему отцу.
-- Да. Я хочу этого, -- тут же согласилась она.
-- Но я не могу поручиться за то, что нас пустят к нему, -- словно предлагая отказаться от подобной затеи, с интонацией надежды на это, сказал Миша.
-- Пусть... они только попробуют не пустить. -- Злым шепотом проговорила Юля, не обращая внимания на чувственный намек молодого человека. -- Я взорву это заведение, уничтожу.
И снова пауза, которая теперь, словно заметалась между молодыми людьми, от одного к другому: одного пытаясь успокаивать -- другого подталкивая, убеждая говорить, а не молчать.
"Столько вымученных ожиданием лет, чтобы, в конечном итоге, прийти к тому, что любимая, наконец-таки, -- станет понимать меня, согласна принять меня, но... прежнего, которого теперь нет и не может быть". -- Думалось Василию Федоровичу. -- "Зловещая несправедливость!.. И ничего ведь, действительно, не исправишь теперь, ничего... Она опять будет рядом, к этому стремился, будет любить...но, не меня, и все же, меня! И от этого... еще больнее. Еще бессердечнее уклад и милость судьбы, уходя от которой, можно угодить не дальше, чем еще в большую боль и страдание...
Смирение. Вот чего не хватило, не хватает и сейчас. Будь она трижды проклята, жажда, отнимающая глаза, но надежда..., только она не изменна, если остался еще, хотя бы клочок разума в тупике моего положения! Ведь остался... Я все понимаю, а значит... буду бороться, но теперь уже не так, как я это делал раньше. У меня... выбора нет.
Надо идти и начинать все заново. Я уступил свое место и занял чужое. Я дважды нарушил свое благополучие, нарушил судьбу, попытался исправить ее ошибку в своих правилах. А у судьбы другая орфография! И мои правила поставили лишнюю запятую..."
Миша нервно вскочил с кровати и подошел к окну. Он смотрел на облуненный светом двор, на Луну, которой нечего было скрывать в своем полнолунии. И он, впервые в своей жизни понимал, что он, и в самом деле -Мертвяк, Аршиинкин-Мертвяк. Он понимал, что он уже действительно, и в самом деле, мертв и что он сам закончил, оборвал свою жизнь там, в Интеграль-ной фирме, и навсегда.
Он сейчас понимал, что уже принял бесповоротное решение о дальнейшем своем существовании.
-- Она взошла хрустально-молодою, -- сказал Миша, не поворачиваясь к Юле, всматриваясь в лунное небо.
-- Кто? -- не громко спросила Юля.
-- Она..., взошла хрустально-молодою..., совсем, едва заметною, Луна, -- сказал молодой человек и глубоко, волнительно вздохнул. -
Висела долго хрупкой запятою.
Моей судьбы наверно в том вина...
Копил годами солнечную усталь
Я для раздумий, и пришли они...
Я понял, что воспитывая чувства,
Позволил мыслям одичать в тени...
Я до сих пор оглядываю дали,
Надеюсь, что зайду за горизонт!
Восходы все еще не отпылали,
