Евгений Поселянин - Русские подвижники 19-ого века
Между тем, фундамент соборного храма, выведенный комиссиею и затем оставленный за более нужными постройками, стоял закрытый. Народ не вмещался в маленькой келейной церкви, и игумению осуждали, зачем она не выстроит большого храма, и мать Феофания много о том плакала.
Одна женщина обещалась ежегодно давать по 500 р. на стройку; один помещик объявил, что, если мать Феофания помолится об улучшении его дел, — он придет на помощь — и, действительно, дела его поправились, и он, вместо обещанных двух, дал десять тысяч. Многие сестры приносили последние лепты; бедный народ приходил с копеечками и рублями. Наконец, по общим просьбам, в крайней скудости, мать Феофания приступила к великой и многоценной постройке. Бог послал ей настоящего благодетеля в подрядчике Кононове, который обещал, что не будет требовать уплаты денег, а ждать, когда соберутся с силами; все время, при самой добросовестной работе, уступал со счетов, и без того скромных, и делал пожертвования.
После Святой 1856 г. фундамент раскрыли и принялись выводить стены. Когда, не дойдя еще и до куполов, пришлось остановиться за неимением денег, в это трудное время подошло неожиданное облегчение. Один огородник предложил снять в аренду участки под обителью, вывезти из них для полотна железной дороги песок, и покрыть землею для овощей. Эти деньги и были употреблены на достройку собора.
Когда опять остановились над печами, какой-то неизвестный помещик проезжал мимо обители и зашел в нее. Вызвав игумению, он поклонился ей в ноги, в запечатанном конверте подал сумму, как раз нужную на печи, и сейчас же уехал. При закладке куполов тоже оказались усердствующее. Когда кресты были подняты на купола, игумения тут же положила земной поклон, восклицая: "Слава Тебе, Господи, слава Тебе!"
Затем было приступлено к внутренней отделке. Архитектор составлял планы, исправляя их по указанию игумении, а монахини рисовали, переделывая то, на что она указывала. Мать Феофания возила своих живописиц в академию, просила помощи у профессоров, и некоторые давали и работу свою, и указания. Также миряне доставляли из-за границы кисти, краски и оригиналы. В два года все пять иконостасов расписаны, и истрачено лишь 2 тысячи, вместо предположенных десяти. Позолотчик работал тоже со всяким снисхождением. Утварь, лампады и паникадила, хоругви — все было пожертвовано благотворителями. Постом 1861 г. все было готово; а игумения от столь долгого напряжения сил и постоянных скорбей, при построении собора — слегла, так что боялись, что ей не видать освящения собора. Но молитвами сестер она оправилась.
Выстроенный матерью Феофаниею величественный пятиглавый и пятипрестольный собор принадлежит к лучшим в России. Живопись его и все украшения чрезвычайно изящны; его внутреннее благолепие и соразмерность полных света частей производит сильное впечатление. На построение только вчерне была составлена смета в 360 тысяч; между тем игумения истратила всего, с внутреннею отделкою, 150 тысяч. Смотря на соборный храм, часто говорила Феофания с тихими слезами: "Велий еси, Господи, чудны дела Твоя!" По освящении собора, мать Феофания выхлопотала награды архитектору и живописцу.
Проведением в монастырь воды закончилось внешнее благоустройство обители.
Так, терпя скорбь из-за всякого рубля и вымаливая его слезною молитвою, воздвигла Феофания монастырь, совершив послушание, которое вначале казалось смешным и странным, по неисполнимости своей, когда привели ее, нищую, к пустому месту, с приказом строить.
Последние годы жизни мать Феофания провела в подвигах благочестия, работ над духовным преуспеянием сестер и милостынях.
У нее были заведены мастерские, и из ее монастыря стали выходить первые дешевые и порядочно написанные иконы. В обращении с сестрами, как настоятельница, она была очень строга. К родным сестры отпускались только раз в год; принимать родственников в келлии запрещалось, кроме сыновей и отцов. Монахини веровали в благодатную силу, поддерживавшую матушку, и одна сестра была ею исцелена. Молодых игумения приголубливала и возила в город к святыням.
Многим людям помогала она, помещала сирот в институты и корпуса, посылала им гостинцы, призрела много стариков. Великое всегда имела мать Феофания попечение о поминовении усопших. В подвигах благотворения действовала она заодно с матерью Варсонофиею, которая скучала, когда ей некому бывало помочь. Они часто подавали, таясь друг от друга. В монастырь принимала игуменья и грешных женщин, и в ответ на укоризны тому, отвечала, что первый вошел в царствие небесное разбойник и что монастырь есть место покаяния. Подозрительность и сомнение в добрых намерениях людей не были в характере старицы. Не видя иную сестру в церкви, игумения шла в ее келлию и отправляла ее. Незадолго до смерти, в виду наплыва монахинь, она выстроила новый корпус.
До смерти мать Феофания пользовалась особым уважением членов царствующего дома.
Являясь в мир, мать Феофания не делала ему ни малейшей уступки и несла за собою ту же строгую атмосферу духовности. Ее видели не иначе, как сосредоточенной, смиренной и бедно одетой, как была она и в стенах монастыря.
Когда монастырь был окончательно устроен, мать Феофания совершила назначение свое на земле и жила недолго. Вместе с нею заболела и мать Варсонофия, которая умоляла Бога взять ее раньше игумении, чтобы та могла помолиться за нее. Перед смертью она взглянула с улыбкой на мать Феофанию и тихо уснула.
Доктор, вызванный к игумении, объявил, что, если она не будет плакать, то безнадежна; и на первой панихиде слезы полились из ее доселе воспаленных и сухих глаз. При последнем целовании Феофания произнесла: "Прости, моя родная. Благодарю тебя за любовь ко мне. Твое желание исполнилось. Прости!" И затем, поклонясь в ноги сестрам, благодарила их за любовь к усопшей. После отпевания, созвав сестер в свою келлию, она подняла над коленопреклоненными монахинями икону "Отрада и Утешение" и сказала: "Вручаю всех вас и святую обитель Пресвятой Богородице. Да оградит она вас от всякого зла! Молитесь Ей. Она ваша Заступница". Затем, указывая на скорое свое отшествие, Феофания поучала сестер подчинению и хранению обетов, благодарности благодетелям, надежде на Бога.
Мать Феофания перешла жить в келлию матери Варсонофии; часто слезы струями катились по ее лицу, но ни жалобы, ни стона никто не слыхал от нее. С великим усердием совершала она сорокоуст, говоря, что не умрет до истечения его. В последние дни жизни игумения, благодаря неизвестным благотворителям, могла заключить условие на позолоту всех пяти соборных куполов, чего она давно жаждала.
В последней болезни своей, продолжавшейся десять дней, терпеливо вынося страдания, мать Феофания всех благословила, со всеми простилась. Она предсказала день своей смерти. За три дня до конца, призвав сестер, она снова осенила их иконою "Отрада и Утешение" и твердым голосом сказала: "Поручаю вас милости и заступленно Царицы Небесной. Она да будет всегда вашею покровительницею! Сестры, молите Господа, чтоб наша обитель стояла до скончания века твердо и нерушимо!" Несколько выдающихся архипастырей посетили в эти дни мать Феофанию, а московский митрополит Филарет прислал ей икону. За два дня до смерти она поручила келейнице четыре свечи, чтоб поставить за нее, когда все кончится. Другим двум сестрам поручила выполнить данный ею обет — съездить в Киев, который не могла совершить по болезни матери Варсонофии. Последнею молитвою, слышанною ею, был акафист Пресвятой Богородице. Она скончалась 16 мая 1866 года в 3 часа пополудни, в Духов день, на восьмидесятом году.
При торжественном ее отпевании было читано архиереем ее духовное завещание, в котором, между прочим сказано:
"Един Господь ведает, каких трудов и попечений стоило мне, грешной, основать и поддерживать святую обитель в желаемом благоустройств ее, вначале на Васильевском острове, а впоследствии на этом месте. Но во всем, имея твердое упование мое на милость Царя Небесного и Царицу мою Пресвятую Богородицу, ощущала я, недостойная и немощная, великую и всесильную помощь и укрепление, в особенности, что относилось к пользе и благопоспешению возлюбленных сестер моих о Господе. Их стремление к благочестной жизни, усердные труды и беспрекословное святое послушание поддерживали и утешали меня во все время пребывания моего с ними. Да воздаст им Господь Бог Своим небесным воздаянием! Неисчислимые ко мне милости Августейшего Дома, архипастырей наших и всех благотворителей святой обители поселяли во мне постоянные чувства истинного к ним благоговения и истиннейшей благодарности. С такими чувствами оканчиваю последние дни мои, умоляя Вседетеля, да наградит их всех, по велицей Своей милости.
МОЛЧАЛЬНИЦА ВЕРА АЛЕКСАНДРОВНА
Молчальница Вера Александровна большую часть подвижнического времени своей жизни провела близ Новгорода, в лежащем в шести верстах от Новгорода Сырковом девичьем монастыре.
