Алексей Бакулин - Письма в Небеса
И много, много их было в ту войну, русских героев. К сожалению, куда больше в окопах, чем в штабах. Русская сила не иссякла, русская воля к борьбе не умерла. Но куда ушёл, в какие пески времён просочился этот героизм? Что дала России эта жертва? Говорят: вот, если бы не революция, тогда... А что тогда? Как повела бы себя Антанта, мы знаем: если даже после Второй мировой, когда вклад России в Победу, был в десятки раз больше вклада союзников — и тогда эти западные петушки смели задирать перед нами свои клювики, то в 1918 году, когда вклад был примерно равным, о России и вовсе никто бы не вспомнил. Не забыть ренуаровского фильма 30-х годов, где русские офицеры, сидящие в немецком лагере для военнопленных, униженно лебезят перед французами: «Простите, что мы так плохо воевали!.. Вот, возьмите наши посылки из дома, может быть, хоть так мы загладим вину перед Европой!» И далее — каков был бы для России ощутимый результат от этой вселенской бойни? От контрибуций мы опять благородно отказались бы (в пользу союзников, разумеется!), а к проливам и в Константинополь они нас и сами не пустили бы — костьми бы полегли, но не пустили, новую войну тут же развязали бы, но не пустили. Как, кстати, не пустили туда и Сталина... А сколько воя подняла бы либеральная общественность, взывая к «извечному русскому бескорыстию»!..
Не знаю, как, но народ чувствовал такой исход войны заранее, - революцию никто, даже Ленин, предвидеть не мог, а послевоенный позор к 1916 году замаячил вполне отчётливо. И народу эта война разонравилась. И когда был объявлен пресловутый «Приказ №1» солдаты дунули с фронта так, что независимому наблюдателю показалось бы: в ближайшую тысячу лет Россию никто не заставит воевать!
Но прошло всего несколько месяцев...
И в России разгорелась такая война! Настоящая война.
Война не за европейского дядю, и не за отечественного барина, а за своё, кровное! Я говорю о всех враждующих сторонах — и о красных, и о белых, и о зелёных, и всех прочих серо-буро-малиновых. Все дрались за своё родное, за лучшую Россию, как она им виделась. Когда Германская война перелилась в Гражданскую, когда прежние военачальники исчезли, а на их место встали молодые офицеры и унтеры, дело пошло иначе. Сравните накал боёв на фронтах Первой мировой и Гражданской, и вы поймёте, что значит для армии чёткая, ясная цель, молодой, отважный командир и творческий подход к делу — именно то, чего катастрофически не хватало России в 1914-1917 годах. Но дело даже не в смене кадров. Гражданская война была, видимо, не столько войной, сколько актом национального, государственного творчества, — если вы понимаете, что я хочу сказать.
Россия вдохновенно, истово, через реки собственной крови, искала себя, искала свой истинный путь, свой истинный образ.
И смею думать, нашла его. И встав на этот путь сумела раздавить всех своих врагов — от Троцкого до Гитлера, — и сделать такой рывок вперёд, какой прежней России и не снился.
...И, возвращаясь к Первой мировой войне: ещё один, очень характерный штрих. Все мы знаем песни Гражданской войны. Они полны огня, они до сих пор волнуют, до сих пор живы в памяти народной. Все мы помним песни Великой Отечественной — они для нас. как дыхание, они звучат у нас в сердцах, они — великий пласт русской культуры, сокровище на века.
Вспомните же теперь хоть одну песню с времён Первой мировой. Их не было, их просто не было. Что-то там такое пели, конечно, но до сердца народного эти песни не дошли — не смогли дойти. И те, что сейчас, в связи со столетним юбилеем суетливо пытаются реанимировать, тут же вновь умирают и разлагаются на глазах у почтеннейшей публики. В своё время народ их не принял — не примет и сейчас. Что там болтают, будто песня «Священная война» была написана в 1914 году?.. Во-первых, я в это не верю: за последние двадцать лет мы слышали много подобных баек, которые вскорости лопались мыльными пузырями. А во-вторых... Ну, пусть даже это и было так: но ведь тогда эту песню никто не подхватил, никто ею не взволновался. Никому она не показалась близкой по духу, ни у кого слёзы на глаза не навернулись от этих грозных, величественных звуков.
Не подошла эта песня к тому времени. Получается так, что война эта Священной попросту не была...
И не пела русская душа на той войне…
Письмо 17
НЕДОСТРОЕННОЕ ЦАРСТВО
130 лет назад в третьем часу пополудни в Санкт-Петербурге, на набережной Екатерининского канала, против сада Михайловского дворца, совершилась довольно-таки обычная в русской истории вещь — цареубийство. Погиб Александр II, — как до него погиб Павел I, как до него погиб Иоанн Антонович, как до него погиб Пётр III, как до него погиб Фёдор Годунов, как до него погиб… А ведь мы ещё не считаем погибших наследников престола: ни царевича Алексея, ни царевича Димитрия, и так далее… Мы не вспоминаем сомнительные версии: о том, что Николай I был-де отравлен, о том, что мальчик Пётр II умер в очень уж подходящий для враждующих придворных клик момент…
Всем известно, как простой русский народ оценил цареубийство 1 марта 1881 года: «Царь дал крестьянам свободу, а баре-то его за это и порешили!» Глас народа — глас Божий; сколько бы мы ни твердили версию школьного учебника, крестьянская логика не может не поражать своей железной несокрушимостью. Чего добились революционеры-народники своим злодеянием? Добились — себе казни, своим товарищам — тюрьмы и ссылки, своей партии — полного разгрома, своей Родине — ужесточения полицейского режима и полного отказа от политики реформ.
Кто же выиграл от цареубийства?
Были такие люди…
Надо понимать, что 1 марта 1881 года на берегу Екатерининского канала был убит не только царь Александр II, — была убита определённая политика, был убит определённый путь, по которому Россия уже начала — шаг за шагом — двигаться…
Незадолго до этого в России отменили крепостное право… Для современного человека это — пустая фраза: ну отменили и отменили, подумаешь!.. Современники думали иначе. Некрасов, к примеру, сказал так:
Распалась цепь великая,
Распалась и ударила
Одним концом по барину,
Другим — по мужику.
Это ведь не в шутку было сказано, не для красного словца. Некрасов знал, что говорил, — каждое его слово имеет вес, и немалый. Многовековой устой России — крепостное право, которое, так или иначе меняясь, было основой всего русского строя, его фундаментом, — в один момент росчерком пера было уничтожено! С чем это сравнить, чтобы всем было понятно? С капитальной перестройкой дома, — не с косметическим ремонтом, не с заменой отдельных деталей, нет!.. С полной, решительной переделкой!
Итак, представьте себе: вы после долгих раздумий решились-таки на эту перестройку, засучили рукава, начали! Сняли кровлю, взялись разбирать стены… И тут является некто (вы понимаете, кого я имею ввиду) и говорит:
— Да что же вы делаете?! Да как это возможно? Переделывать дом, в котором жили многие годы!.. Немедленно прекратите!
— Что значит «прекратите»? Дом уже наполовину разобран!
— Ничего, ничего, оставьте так! Оставьте! Живите в таком доме: это лучше, чем рискованные новшества. Оставшиеся три стены — это всё-таки старые, добрые испытанные стены, — они много лет хранили вас, они и сейчас сохранят!..
И вот вы живёте в доме без крыши, с тремя стенами…
Дикая картина? Но именно таким домом с тремя стенами была послереформенная Россия. Чтобы доделать дело, не хватало малого: нужна была новая элита. Требовалось найти или создать с нуля новый слой общества, на который царь-реформатор смог бы опереться, который поддерживал бы все начинания царя и не за страх, а за совесть проводил бы их в жизнь. Дворянство, прежняя элита нации, поставлявшая своих лучших сынов в армию и в государственный аппарат, после реформы разом лишилось средств к существованию (ну, может быть, не разом, не катастрофично, но медленная смерть — тоже смерть). Дворянство, и без того к 60-м годам нетвёрдо стоявшее на ногах, начало стремительно хиреть — как материально, так и духовно. Оно уже не могло быть основой империи.
Крестьяне? Они не получили ни земли, ни правовых гарантий для новой, вольной жизни. Реализовать свою свободу они не могли!
Кто мог принять государственную эстафету у дворянства? Разночинцы? Интеллигенция? Купечество? Буржуазия? Возможно, теперь это пустой вопрос, — одно ясно, люди способные взять власть имелись.
Ведь тогдашняя Россия просто кипела силой!.. Россия времён Царя-Освободителя — это совсем не то, что Россия — скажем осторожно — посткоммунистическая: это такой взлёт творческих сил, равных которому мало во всей мировой истории. Золотой век русской литературы — Толстой, Достоевский, Тургенев, Фет!.. Победное шествие русской науки! Триумф русской музыки! Экономика уверенно наращивает темпы! База для формирования новой элиты была в стране широчайшая.
