Священник Даниил Сысоев - Пять огласительных бесед
Почему он так сделал? Потому что он был сребролюбцем, а для сребролюбца находиться со Христом крайне неприятно. Христос учит не привязываться к земле. Многие-многие люди ушли из Церкви, потому что им было противно со Христом, потому что Он учит, что наша родина на Небесах. А люди хотят на земле жить, устроиться по‑человечески на земле.
И вот, одним из первых таких людей был Иуда Искариот. Он решил Христа предать и заодно на этом подзаработать. Первосвященники ему сказали: мы дадим тебе тридцать серебряных монет. Это была цена, которую платили за беглого раба. Таким образом, фарисеи Христа сравнили с беглым рабом. И вот, это произошло в среду, поэтому в среду мы постимся — в день предательства Иуды.
А на следующий день наступил день празднования Пасхи еврейской, величайший из праздников иудейского года, день избавления евреев из египетского рабства. В этот день закалывался ягненок, его кровью помазывались косяки, а мясо запекалось и елось с горькими травами. И, по повелению Господа, Петр и Иоанн приготовили пасху в доме у одного ученика. И вечером наступило время, когда Господь собрал всех на последний ужин. Ужин — по церковнославянски «вечеря», потому и называется это знаменательное событие — Тайная Вечеря. И перед Тайной Вечерей, Господь показал пример смирения всем людям, даже до наших дней. Когда все возлегли, Господь Сам, сняв Свою верхнюю одежду, опоясался полотенцем и Сам стал умывать ноги всем ученикам, что делают обычно рабы. И вот Он говорит: «Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам. Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его» (Ин. 13, 14‑16). Это принцип Христов: кто хочет быть выше всех, пусть будет всем слугой. Мирской принцип такой: кто хочет быть выше всех, пусть пройдется по головам у всех людей. А вот Христов принцип обратный: хочешь быть выше всех — унизься.
После Вечери, Господь взял хлеб, благословил его, преломил, дал Своим ученикам и сказал: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое» (Мф. 26, 26). Потом после речи Он взял чашу с вином, растворенным водой, и сказал: «пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26, 27‑28). То есть Кровь изливается не за всех, потому что не все хотят принять. «…За многих изливаемая во оставление грехов».
«…Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22, 19). Апостол Павел говорит, что это Таинство, Таинство Причастия, Таинство Евхаристии будет продолжаться до самого конца мира, до тех пор, пока Господь снова не вернется. И сейчас мы вкушаем от Плоти Господней и пьем от Крови Его — это самое главное Таинство Церкви, Литургия — когда вкушаем от Тела и Крови Господа. Это вершина всех вершин, выше этого просто нет ничего. Так человек становится единым с Богом. Бог вселяется в него, попаляет все грехи, очищает его беззакония. Действительно, словами это просто нельзя передать. Попробуйте сами. «Вкусите, и увидите, как благ Господь!» (Пс. 33, 9) — как сказано.
В этот момент мы вспоминаем о смерти Господа, исповедуем Его смерть искупительную и благовествуем Его Воскресение. И в этот момент Господь Сам Себя принес в жертву. Смотрите, Он говорит, что Кровь проливается, уже проливается, а Он еще цел, Он еще невредим. Он тем самым показывает, что Он Сам, добровольно, Себя отдает на страдание. Он мог бы и не умирать, понимаете, вполне мог бы не умирать, все Ему подвластно. Ему ничья смерть совершенно не нужна, Ему — все возможно. Но Он Сам Себя предает в жертву. Он Сам Первосвященник, Который Сам Себя в жертву приносит за людей, чтобы искупить их от проклятия.
И вот, дальше Господь говорит: «И вот, рука предающего Меня со Мною за столом» (Лк. 22, 21). К сожалению, так происходит и сейчас. Рука предающих Христа до сих пор с Ним за столом. Многие люди принимают Святое Причастие, как Иуда, для того чтобы пойти и предать. Это те люди, которые сознательно принимают Причастие для того, чтобы потом делать зло. Люди, которые принимают Причастие для того, чтобы делать зло, — они настоящие предатели, как и Иуда-предатель.
После этого стали спрашивать, кто предатель, и Господь указал хлебом, который обмакнул в солонку. Это был последний жест предателю, чтобы тот одумался. Но Иуда не захотел одуматься, и он взял хлеб, и вместе с этим хлебом вошел в него сатана. И он вышел в ночь. Это как знак. Он ушел в вечную тьму. После этого он видел только тьму. Там была ночь, а на следующее утро он повесился. Он пошел за тридцатью сребрениками и за стражниками.
Иисус сказал прекраснейшие слова, это была прощальная беседа, которую вы многие уже прочитали — беседа на Евангелие от Иоанна, о том, что Он идет к Отцу Своему и что приготовит для нас место, что Он пришлет Утешителя, Духа Святаго, вместо Себя, но Он снова вернется и возьмет нас к Себе. Все наши надежды с этим связаны, все наши надежды на Небесах. Ведь христиане — это те, чья родина за пределами земли и видимых небес.
И после этого Он воспел песни, причем эти песни до сих пор поются при погребении людей, Он отпел Сам Себя еще при жизни. И с песней Он взошел на гору Елеонскую. И пришел Он в сад Гефсиманский, то есть масличный сад, и там начал скорбеть и тосковать. И сказал ученикам: «Душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф. 26, 38). Отошел от них на расстояние броска камня, упал на колени и стал молиться: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 39). Почему Он так сказал? Почему Господь скорбит вообще, как вы думаете?
— Перед смертью…
— Вот мы привыкли умирать, потому что каждое наше зло, которое мы сделали, это шаг к смерти. Мы должны умереть, в принципе, мы это знаем. Но Господь наш зла не творил. Он был способен к смерти, Он был Человеком, но Он мог и не умирать. Он был способен умереть, но, не совершив ни единого греха, Он не должен был умирать, понимаете? В Нем не было смерти внутри. Он — единственный, Кто не должен умирать. Ведь даже сейчас нам, смертным, и то страшно. Нас смерть пугает, никто умирать не хочет. А Ему — единственному, Кто не должен умирать, предстояло умереть. И причем не за Себя. Более того, какая это Чаша, о которой Он молил? Ему нужно было выпить Чашу гнева Божия, ярости Бога, чашу проклятия. Помните, ведь любое зло вызывает гнев Божий против себя, ярость Бога, живущего во веки веков. Ему, Единственному Невинному, нужно было принять проклятие за виновных. Представляете, какой ужас? Вот, и Он молил: «Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26, 39).
И тогда Он встал и подошел к ученикам, надеясь, что они помогут Ему в молитве. Но они спали. Тогда Он во второй раз стал молиться, и сказал то же слово. Потом еще раз подошел, и опять нашел их спящими. Тогда Он в третий раз сказал: «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя» (Мф. 26, 42). «…и был пот Его, как капли крови, падающие на землю» (Лк. 22, 44), — даже не просто капли, а сгустки, потому что лопались сосуды на лбу, и кровь разлилась по лицу от такого напряжения, потому что воля человеческая не хочет умирать. Но в Нем она покорила себя воле Божественной. И вот, явился Ангел с Неба, укрепляя Его человеческую природу, иначе Он бы изнемог совсем.
И когда Он помолился, Он подошел к ученикам и сказал: «Вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников; встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня» (Мф. 26, 45‑46). И тут же подходит Иуда и целует Его. И Иисус говорит ему: «Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?» (Лк. 22, 48).
Но и тут Он показал, что стражники не могли бы Его взять без Его воли. Он вышел к стражникам, которые хотели Его арестовать, и сказал: «Кого ищете?» (Ин. 18, 4) Они сказали: Иисуса Назарянина. А Он отвечает: Аз есмь. Что значит: Аз есмь? Я есть, Бог. Берите. И они упали навзничь. Потом Он еще раз говорит им: кого вы ищете? Они говорят: Иисуса Назарянина. Он говорит: Я же сказал, что Я есмь. Берите. И тогда только Его арестовали, взяли и связали Его. Петр пытался сопротивляться, отрубил ухо Малху, рабу. Но Иисус исцелил тут же этого человека, который пришел Его арестовывать, и сказал: «Все, взявшие меч, мечом погибнут; или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?» (Мф. 26, 52‑53). Легион — это от шести до восьми тысяч. Неужели Он не мог семьдесят две тысячи Ангелов Себе призвать на защиту? Но как же тогда сбудется воля Отца?
И тогда все ученики, оставивши Его, убежали, а Его привели на допрос к священникам. Его допрашивали и обвинили в том, что Он Себя называет Сыном Божиим. Сначала просто пытались на Него лжесвидетеля найти, но не получилось. Им не нашлось, в чем обвинить Иисуса. Лжесвидетели разошлись в своих показаниях. Поэтому тот, кто будет читать внимательно Евангелие, наверно, заметит, что показания лжесвидетелей разные: в одном Евангелии так, а в другом — по‑другому. Тогда что решил сделать первосвященник? Он встал и, закляная именем Бога, сказал: «заклинаю Тебя Богом Живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий?» (Мф. 26, 63). Иисус отвечал ему: Я есмь. Он назвался именем Бога, так Он Себя назвал. Более того, «даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных» (Мф. 26, 64). И тогда первосвященник разорвал на себе одежды и сказал: «Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его!» (Мф. 26, 65) Тогда весь синедрион перед всем судилищем сказал: «повинен смерти».
