Дервас Читти - Дервас Читти Град Пустыня
Евдокия осталась верной себе. Так, помимо прочего, она участвовала в строительстве церкви святого Петра и большого водоема, который был вырыт на том месте, где римская дорога из Иерусалима в Иерихон покидает долину и поднимается на горный уступ, с которого открывается вид на монастырь святого Евфимия, находящийся в двух милях оттуда.[683] В 460 году, вскоре после Пасхи, она побывала в этом месте и послала Гавриила в монастырь с тем, чтобы он попросил ее старого наставника придти к ней. Ответ был не менее характерным: во плоти она его уже не увидит, сама же она оставит этот мир еще до наступления зимы, и потому лето ей следует посвятить приготовлению к исходу; о нем же пока она во плоти более вспоминать не надо, так же как не надо ему ничего завещать. «Когда же отправишься ко Владыке всех, помяни меня». Крайне огорченная ибо она хотела пожертвовать монастырю святого Евфимия большую сумму денег Евдокия вновь поспешила в Священный Град, послала за патриархом и уговорила его освятить 15 июня еще недостроенную церковь святого первомученика Стефана, после чего патриарх отправился в поездку по Палестине, освящая прочие заложенные ею, но еще недостроенные храмы, пока 20 октября Евдокия не умерла.[684]
* * *
Преемником Феоктиста, умершего 3 сентября 466 года, стал араб Марис, который умер спустя два года, после чего настоятелем обители стал некий Лонгин.[685] В 469 году тридцатилетний Савва с благословения Лонгина (во всем слушавшегося Евфимия) вышел из монастыря и поселился в пещере на южном утесе (напротив киновии). В течение последующих пяти лет с понедельника по пятницу Савва вообще не вкушал пищи, киновию же он покидал воскресным вечером, унося с собою пальмовые листья для рукоделия, а возвращался туда утром в субботу с пятьюдесятью корзинами.[686] Теперь Евфимий нашел Савву готовым к тому, чтобы удалиться вместе с ним в пустыню на время Великого поста.
Сколь удивительные подвижники собрались вкруг этой святой обители после 470 года, в последние годы жизни Евфимия! Сам Евфимий, которому было уже за девяносто, его верный дьякон Дометиан, будущие патриархи Мартирий и Илия, Савва, Герасим, подвизавшийся в Иорданской долине, а с Герасимом молодой Кириак, которому было едва за двадцать.[687] Они отправлялись в Руву 14 января, каждый брал с собою лопатку [μικρόν σκαλίδιον] для выкапывания корней мелагры [μελάγριον напр., в «Житии Евфимия» Кирилла Скифопольского или в «Житии Кириака»; в одном из списков последнего принято написание μελιάγριον], которую святой Софроний в своей «Анакреонтике» отождествляет с «дивьим медом», которым питался святой Предтеча и Креститель Господень Иоанн ακρίδες πελέν τό βρώμα μελιαγρίου τε ρίζαι.[688] Они расходились по пустыне порознь и проводили так почти всю седьмицу, в воскресенье же собирались, чтобы получить Причастие из рук Евфимия. К Неделе Ваий они возвращались в свои обители или же с букетами цветов, которые в эту весеннюю пору появляются в самых безжизненных уголках пустыни (иссохшая почва, напоенная водою, становится особенно плодородной), отправлялись на Елеонскую гору или в Иерусалим для ежегодного воспоминания событий этого дня и следующей за ним седьмицы.
Както раз, когда Евфимий повел Дометиана и Савву по берегу Мертвого моря в еще более отдаленную пустыню, Савва совершенно изнемог от жажды, и Евфимий, сотворив молитву, выкопал небольшую ямку, в которой появилась вода.[689]
14 января 473 года в лавре Евфимия вновь собрались те, кто намеревался либо проводить старца в путь, либо отправиться в пустыню вместе с ним. Но на сей раз все было иначе. Евфимий сказал им: «На эту неделю я останусь, в субботу же ночью уйду». Во вторник на вечерней службе преподобному Антонию он пригласил пресвитеров в диаконик и сообщил им о близкой своей кончине. Утром он собрал всю братию для выбора нового игумена. Братия единодушно выбрала Дометиана, однако Евфимий не принял этого выбора. Тогда они назвали Илию, уроженца Иерихона, который был экономом Нижней обители. Назидая Илию, Евфимий сказал, что он должен будет обратить лавру в киновию и заняться нужным для этого строительством, а также дал ему правила странноприимства и чин псалмопения. Он остался в диаконике и почил в ночь субботы.[690] Этой же ночью в киновии преподобного Герасима молодой Кириак, исполнявший в ту пору послушание повара, остался чистить овощи для отцов, и в одиннадцать часов вечера Герасим попросил его надеть мантию и сандалии и следовать за ним. Когда они проходили мимо Иерихона, Кириак спросил, куда они идут, и Герасим ответил ему, что в третьем часу ночи он видел вспышку молнии, сошедшей с небес на землю, которая обратилась в столп света от земли до неба, при этом ему было сказано, что он видит восходящую на небеса душу Евфимия.[691]
На похороны преподобного, на которых присутствовал и патриарх, сошлось столько людей, что воинам пришлось оттеснять толпу, и только после этого в три часа дня (в девятый час) тело его было положено во фоб и похоронено.[692]
Через семь дней после кончины своего учителя почил и Дометиан.[693]
Патриарх оставил дьякона Фиду присматривать за устройством «усыпальницы» в той самой пещере, которая стала первым пустынным прибежищем Евфимия. Ее устроение было завершено через три месяца. Вверху появился цилиндрический свод, образующая которого была ориентирована с севера на юг; рака с телом святого находилась в центре залы, а по обеим сторонам ее было приготовлено место для захоронения игуменов и святых подвижников.[694]Мы занимались раскопками этой залы в 19281929 гг. Ее выложенный плитами пол несколько раз перекладывался. Одна из плит (лежавшая лицевой стороной вниз) оказалась частью мраморной алтарной преграды. В центральной части залы плиты отсутствовали, там же была обнаружена пустая каменная гробница, в которой мог бы уместиться только совсем небольшой гроб или тело низкорослого человека. Между его основанием и небольшим алтарем, стоящим у восточной стены на незыблемом, залитом связующим раствором основании, мы обнаружили ниже уровня пола множество глиняных ламп, на одной из которых было отпечатано в обратной последовательности слово Άνάστασις — «Воскресение». На северной стороне под остававшимися на своем месте плитами были найдены семь скелетов, которые лежали друг на друге.[695]Мне не известен ни один документ, в котором говорилось бы, куда именно были перенесены мощи святого, когда в двенадцатом или в тринадцатом веке обитель была окончательно оставлена монахами.
7 мая в годовщину освящения церкви — патриарх вновь прибыл в монастырь с тяжелой каменной крышкой с закрепленным на ней серебряным сосудом, с тем чтобы положить ее на раку преподобного, окруженную мраморной преградой. Гроб был поставлен на приготовленное место и закрыт так, чтобы, как сообщается в Житии, его невозможно было открыть. [696] Далее в Житии Евфимия Кирилла Скифопольского рассказывается о том, как Евфимий продолжал управлять своей обителью уже из гробницы. Он стал подлинным основоположником «иудейского» [палестинского] монашества, которое в течение четырех последующих столетий сыграло определяющую роль в формировании восточнохристианского монашеского устава, а также в развитии литургики, церковного песнопения и догматики. Преподобный Евфимий практически неизвестен на Западе, [697] в византийских же песнопениях преподобным отцам его имя стоит вслед за именем преподобного Антония. [698]
VI. БИТВА ЗА ВЕРУ
После перезахоронения Евфимия патриарх Анастасий взял с собою Мартирия и Илию и, рукоположив во пресвитеров, сделал их клириками храма Воскресения. [699] Уже в следующем году Савва, чувствуя, что времена изменились, удалился из ВадиМукеллик в Кутиллийскую пустыню и в пустыню Рува, которые находятся ближе к Мертвому морю.[700] В том же 474 году умершего императора Льва сменил его зять Зенон. Затем, в январе 475 года, на двенадцать месяцев власть захватил шурин Льва Василиск, обнародовавший Энциклику, анафематствующую Халкидон.[701]Противники Собора торжествовали. Тимофей Элур («Кот») вернулся в Александрию с тем, чтобы занять кафедру патриарха (он занимал ее до самой своей кончины в июле 477 года).[702] В Антиохии Петр Сукновал [Γναφεύς], введший в Трисвятое слова «Распныйся за ны», ставшие лозунгом монофизитской партии, в третий раз занял кафедру.[703] Именно он рукоположил в пресвитеры некоего Иоанна Руфа Самосатского, страстного противника Собора, изучавшего право в Бейруте.[704] Петр Ивериец еще до этого вернулся в Палестину (не в свою Майюмскую епархию, но в район Ашкелона); похоже, он совершал длительное путешествие, выступая в своих проповедях против Халкидона и способствуя усилению антихалкидонских настроений среди монахов, живших на побережье;[705] тогда же он постриг в монахи молодого юриста Феодора Аскадонского (Ашкелонского), учившегося в Бейруте вместе с Иоанном Руфом.[706] Геронтий все еще настоятельствовал на Елеонской горе, Маркиан находился в Вифлееме, а Роман в Элеутерополе. Даже на Джебель Мунтар жило двое монаховантихалкидонитов. Когда в 475 году умер Герасим и молодой Кириак перебрался из его монастыря в обитель святого Евфимия,[707] еще ничего не было сделано[708]для преобразования лавры в киновию, о котором говорил перед смертью преподобный. Анастасий, патриарх Антиохийский, принял «Энциклику»[709] и не осмелился признать «Антиэнциклику». Тем не менее, создается такое впечатление, что он сохранял общение с обеими сторонами.[710] Он умер 1 июля 478 года, ровно через девятнадцать лет после своего предшественника;[711] в сохранившихся на грузинеком языке халкидонитских календарях его имя указано под этой датой.[712] Мартирий, ставший после него патриархом, тут же оказался в весьма сложном положении, ибо Геронтий придерживался взглядов, которые после Халкидона были характерны для Феодосия. Нам говорится, что Мартирий отправил диакона Фиду в Константинополь с письмами, которые были излишне откровенными (παρρησναστικώτερον), — однако Фида, попав в кораблекрушение и чудесным образом вернувшись в Иерусалим, поведал о своем видении Евфимия и о переданном им Мартирию послании, в котором преподобный советовал ему не обращать внимания на «апосхистов» (от αποσχιστής — схизматик; в данном случае, тот, кто не признает Халкидон — прим. пер.) и заняться так и не исполненным преобразованием лавры в киновию.[713] Мартирий решил внять этому указанию и «через несколько дней» Маркиан собрал своих монахов в Вифлееме и предложил им сделать выбор между Церковью Монахов и Церковью Епископов. Выбор пал на Церковь Епископов, и в Иерусалиме было устроено большое празднество в честь Второго Объединения (под первым объединением понималось примирение Евдокии и Елпидия), во время которого весь Храм Воскресения был залит огнями. Геронтию, не пожелавшему присоединиться к остальным, пришлось покинуть Елеонскую гору, где в течение сорока пяти лет он был епископом.[714] Внизу, в пустыне, двух противников собора изгнали из Башни Евдокии на Джебель Мунтар.[715] В Элеутерополе же и на прибрежной равнине об изгнании речь уже не шла.
