Виктор Лега - Основное богословие, или христианская апологетика (Курс лекций, ДВГУ, 2000)
Материя всегда неподвижна и косна. Она сама не несет в себе принципов развития. То, что современный материализм и материалистическая наука считают законы свойством материи — это явное заблуждение, которое не имеет в себе даже научной основы. Мы вчера с вами убедились в том, что сама по себе наука вырастает из убеждения, что законы — это свойства мира умопостигаемого, мира духовного. Закон — это Слово Божие, которым Бог управляет миром. Поэтому материя сама по себе есть нечто косное, неподвижное, пассивное, а закон — это активное духовное начало, которое вмешивается в материю, управляет ею и упорядочивает ее, заставляет ее двигаться и развиваться. На этом принципе зиждется наука. Если современная наука считает, что материя имеет сама в себе свои законы, то это просто непонимание того, что такое закон, что такое сила и что такое наука. Это означает, что современная наука, начиная с середины XIX века, просто отошла от своих основ. Она забыла, откуда она сама растет, откуда происходит. Это все равно, что сын, родившийся от отца, вырастя и потеряв своего смертного отца, утверждает, что никакого отца у него и не было. Он думает приблизительно так: «Я сам по себе существую. Вот такой я есть и родился потому лишь, что сам этого захотел». С этим странным положением можно сравнить такое представление современной науки.
Так вот, закон есть свойство умопостигаемого мира, который управляет миром материальным. И поэтому для вас, для тех, кто немножко может размышлять, этот образ чуда становится более-менее ясным. Но прежде чем разобраться, давайте дадим определение чуда. Любое научное исследование начинается с определения. Как говорили схоласты, кто хорошо определяет, тот хорошо мыслит. Обычные ошибки всегда происходят из-за того, что начинают рассуждать о какой-либо теме, не определив, как следует, исходное понятие. И вот здесь начинается самое интересное. Каждый человек, не чуждый научным изысканиям, понимает, что в вопросе определения всегда кроются самые большие сложности. Ну, мне казалось, что чудо — это настолько очевидное, самая очевидная вещь. Я думал, что определить чудо будет достаточно легко. Я помню: я делал доклад на конференции нашего Богословского института лет 7 назад о проблеме чудес и там предложил свое определение. Казалось, что оно очевидно. С тех пор я делал много докладов на очень спорные темы, всегда боясь, что сейчас набросятся, начнут критиковать. На какие бы спорные темы я не выступал, это всегда воспринималось достаточно спокойно. А здесь было очень интересно. Я выступал, будучи полностью уверен, что меня поймут, согласятся. И было такое смущение, что я буду говорить такие тривиальные вещи: это ненаучный доклад. До сих пор мне возражают, пишут, говорят, что я неправильно определил, что такое чудо. Сейчас говорят, это неправильная самооценка. То, что кажется очевидным, оказывается спорным; что кажется спорным, является, наоборот, очевидным для этих людей. Однако я до сих пор не понимаю того, что возник такой бурный спор. То, что я говорю, действительно очевидно, и я думаю, что вы тоже со мной согласитесь.
Чаще всего я слышу от студентов и сотрудников нашего института следующее возражение: «Вот, посмотрите, Виктор Петрович, любой учебник догматики, и вы увидите, что чудо определяется там, как воздействие Бога на тварный мир. Вот что такое чудо. Вот как нужно его определять». На я утверждаю, что это не определение. Часто мы слышим от людей неверующих фразы типа: «Я бы поверил в Бога, если бы были в мире чудеса, но ведь чудес нет, значит, нет Бога». Да, мы видим из этой фразы, что человек неверующий тоже понимает: чудо — есть воздействие Бога на наш мир. Но поскольку человек неверующий исходит из того, что Бога не существует, то он должен иметь некоторый другой критерий чудес. Он должен увидеть некоторое явление, понять, что это чудо, и на основании этого явления сделать вывод о существовании Бога. Связь чудес и Бога, безусловно, существует, но чудо должно говорить само за себя. Т. е. определение чуда должно находиться несколько в другой плоскости, понятной для любого человека: и верующего, и атеиста.
Вот когда я говорил о споре Ньютона и Лейбница, то пошел спор об определении, и Ньютон высказал точку зрения, согласно которой чудо есть редко встречающееся событие. Полностью такая точка зрения была высказана еще известным древнеримским философом Цицероном, который также сказал, что чудо есть событие, которое редко встречается. Блаженный Августин иронизировал по поводу этой фразы Цицерона, сказав, что в таком случае и умный человек — это величайшее чудо. Действительно, много вещей встречается слишком редко. Но мы понимаем, что это далеко не чудо. Бывает, что снег где-нибудь в Египте может выпасть. Для египтян это может показаться чудом. Но люди, живущие в средней полосе, понимают, что это никакое не чудо. Это просто определенное стечение потоков ветров, которые привели к таким редким, необычным событиям. Конечно, чудо всегда бывает редко. Но это случайная акциденция, как говорится в философии, несущностное свойство. Чудо всегда встречается редко, но не все, что редко встречается, всегда является чудом. Действительно, люди часто связывают редкость с чудесностью. Кометы, которые прилетают на нашу Землю достаточно редко, на этом основании также считались чудесными явлениями. Но наука развивается. Сейчас каждый школьник понимает, что комета — это обычное небесное тело, имеющее неизвестную нам траекторию движения, но не более того. Все можно познать. Даже то, что бывает редко. Это очень сложно, но, тем не менее, возможно.
Лейбниц предложил другое определение, которое я совершенно разделяю и которое мне кажется совершенно очевидным, к тому же очевидным для всех людей. Чудо — есть явление, противоречащее законам природы. Возьмем, к примеру, закон Архимеда, согласно которому тело погружается в жидкость, и на него действует некоторая сила. Согласно этому закону, человек не может ходить по воде. Если мы видим глазами апостолов, что Иисус Христос идет по воде, то понимаем, что это чудо, ибо это событие противоречит законам физики. Если мы понимаем, что Иисус Христос, прикоснувшись рукой к глазам слепого человека, исцелил его, мы понимаем, что это чудо, потому что это противоречит законам физиологии, законам медицины. Мы понимаем, что если Иисус Христос своим словом воскресил четверодневного Лазаря, который уже начал смердеть, т. е. уже настали необратимые процессы, мы также понимаем, что это чудо, ибо оно противоречит законам медицины. Все остальные события: превращение воды в вино, Непорочное Зачатие, Рождество Девы — все это описывается именно этой очень простой и понятной формулировкой. Чудо всегда нарушает один или несколько законов.
Но вот удивительная вещь: сейчас существует много разных книг об апологетике, и во многих книгах я вижу такое неявное уважение к науке, что даже православные богословы боятся этой формулировки. Есть книга профессора Андреева «Лекции по христианской апологетике». Эти лекции были прочитаны в Свято-Владимирской Нью-Йоркской семинарии, где он утверждает, что чудеса не противоречат законам природы. В таком же ключе рассуждает известный английский англиканский философ и богослов Клайв Льюис в своей знаменитой книжке «Чудо», переведенной на русский язык. Также очень я вам ее рекомендую. Андреев и Льюис исходят из другой концепции, что чудо есть несколько иное соединение законов. Вот, скажем, один из примеров, которые приводит Льюис. И тут известное чудо — превращение воды в вино. Никакого чуда в принципе здесь нет. Любой крестьянин вам скажет: «Это обычное событие. Я сам это делаю каждый год». Весной тает снег, идет дождь — есть вода. Эта вода через корни, через листья, через стебель проникает в виноград, затем виноград мы превращаем в сок. Этот сок начинает бродить, получается вино. Т. е. то же самое превращение воды в вино. Только здесь проходит почти год, а значит, Христос соединил этот год в одно мгновение. Законы те же самые. Просто время действия их иное.
Профессор Андреев привел другой пример. Если бы, скажем, сейчас вдруг самопроизвольно из кусков железа, валяющихся на улице, образовался паровоз, вы б сказали, конечно, что это чудо. Но с другой стороны, никакого чуда здесь нет, потому что законы не были нарушены. Ведь когда человек делает из того же железа паровоз, он тоже действует по законам, тот же паровоз ездит по земле, также есть трение и прочее. Чудо состоит лишь в том, что это соединение произошло само по себе, а вот законы остались теми же самыми. Но здесь не обращается внимания на другое: чудо никогда не является нарушением всех законов. Чудо есть нарушение хотя бы одного закона, но этот закон оно нарушает. Когда я говорю о таком известном чуде, как хождение по водам, то мы помним, как написано это в Евангелии. Спаситель идет по воде, и апостолы видят волны, видят, как брызги летят из-под ног Иисуса Христа, т. е. все другие законы существуют. Есть волны, законы передвижения жидкости, законы гидродинамики. Все это существует. Эти законы не нарушаются. Нарушается один закон — закон оптики, по которому человек видит. Все это сохраняется. Поэтому чудо нарушает не абсолютно все законы, а какой-нибудь один или два, или несколько законов. Иначе человек не может сказать, что это событие является чудесным.
