Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов
Пс. 118:130–131
Явление словес Твоих… здесь значит то же, что: словеса, исходящие из уст Твоих, — просвещают и умудряют младенцев. Просвещение указывает порядки и правила жизни, умудрение научает, как по этим правилам жить и действовать. Уменье жить и совершать дела добродетели всегда, в свое время, в своем месте и в своей мере, сообщающее делам привлекательное благообразие и плодотворность, — такое уменье есть великий дар Божий. Вселяется же он чрез словеса уст Божиих в тех, которые любят Слово Божие. Но Слово Божие просвещает и умудряет младенцы. Можно думать так: слово уст Божиих так приспособительно к нашему понятию, что его может разуметь и поучаться ему и малосмысленное дитя. Можно разуметь вместо дитяти и простых, неученых людей. Но прямее тут понимаются простые сердцем, хотя бы они и высоко были образованы. Слово Божие просвещает и умудряет тех, которые бесхитростно принимают его, не пытают, почему и для чего, не колеблются раздумыванием, а прямо, как слышат, так и последуют ему, что ни заповедало бы оно. И вот, когда услышал пророк из уст Божиих исшедшие заповеди, дивныя, просвещающия и умудряющия, когда возлюбил их всем сердцем и устремился на путь их, тогда не мог удержаться, чтоб не воззвать: Уста моя отверзох, — слава Богу! Свободно вздыхаю, ибо достиг того, чего желал: узнал заповеди и вступил на путь их. Но все наши толковники: Афанасий Великий, блж. Феодорит, св. Амвросий и др., — не останавливаются на букве, а видят в словах 131‑го стиха более глубокий смысл. Под отверзением уст они разумеют отверстие ума и сердца — выражение жажды духа человеческого, а под привлечением духа желание и приятие духа благодати, утверждающего и пособствующего в исполнении заповедей, возлюбленных всем сердцем. «Устами, — говорит св. Афанасий Великий, — называет здесь пророк сердечное усердие»; — «потому что, — поясняет блж. Федорит, — оно привлекает благодать Духа, как и в другом месте он говорит: разшири уста твоя, и исполню я (Пс. 80:11)». «Уразумей же, — учит св. Амвросий, что такое — уста. Это — сердце, или устремление внутреннего человека. И душа имеет свои уста. Их и открывай Христу, чтобы привлечь дух Его». Итак, изречение псалмопевца (в ст. 131) должно понимать духовно: отверзением уст он хотел означить сильную молитву. Именно, когда дитя, которое сильно чего–нибудь желает, отверзает, открывает уста, дабы сильнее выразить свое желание: так и молящийся сильно вопиет в сердце к Богу: «Духом владычним утверди мя!» и «Духа Пресвятаго обнови во утробе моей! (Пс. 50)» И сим вопиянием, как отверзением, привлекает на себя благодать Святого Духа.
Ст. 132.
Вот пророк возлюбил уже заповеди, вступил на путь их, выразумел безопасную верность этого пути, привлек и Духа благодати: казалось бы, нечего больше и желать ему, и не о чем просить. Но он не перестает умолять, — о чем же? О непрерывности Божия покровительства и благоволения. В жизни духовной ни на минуту нельзя предаваться беспечности: всюду препоны, отовсюду враги, и не видишь, как подкрадутся и сокрушат. Только око Божие все зрит, только покров Божий от всего защитит. Отсюда и вопль: Призри на мя и помилуй мя. Помилуй, — яви, т. е., милость и благоволение, по суду, или по чину любящих имя Твое. «Пророк, — говорит блж. Феодорит, умоляет о том, чтобы сподобиться ему Божия благоволения, но не просто, а как обычно Тебе — Богу, — оказывать милость Свою любящим Тебя. Умоляю дать и о мне то же определение, что и о них». Слова: по суду любящих — указывают и на Божию любовь. Так обетовал Сам Бог: «Аз любящыя Мя люблю» (Притч. 8:17). Любовь Божию приемлет сердце любимого и ощущает теплоту ее. Она есть естественный покров любимых Им и любящих Его. Таков чин (или суд) любящих имя Божие. Об этом–то и молится пророю помилуй мя по суду любящих имя Твое.
Пс. 118:133–134
Пророк вступил на путь добродетели, идет уже сим путем, а все боится, как бы не сделать неверного шага. Вот он и выражает пред Богом свою искреннюю молитву: Стопы моя направи по словеси Твоему. «Сам Бог, — говорит св. Афанасий Великий, — направляет шествие тех, кои, оставя порок и неведение, вступили на путь добродетели и ведения». Как св. апостолы говорили о себе, что они и подумать ничего целесообразного не могут сами собою в делах своего апостольского служения, так исповедует это и всякий ревнитель о деле спасения своего, которое, вместе с тем, есть и дело Божие, первое и желательнейшее Ему. Как подается указание, как приемлется, сознается и одобряется, — этого никто не может знать и изъяснить, кроме того, кто сподобится сего. И да не обладает мною всякое беззаконие. Это еще откуда молитвенный вопль, при такой ревности, при такой близости к Богу? С какой стати может тут иметь место обладание беззаконием? Точно, оно не имеет места, но может возыметь. Опасаясь этого, пророк молится, чтобы не подпасть такому насилию: не допусти, Господи, как бы так взывает он, чтобы грешные возбуждения, противные Тебе, когда–либо возобладали мною, одолели меня и увлекли к недоброму, в оскорбление Тебе. И тут же присовокупляет моление об избавлении от искушений совне, выставляя самое чувствительное из них — клевету: избави мя от клеветы человеческия. Клевета, дошедши до слуха оклеветаемого прежде, чем причинить какое–либо видимое зло, уже сжимает сердце, ослабляет энергию к доброделанию и охлаждает к нему. Конечно, свидетельство совести есть сильный отпор клевете, но и оно несколько колеблется и на время уступает пред злым воздействием клеветы. Понятно после сего, почему, с избавлением от клеветы, соединяется у пророка обет: и сохраню заповеди Твоя, т. е., и буду беспрепятственно хранить заповеди, или: и мне легче и удобнее будет тогда хранить заповеди Твои.
Пс. 118:135
Обыкновенно по лицу угадывают, в каком расположении тот, кого встречают, к тому, кто встречает — в добром или недобром, благоволительном или наоборот — неблаговолительном. Мрачное лицо означает неблаговоление, лицо светлое выражает благоволение, отношение любовное, а в высшем — и покровительственный, и защитительный взор, с желанием сделать всякое добро. Потому говоря: просвети лице Твое — пророк молится о Божием к себе любительном благоволении. Лице Божие невидимо, но созерцается умом. При этом совесть дает знать — в каком отношении состоит созерцающий Бога к созерцаемому, всевидящему Богу, и в чувстве отражается Божие благоволение или неблаговоление к нему, смотря по свидетельству совести. Посему слова: Лице Твое просвети на раба твоего — могут означать еще такую молитву пророка: даруй мне, Господи, всегда воззревать на Тебя умными очами без боязни и смущения за свою неисправность пред Тобою. Даруй мне выну «предзревать Тебя» (Пс. 15:8) пред собою и никогда не дерзнуть оскорбить Тебя чем–либо и понудить благостыню Твою омрачить светлое лице Свое. И Сам Христос Спаситель говорит, что блаженство наследуют те, которые будут иметь чистоту сердца (Мф. 5:8), — они Бога узрят, насладятся Божественного лицезрения. Но кто же чист? И помимо сознания нашего, сколько может быть неисправностей и нечистот! Господь снисходит немощам и покрывает их милостью Своею. Но ревнитель богоугождения, дыша любовью к Нему, не может равнодушно относиться к этому и желанием желает быть совершенно во всем чистым пред Богом. Потому он и молится: научи мя оправданием Твоим, научи быть всегда правым пред Тобою в делах, словах, помышлениях, чувствах и начинаниях, и притом не в проявляемых только, но и в самых сокровенных, Тебе единому ведомых и видимых.
Пс. 118:136
Пророк подал пред этим мысль о несознаваемых неисправностях, а здесь поминает он о неисправностях сознаваемых, с засвидетельствованием, что такого рода сознание изводит из очей его два источника слез. Исходища водная изведосте очи мои, понеже не сохраних закона Твоего. Этим означает он искреннее раскаяние во всем, что сознательно допущено им, во внешней жизни и во внутренних движениях, неугодного Господу, противного явной воле Его, выраженной в заповедях. Все это в разных степенях — нечистоты, тяготящие совесть; тяготящие, говорим, но не подавляющие. Сознав их, ревнительный человек приходит в движение и спешит очистить нечистое, — чем же? — водою слез. Он не довольствуется тем, чтобы сознаться только в неисправности и положить намерение вперед не допускать ее, но скорбит о том и сокрушается так глубоко и искренно, что от томления сердца очи становятся исходищами водными. Слезы сокрушения это духовное омовение. И оно не есть что–либо мечтательное, а совершается действительно. Поплакавший обновляется. Но это обновление печатлеется лишь у того, кто, по исповеди, получает разрешение. Вот и стал опять чист человек. Снова загрязнишься, — снова употреби то же омовение, и так всю жизнь. Есть такие любители телесной чистоты, что каждый день переменяют белье и употребляют омовение. Если же это делается для тела, то насколько усерднее должно быть совершаемо то же для души! Что изводит такую воду из очей кающегося? Не страх и не опасения за себя, а любовь. От страха и опасения за себя может произойти только решение исправиться и остерегаться вперед неисправностей, а слезы, омывающие нравственную скверну, изводит любовь. Любовь не может сносить выступления из воли любимого. Так, св. апостол Петр, по отречении от Господа, в каком–то непонятном забытьи, встретив очами своими обличительный взор Господа, «изшед вон» со двора архиереева, — места оскорбления Господа, «плакася горько» (Лк. 22:62).
