Поль Гольбах - Система природы, или О законах мира физического и мира духовного
Всякий человек, которому нечего бояться, вскоре становится злым; тот, кто думает, что он ни в ком не нуждается, воображает, что может спокойно предаваться всем склонностям своего сердца. Таким образом, страх - это единственное препятствие, которое общество может противопоставить страстям своих вождей. Без этого последние развратятся сами и не замедлят воспользоваться теми средствами, которые дает им общество, чтобы найти себе соучастников в своих неправедных делах. Чтобы предупредить эти злоупотребления, общество должно ограничить власть, врученную им своим вождям, и оставить за собой такую долю власти, которая помешала бы последним вредить ему. Оно должно благоразумно разделить силы власти, которые, объединившись, безусловно, раздавят его. К тому же самое простое размышление должно показать, что бремя правления слишком тяжело для одного человека, что чрезмерное многообразие обязанностей непременно сделает его небрежным, а размеры власти злым. Наконец, опыт всех веков должен убедить народы, что человек склонен злоупотреблять властью и что государь должен подчиняться закону, а не закон государю.
Правительство неизбежно влияет в равной мере как на физическую, так и на духовную сторону жизни народов. Если своей заботливостью оно побуждает граждан к трудолюбию и деятельности, результатом чего являются изобилие и здоровье граждан, то его невнимательное и несправедливое отношение влечет за собой лень, апатию, голод, заразные болезни, пороки и преступления. От правительства зависит вызвать к жизни или задушить таланты, трудолюбие, добродетель. Действительно, правительство - распределитель чинов, богатств, наград и наказаний - одним словом, хозяин тех вещей, в которых люди с детства приучились видеть свое счастье,- с необходимостью должно приобрести влияние на их поведение. Оно разжигает страсти граждан, оно направляет их в выгодную ему сторону, оно видоизменяет их и определяет нравы, которые как у народов, так и у отдельных индивидов есть не что иное, как поведение, то есть совокупность желаний и поступков, необходимо вытекающих из воспитания людей, их образа правления, законов, религиозных взглядов, разумных или бессмысленных учреждений. Одним словом, нравы - это привычки народов. Эти нравы хороши, когда они обусловливают настоящее и прочное счастье общества; но, несмотря на санкцию законов, обычаев, религии, общественного мнения и примера, эти нравы могут быть отвратительны в глазах разума, когда на их стороне лишь голос привычки и предрассудков, редко советующихся с опытом и здравым смыслом. Нет такого гнусного поступка, который не одобряет или не одобрял в прошлом какой-нибудь народ. Отцеубийство, принесение в жертву детей, воровство, узурпация, жестокость, нетерпимость, проституция считались у некоторых народов чем-то дозволенным и даже похвальным, тем более что самые возмутительные и безрассудные обычаи были освящены религией.
Страсти, эти движения притяжения и отталкивания, которыми природа снабдила человека по отношению к предметам, кажущимся ему полезными или вредными, могут сдерживаться законами и направляться правительством, имеющим в своих руках средства для руководства ими. Все страсти всегда сводятся к тому, чтобы любить или ненавидеть что-то, искать или избегать, желать или бояться чего-либо. Эти необходимые человеку для самосохранения страсти являются следствием его организации и проявляются в зависимости от его темперамента с большей или меньшей энергией. Воспитание или привычка развивают и модифицируют их, а правительство направляет их на предметы, которые, с его точки зрения, должны желать подчиненные ему граждане. Различие названий страстей зависит от различия вызывающих их объектов. Так, наслаждения, общественное положение, богатство порождают сладострастие, честолюбие, тщеславие, скупость. Если мы внимательно изучим господствующие у народов страсти, то обычно найдем их источник в правительствах. Именно побуждения вождей делают народы то воинственными, то суеверными, то жаждущими славы, то жадными до денег, то благоразумными, то безрассудными. Если бы государи, желая просветить и осчастливить свои государства, употребили на это десятую долю тех расходов и забот, которые они тратят, чтобы довести до отупения, обмануть и обездолить народы, то их подданные были бы вскоре так же мудры и счастливы, как теперь они слепы и несчастны.
Итак, пусть откажутся от нелепого замысла уничтожить страсти в сердцах людей. Пусть направят их на предметы, полезные для детей. Пусть воспитание, правительство и законы приучат людей сдерживать страсти в границах справедливости, указываемых опытом и разумом. Пусть честолюбивый человек, если он с пользой служит отечеству, получит почести, титулы, чины и власть. Пусть человеку, любящему богатство, дадут их, если он окажется необходимым для своих сограждан. Пусть ободряют похвалами того, кто любит славу. Одним словом, пусть будет дана свобода человеческим страстям, если это даст обществу реальные и длительные выгоды. Пусть воспитание и политика возбуждают лишь те страсти, которые полезны человечеству и необходимы для его сохранения, всячески благоприятствуя им. Человеческие страсти опасны лишь потому, что все способствует тому, чтобы направить их в дурную сторону.
Природа не создает людей ни добрыми, ни злыми. Сенека1 с полным основанием сказал: "Erras, si existimes vitia nobiscum nasci; supervenerunt, ingesia -suni". (Senec., Epist., 91, 95, 124.) ("Ты заблуждаешься, если думаешь, что пороки рождаются с нами, они появляются впоследствии, привносятся". (Сенека, Письма, 91, 95, 124.)) Она делает из них более или менее активные, подвижные машины; она дает им тела, органы, темпераменты, необходимыми следствиями которых являются более или менее бурные страсти и желания; эти страсти всегда имеют своей целью счастье; следовательно, они законны и естественны и могут быть названы хорошими или дурными только в зависимости от их влияния на людей. Природа дает нам ноги, способные поддержать нас и необходимые, чтобы переносить нас с одного места на другое; заботы наших воспитателей укрепляют их, приучают нас пользоваться ими, давать им хорошее или дурное употребление. Полученная мной от природы рука ни хороша, ни дурна; она необходима в ряде случаев жизни; но пользование этой рукой становится преступным, если я приобретаю привычку красть или убивать, чтобы добывать себе деньги, желать которых меня приучили с детства, которые необходимы мне в обществе, где я живу, но которые я мог бы добыть честным трудом, не вредя своим ближним.
Сердце человека подобно участку земли, который в зависимости от его природы может производить тернии или полезные злаки, ядовитые или приятные плоды, смотря по брошенным в землю семенам и по обработке почвы. В детстве нам показывают предметы, которые мы должны ценить или презирать, любить или ненавидеть и которых нам следует искать или избегать. Наши родители и воспитатели делают нас добрыми или злыми, рассудительными или безрассудными, трудолюбивыми или ленивыми, серьезными или легкомысленными и пустыми. Их пример и их наставления определяют направление всей нашей жизни, показывая нам, каких вещей мы должны желать или бояться; мы желаем их и более или менее энергично пытаемся их обрести в зависимости от нашего темперамента, всегда определяющего силу наших страстей. Таким образом, именно воспитание, внушая нам истинные или ложные взгляды и понятия, наделяет нас первоначальными импульсами, согласно которым мы действуем с пользой или вредом для нас самих и для других. Рождаясь, мы приносим с собой лишь потребность самосохранения и стремление сделать наше существование счастливым; воспитание, пример, беседы, жизнь в свете дают нам действительные или мнимые средства к этому, привычка приучает нас легко пользоваться ими и крепко привязывает нас к тем, кто, по нашему мнению, способен помочь нам овладеть предметами, которых мы научились желать. Когда наше воспитание, показываемые нам примеры, доставляемые нам средства одобряются разумом, все способствует тому, чтобы сделать нас добродетельными; привычка укрепляет в нас это расположение, и мы становимся полезными членами общества, с которым, как все показывает, непрерывно связано наше длительное благополучие. Если же, наоборот, наше воспитание, получаемые нами наставления, окружающие учреждения, показываемые нам примеры и внушаемые с детства взгляды заставляют нас считать добродетель бесполезной или вредной, а порок полезным и благоприятным нашему собственному счастью, мы становимся порочными и считаем полезным для себя вредить нашим согражданам. Тогда, будучи увлечены общим потоком, мы отказываемся от добродетели, предстающей перед нами в виде пустого идола, и вовсе не хотим следовать за ней или поклоняться ей, если она требует, чтобы ей были принесены в жертву вещи, на которые нас всегда заставляли смотреть как на самые дорогие и желанные.
