Барт Эрман - А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда
Данная концепция во многом обусловлена тем, что в сексуальных отношениях видели нечто порочное. Между тем Дева Мария, согласно католическому учению, не обладала грешной природой. В принципе идея логичная: если бы она ей обладала, она передала бы ее Иисусу. Отсюда возник догмат о Непорочном зачатии Девы Марии: с самого момента своего зачатия она была сохранена от первородного греха. А поскольку она не имела грешной природы, она не могла делать ничего порочного (включая секс). По окончании своей жизни она не умерла, а была взята на небеса («Вознесение Девы Марии»).
Протестанты же давно утверждали, что все эти учения о Деве Марии не имеют основания в Библии. И как историк, я должен сказать, что они, видимо, правы. В древнейших преданиях об Иисусе и его семье не заметно ни следа подобных богословских концепций и выкладок. Но если католики верят, что Мария была Приснодевой и никогда не занималась сексом, кем же они считают «братьев» Иисуса?
На сей счет католическая традиция давала два разных ответа, один из которых стал стандартным.
• Более ранняя концепция: «братья» Иисуса — сыновья Иосифа от первого брака. Она восходит к поздним апокрифическим сказаниям о Рождестве, которые утверждают, что во время помолвки с Марией Иосиф был глубоким стариком (какой уж тут секс!). Эта концепция сохраняла свой авторитет веками: не случайно в средневековой живописи Иосиф изображался пожилым (а Мария — в самом цвете юности). Заметим, однако, что даже если она верна, — в пользу чего нет ни одного надежного свидетельства, — Иаков все равно был близким родственником Иисуса.
• Более поздняя концепция: «братья» Иисуса — двоюродные братья. Во многом она обрела авторитет благодаря трудам Иеронима, христианского писателя IV века. Иероним был аскетом и отказался от радостей секса, а аскетизм считал высшей формой христианской жизни. Однако ему не приходило в голову считать себя более выдающимся аскетом, чем близкие родственники Иисуса. Он полагал более естественным, что у Иисуса не только мать, но и отец (отцовство шло через узы адаптации) был аскетом. Даже Иосиф никогда не занимался сексом. А раз он не занимался сексом, у него не могло быть детей от первого брака! Значит, «братья» Иисуса — вовсе не его сыновья. Иероним решил считать этих «братьев» двоюродными братьями.
Основной минус второй концепции состоит в том, что в греческом языке «двоюродных братьев» обозначало особое слово, которое Новый Завет не применяет ни к Иакову, ни к другим братьям Иисуса. И если читать текст без натяжек, его проще всего понять в том смысле, что Евангелия и Павел говорят о родных братьях Иисуса. Поскольку ни Марк (именно он впервые упоминает о наличии у Иисуса четырех братьев и нескольких сестер: Мк 6:3), ни Павел, не учат о рождении Иисуса от Девы, правдоподобнее всего считать, что они считали Иисуса рожденным, как все люди. Отец и мать Иисуса имели сексуальные отношения. У этой счастливой пары родился Иисус и (затем?) другие дети. Соответственно, «братья» Иисуса — его родные братья.
С одним из этих братьев Павел был знаком лично. Это очень большая близость к историческому Иисусу. Если бы Иисус не существовал, его брат обязательно должен был бы это знать!
Мифологисты об ИаковеА что же мифологисты? Они давно поняли, что знакомство Павла с братом Иисуса создает серьезные проблемы для их теории. Если Павел общался с близкими родственниками Иисуса, о какой неисторичности Иисуса можно говорить? Поэтому они всячески пытаются (на мой взгляд, безуспешно) доказать, что Павловы высказывания об Иакове, брате Господа, означают не то, что кажется на первый взгляд. Последняя попытка такого рода принадлежит мифологисту Роберту Прайсу. В своем обширном исследовании он приводит три разных объяснения того, почему Иаков называется «братом Господним», но не является братом Иисуса. Он честно пишет, что если объяснения «окажутся притянутыми за уши, необходимо будет признать это и отвергнуть их»{48}. Что же получается в итоге? Он не признает их таковыми, но и…не принимает их! Поневоле остаешься в недоумении.
Что же это за гипотезы? Одну из них энергично развивает Дж. Уэллс, опираясь на забытые выкладки Дж. Робертсона в 1927 году{49}. С его точки зрения, в Иерусалиме существовало небольшое братство мессианских евреев, называвших себя «братьями Господа». К их числу принадлежал и Иаков. Для сравнения Уэллс берет Коринф: Павел именует себя «отцом» коринфской общины (1 Кор 4:15), и некоторые коринфские христиане именовали себя «Христовыми» (1 Кор 1:11–13). Уэллс замечает:
Если существовала коринфская группа, называвшая себя «Христовыми», вполне могла существовать и иерусалимская группа, называвшая себя «братьями Господними». И совсем необязательно последняя была лучше знакома с Иисусом, чем Павел. Иаков же, «брат Господа», вполне мог быть руководителем этой группы{50}.
Уэллс цитирует еще Мф 28:9-10 и Ин 20:17, где Иисус называет своих учеников (не родственников!) «братьями».
Эти доводы кажутся резонными лишь на первый взгляд. Прежде всего отметим, что последние два евангельских отрывка вообще не имеют отношения к делу. Они говорят не о какой-то отдельной группе ревностных миссионеров, а всего лишь о Двенадцати. Между тем Уэллс вообще отрицает наличие Двенадцати, поскольку не считает Иисуса исторической личностью I века, имевшей учеников. Когда в Евангелиях ученики Иисуса называются его братьями, это ничуть не льет воду на мельницу гипотезы Уэллса о наличии в Иерусалиме особой миссионерской группы, в которую входил Иаков.
Ситуация в коринфской общине — также слабый аргумент. Павел называет себя «отцом» всей коринфской общины, а не какой-то особой группы внутри ее. Более того, вопреки мнению Уэллса, мы ничего не знаем о группе, называвшей себя «Христовыми». Да, конечно, были христиане, которые говорили, что верны, прежде всего, Христу (а не Павлу, Кифе или Аполлосу). Однако мы совершенно не знаем, как они себя называли: у Павла об этом нет ни слова. Сравнение с иерусалимской группой, именовавшей себя (по мнению Уэллса) «братьями Господними», совершенно неправомерно.
А из чего видно, что в Иерусалиме вообще существовала группа ревностных мессианских евреев, которые стояли особняком от остальных иерусалимских христиан? Абсолютно ни из чего. Ни один источник об этом не упоминает. Эта группа — плод воображения Уэллса и его предшественника Робертсона. Более того, ее существование крайне маловероятно: во всех наших преданиях Кифа и Иаков действуют в тесной спайке. Эти евреи верят в воскресение Иисуса, живут в Иерусалиме, трудятся во имя общих целей, участвуют в общих собраниях и совместно руководят домашней церковью. Кифа — миссионер, которого посылает эта церковь. Если бы в Иерусалиме существовала группа «братьев Господних», состоявшая из ревностных еврейских миссионеров, Кифа обязательно был бы ее членом. Почему же тогда Иаков назван «братом Господним» в отличие от Кифы?
Поэтому Уэллс просто хватается за соломинку. Будет нелишним вспомнить, что мы уже знаем. Согласно нескольким независимым традициям (Евангелие от Марка, Евангелие от Иоанна, Павловы послания, Иосиф Флавий), у Иисуса были братья. Также согласно ряду независимых источников, одного из этих братьев звали Иаковом. Павел говорит об Иакове, брате Господнем. Ясно, что самое очевидное, напрашивающееся и естественное объяснение состоит в том, что Павел имеет в виду брата Иисуса. Этого объяснения придерживаются абсолютно все известные мне специалисты по Посланию к Галатам.
Еще одну попытку уйти от очевидного смысла Павловых слов предложил Прайс. (Заметим, что эта вторая гипотеза исключает первую.) Прайс допускает, что Иакова стали называть «братом Господним», ибо он столь глубоко осмыслил Иисуса небесного, что фактически стал его двойником. В подтверждение Прайс ссылается на некоторые апокрифы, в частности, Деяния Фомы (II век н. э.)[44], где Фома назван «близнецом» Иисуса. Но почему он так назван? Прайс дает ответ: Фома лучше других понял, кто есть Иисус (ср. Евангелие от Фомы 13). Прайс указывает еще на несколько апокрифов, касающихся Иакова Иерусалимского и называющих его братом Иисуса. С точки зрения Прайса, это опять же может быть связано с особой связью Иакова с Иисусом, особенно глубоким пониманием Иисусова учения.
Однако последнее соображение очень уязвимо. В этих других апокрифах Иакова называют братом Иисуса потому, что таково было широкое убеждение ранних христиан. Апокрифисты считают это самоочевидным.
Аналогичным образом обстоит дело с Деяниями Фомы. В этом любопытном произведении все упирается в то, что Фома — и в самом деле брат Иисуса. И не просто брат, а близнец. Он не брат лишь потому, что согласен с Иисусом или очень хорошо его понимает. Напротив, из первой же сцены видно, что особой продвинутостью Фома не отличается. После воскресения Фоме выпадает миссия идти с проповедью в Индию, но он не хочет. Лишь явление Иисуса с небес переубеждает его. О том, что Фома глубже всех понимал Иисуса, сказано в совсем другом тексте, Евангелии от Фомы. Но последнее не называет Фому братом (и уж тем более близнецом) Иисуса.
