Неизвестен Автор - Лекции о сущности религии
природа в собственном смысле есть чувственная, действительная природа, как ее нам непосредственно обнаруживают и представляют чувства.
Обращаясь же к определению свойств божественного существа, мы найдем, что все они коренятся только в природе, что они имеют смысл и разумное основание только в том случае, если они сводятся к природе. Одна существенная черта бога заключается в том, что он - существо могущественное и даже самое могущественное, в позднейших представлениях - всемогущее. Могущество есть даже первое определяющее свойство божества или, вернее, первое божество. Но что такое это могущество, что оно выражает? Не что иное, как мощь явлений природы;
потому-то, как на это уже указывалось в первых лекциях, молния и гром в качестве тех явлений, которые производят на человека самое мощное, самое страшное впечатление, представляют собой действие наивысшего, самого могущественного бога или даже тождественны с ним. Даже в "Ветхом Завете" гром есть голос бога, а молния во многих местах называется "лицом божиим". Но что такое бог, голос которого есть гром и лицо которого - молния, как не существо природы, или молнии и грома? Даже у христианских теистов могущество, несмотря на духовность их бога, означает не что другое, как могущество чувственное, могущество природы. Так, например, христианский поэт Триллер в своих "Поэтических размышлениях" говорит:
Ведь у тебя - сознайся в том!
От страха сердце замирает,
Когда гремит могучий гром
И в небе молния сверкает.
Откуда в сердце этот страх?
Кто поселил его? - Сознанье,
Что бог тебя, свое созданье,
Грозой повергнуть может в прах.
И нет поэтому сомненья, Что бог глаголет к нам из туч, Что гром и молния - знаменья того, что наш господь могуч.
Но и там, где могущество природы не представляется столь явственным чувству христиан, как в данном случае молния и гром представлялись принадлежавшему к духовенству Триллеру, оно, это могущество, все же является основой. Так, христианские теисты, существо которых есть абстракция и именно поэтому отдаление от правды природы, производили причину движения в природе от могущества или всемогущества бога, - так как они превращали эту природу в мертвую, инертную массу или материю. Бог, - говорили они, - насадил, внедрил, сообщил движение материи, которая сама по себе неподвижна, и именно поэтому дивились они чудовищному могуществу бога, - могуществу, силой которого он приводит в движение эту чудовищную массу или машину. Но не абстрагировано ли это могущество, силою которого бог приводит в движение тела или материю, не выведено ли оно от той силы или мощи, с которой одно тело сообщает движение другому, находящемуся в покое. Дипломатичные теисты отрицали, правда, чтобы бог привел в движение материю толчком, непосредственным прикосновением, он-де - дух, он все это осуществил одной своей волей. Но как бог представляется не простым духом, но в то же время и существом и к тому же существом материальным, чувственным, хотя и скрыто материальным, скрыто чувственным, точно так же он и не создал движение одной своей волей. Воля ничто без могущества, без положительной, материальной возможности. Ведь сами теисты определенно отличают в боге могущество от воли и разума. Но что же такое это отличное от воли и разума могущество, как не могущество природы?
Представление о могуществе, как о божественном основном свойстве или божестве, получается или развивается в человеке, особенно при сравнении действий природы с действиями человека. Человек не может создавать травы и деревья, производить бурю, делать погоду, не может сверкать молнией и греметь, подобно грому. "Неподражаемой" называет поэтому Виргилий стрелу юпитеровой молнии, а Салмонея в греческой мифологии потому и поражает молния Юпитера, что он дерзнул пожелать сверкать и греметь, как Юпитер. Эти действия природы превосходят силы человека, они не в его власти.
Именно поэтому существо, производящее эти действия и явления, есть для него существо сверхчеловеческое и, как сверхчеловеческое существо, божественное. Но все эти действия и явления выражают не что иное, как могущество природы. Правда, христиане, теисты, приписывают эти действия богу посредственно, то есть сводя их происхождение к богу, как существу, отличному от природы, действующему при посредстве воли, разума, сознания; но это лишь объяснение, а здесь речь идет не о том, является ли дух причиною этих явлений или нет, может ли он или не может ею быть, а только о том, что те явления и действия природы, которые даже христианин, по крайней мере рационалистический, просвещенный христианин, не считает непосредственными действиями бога, а действиями бога только постольку, поскольку дело идет об их первоначальном происхождении, по их же действительному существу и свойствам полагает их действиями природы, - что эти явления и действия природы являются оригиналом, с которого человек первоначально берет свое определение и понятие сверхчеловеческой божественной мощи и силы. Вот пример. Когда молния убивает человека, то христианин говорит или думает, что это произошло не от случая или не как следствие простого устройства природы, а в результате божественного решения; ибо "ни один воробей не упадет с крыши без воли божией". Бог хотел, чтобы он умер и именно таким образом. Божья воля есть конечная или первая причина смерти, ближайшая же есть молния;
молния, согласно древней вере, есть средство, при помощи которого сам бог убил человека, но, согласно же современной вере, она - посредствующая причина, произведшая смерть по воле бога или, по крайней мере, с его разрешения (соизволения). Но сокрушающая, убивающая, испепеляющая сила есть собственная сила молнии, подобно тому, как сила или действие мышьяка, которым я убиваю человека, не есть следствие моей воли, моей силы, а есть сила или действие, присущие мышьяку. Мы отличаем таким образом с теистической, или христианской, точки зрения силу вещей от силы или, вернее, воли бога;
мы не считаем действия и, следовательно, свойства - ибо мы, ведь, познаем свойства вещей только из их действий - электричества, магнетизма, воздуха, воды, огня свойствами и действиями бога; мы не говорим: бог горит и греет, но говорим: огонь горит и греет, мы не говорим и не думаем: бог мочит, но мочит вода, не бог гремит и сверкает, но гром гремит и сверкает молния и так далее. Но как раз именно эти отличные от бога как духовного существа, как его мыслит себе христианин, явления, свойства и действия природы и являются теми, от которых человек берет свое представление о божественной, сверхчеловеческой мощи и ради которых он почитает природу как бога до тех пор, пока остается верен своему первоначальному простому пониманию, не раскалывающему природу на бога и мир.
Употребляя выражение "сверхчеловеческий", я не могу удержаться от того, чтобы не ввернуть одного замечания. Одна из обычнейших ламентаций религиозных и ученых плакальщиков по поводу атеизма состоит в том, что атеизм разрушает или игнорирует существенную потребность человека, а именно потребность его признавать и почитать что-нибудь, стоящее над ним, что именно поэтому он делает человека существом эгоистическим и высокомерным. Однако атеизм, уничтожая теологическое нечто, стоящее над человеком, не уничтожает тем самым моральной инстанции, над ним стоящей. Моральное высшее, стоящее над ним, есть идеал, который каждый человек себе должен ставить, чтобы стать чем-то дельным;
но этот идеал есть - и должен быть - человеческим идеалом и целью. Естественное высшее, стоящее над человеком, есть сама природа, в особенности небесные силы, от которых зависит наше существование, наша Земля;
ведь сама Земля есть составная часть их, и то, чем она является, она является только сообразно тому положению, которое она занимает в солнечной системе. Даже религиозное сверхземное и сверхчеловеческое существо обязано своим происхождением всего только чувственному, оптическому бытию над нами неба и небесных тел. Юлиан у Кирилла доказывает божественность светил небесных тем, что каждый воздымает руки к небу, когда молится или клянется, или как-нибудь вообще призывает имя божества. Ведь даже христиане помещают своего "духовного, вездесущего" бога на небо; и они помещают его на небо по тем же основаниям, по каким первоначально небо само слыло за бога. Аристон из Хиоса, ученик Зенона, основателя стоицизма, говорил: "Физическое (природа) над нами и проходит мимо нас, ибо невозможно и бесполезно познать его". Но это физическое есть главным образом небесное. Предметы астрономии и метеорологии были теми, которые прежде всего возбудили интерес естествоиспытателей и натурфилософов. Так, Сократ отвергал физику как нечто превосходящее человеческие силы, и вел людей от физики к этике; но под этой физикой он понимал главным образом астрономию и метеорологию;
