Ксения Кривошеина - Пути Господни
Решение её пойти в «Резистанс» было тесно связано с христианскими ценностями добра и зла, она отвергала насилие а потому ее слова: «Нельзя, исповедуя Христа и понимая сущность Его заветов, — братство людей в Духе Святом, — примириться с религией отбора людей по крови», — эта фраза была естественным ответом Вики на заявления Гитлера о расовой дискриминации.
Прилетев в Лондон из Бордо 17 июня 1940 года, генерал де Голль обратился к своим соотечественникам со следующими словами: «Франция проиграла сражение, но
* * *не проиграла войну. Пусть люди во главе правительства, поддавшись панике и позабыв о чести, капитулировали и отдали страну в рабство, но еще ничто не потеряно!» Призывая каждого француза, где бы он не находился, присоединиться к его действиям де Голль закончил свое выступление: «Наша страна в смертельной опасности. Будем же все бороться, чтобы спасти ее. Vive la France!» Слова де Голля стали для Вики определяющими. Довольно скоро она нашла союзников среди французов, для которых расовая доктрина национал–социалистов была столь же неприемлема. Эти люди, с которыми свела ее судьба летом 1940 года, были ей близки и понятны. Подпольная организация «Reseau OCM», во главе которой стоял Жак Артюис, объединяла людей правого толка, далеких от коммунистистических идей. Сам Жак Артюис до войны был успешным предпринимателем, состоял в правой партии и писал трактаты о перспективах экономического развитии Франции. Более того — он мечтал после войны создать Соединенные Штаты Европы. Он был патриотом своей страны, был врагом нацизма, но никак не врагом германского народа. После оккупации его чувство долга за униженную родину нашло отклик в сердцах единомышленников; так родилась подпольная группа ОСМ. Ничего нет странного в том, что эти настроения целиком перекликались с патриотическими настроениями русского белого офицерства из окружения Вики Оболенской. ОСМ доставляла в Лондон военные сведения о немецких передвижениях, набирала и группировала партизан для восстания в день высадки союзников и формировала будущий гражданский аппарат власти генерала де Голля. Вики была не только секретарем Жака Артюиса, но и активной связной вплоть до его ареста в 1941 году. Разгром ОСМ не остановил Вики, и она продолжила свою подпольную деятельность как агент связи между Центром и другими организациями.
Софья Носович, близкий друг и соратник Вики по Сопротивлению, пишет: «Ею была снята квартира на rue Cassete, где она хранила архивы ОСМ, принимала ответственных работников нашего движения, переписывала на машинке все приказы и тайные донесения в Лондон, снимала копии планов, схем мест высадки парашютистов и снабжения оружием. Работала она толково, быстро, весело и без отдыха с раннего утра до позднего вечера; никогда не шифровала и не записывала ни одного имени, ни клички, ни номеров телефонов, не говоря уже об адресах. Эта невероятная память делала ее идеальным агентом и прекрасным секретарем. Как‑то раз в метро Вики попала в облаву; при ней был чемодан, набитый планами и секретными документами. На вопрос полицейского, что в чемодане, она с веселой усмешкой ответила: «Mais une bombe, monsieur!» (конечно же, бомба!) — тот рассмеялся и пропустил её.
Арестована она была у меня на рю Сен–Флорэнтин утром 17 декабря 1943 года. Она зашла на минутку передать мне некоторые сведения и не очень важные документы. Накануне был арестован мой ближайший сотрудник по работе, он не выдержал допроса и дал мой адрес. В 11 часов утра раздался стук в дверь, я пошла открывать и увидела перед собой револьвер, немца и трех французских милиционеров. Выход из моей комнаты был один; бегство Вики, уничтожение документов были немыслимы. Арест сопровождался, как всегда, грубостью, нелепыми угрозами о немедленном расстреле, окриками с неизменной игрой револьверами. Забавна была реакция гестаповца, который при виде удостоверения личности Вики завопил по–немецки и по–французски: «eine echte Prinzessin!» — «une vraie princesse!» (настоящая княгиня!). Найденные в её сумке документы тоже порадовали его. Вики отвечала ему спокойно и с достоинством. Все это продолжалось недолго. Скованные одной парой наручников, мы спустились во двор, подняв руки над головой, чтобы предупредить друзей, живущих в этом доме о нашем аресте. Никогда не забуду, как Вики, с весёлой усмешкой тихонько напела мне: «Сегодня нитью тонкою связала нас судьба»… Повезли нас на avenue du General Dubail в маленький особняк, где сразу же устроили очную ставку с моим товарищем по работе. Мы с Вики никогда не осуждали его, зная всю его храбрость и великолепную работу в «Резистанс». Дюбаль, его кличка, опознал меня и отказался oт Вики, что позволило ей при допросе скрыть и отрицать очень многое. Первой допрашивали меня. Допрос этот прошел гладко, но ночью меня потащили наверх в ванную, и озверелый нацист долго бил меня по лицу. Не могу сказать, сколько времени всё это продолжалось. Не успела я вернуться в комнату, где меня ждала Вики, и прилечь рядом с ней, как нацист опять ворвался к нам, и все началось сначала. Слава Богу, мне удалось промолчать и никого не выдать. Вики лежала, закрыв лицо руками. Наконец, он ушел, обещав нам мучительную смерть. Вики, со слезами на глазах, перекрестила меня: «Ну, теперь моя очередь, ты отбыла своё», — сказала она».
В гестапо их пытали ещё два дня, нацисты устали и в бессилии кричали: «Вы все голлисты и коммунисты, так вам и надо!», а Вики ответила: «Если вы все так настроены против коммунистов, то почему бы вам не повоевать с ними на Восточном фронте?». Один из них усмехнулся и, играя наручниками, сказал: «Нет, лично я ненавижу войну, а здесь хороший спорт». Потом их перевели в знаменитую тюрьму Фрэн, где допросы продолжились. Их посадили в разные камеры, и после гестапо тюрьма показалась тихим приютом. Вики сразу вошла в тон тюрьмы. Она попала в интернациональную камеру: француженка, итальянка, австриячка — все политические, все молодые веселые женщины. Она усовершенствовала свой немецкий с австрийкой, давала уроки русского языка итальянке, импровизировала стихи, утешала. Удивительно, что точно так же, словно по сценарию, вела себя в лагере смерти Равенсбрюк мать Мария (Скобцова): она собирала вокруг себя женщин, рассказывала им о России, читала свои стихи. Но это была внешняя жизнь — те, кто помнит и Вики, и монахиню Марию, рассказывали, что параллельно протекала другая жизнь, полная беспокойства о родных и о предстоящих допросах. А вдруг не выдержишь пыток, шантажа и проговоришься? На допросах гестапо особенно упирало на эмигрантское прошлое Вики и всячески уговаривали отколоться от коммунистов. Но Вики объяснила им, что совершенно не разделяет взглядов большевиков и что ее цель совсем в другом: «Я русская, выросла во Франции; не хочу изменять ни своей родине, ни стране, приютившей меня». На их антисемитскую пропаганду она отвечала: «Я верующая христианка и поэтому не могу быть антисемиткой». Как только допрос подходил вплотную к именам, к её работе, сотрудникам, адресам и т. д., тут Вики отрицала всё и путала их, как могла. Ничего они от неё не узнали и создалось впечатление, что они ей поверили. Но 28 марта её выводят под конвоем из тюрьмы, запихивают в грузовик, до отказа наполненный знакомыми ей людьми. Увидев их, она понимает, что напрасен был её труд оградить оставшихся на свободе товарищей, спасти дальнейшую деятельность «Reseau». Напрасна была её сплошь выдуманная история о несуществующем «Жераре», на которого немцы после её показаний завели дело… Все были арестованы! Гораздо позже стало известно имя предателя: он покончил с собой, оставив жену и четырех маленьких детей…
Вечером их привезли в город Аррас, где было сосредоточено все их подпольное дело. Там и начались главные допросы Вики. Её допрашивали на протяжении четырнадцати дней, с утра до вечера, и, несмотря ни на какие угрозы, она исполнила свой долг до конца. Военный следователь прозвал ее Prinzessin Ich‑Weiss‑Nicht (княгиня Ничего–не–знаю).
На одном из допросов дело дошло до денег — её спрашивали о размере сумм, проходивших через её руки. «Миллион, а иногда два», — ответила она, поняв по предыдущим допросам, что это им известно. «Вы никогда ничего не взяли для себя из этих сумм?» — спросил её немец. «Вы спрашиваете у меня глупости! — ответила Вики по–немецки. — Вы понимаете, глупости!» — и следователь замолчал. Каждый раз после многочасовых допросов она возвращалась в камеру, изнемогая от усталости, но и тут она не теряла самообладания, оставалась доброй, услужливой, делилась со всеми, чем могла. До объявления ей смертного приговора она сидела в общей камере, и у всех соседельцев Вики оставляла о себе самую светлую память.
Её приговорил к смерти военный суд в Аррасе. Обвинение: «Шпионаж. Никаких смягчающих вину обстоятельств». Решение было принято заранее. Председатель объявил смертный приговор и спросил о последнем желании. Вики просила разрешения написать матери — отказали. О муже она не смела и говорить, чтобы не подвести его: ведь на всех допросах она играла роль равнодушной жены. Затем её перевезли в Париж, и 13 июня Софья Но–сович и Вики под охраной, в наручниках, оказались в автомобиле, который промчал их на огромной скорости до Восточного вокзала. Их посадили в поезд Париж–Берлин, и через сутки они оказались в берлинской тюрьме Альт–Моабит. Их рассадили в разные камеры, на режим приговоренных к смерти: кандалы круглые сутки и постоянно зажженный ночью свет. Судьба им помогла: камеры находились одна над другой, и они общались перестукиванием по азбуке Морзе. Так в одну из бессонных ночей Вики «простучала» подруге: «Я поставила перед собой цель: по окончании войны ехать в Россию и работать там для родины». Вики всюду заводила друзей и здесь в своей последней тюрьме, где были сосредоточены все немецкие и иностранные смертницы, к ней прониклась немка надзиратель (сама же арестантка). Рискуя, она тихонько приносила ей хлеб с маргарином, газеты; закрывая шторы на ночь, шептала ей последние новости, подбадривала… Тюрьма эта пострадала от английских бомбардировок и пожаров, и многим арестованным удалось бежать из неё, и во избежание этого всех запирали вместе в подвальную камеру.
