Ирина Голаева - Повесть об одинокой птице
– Но я не отступала от Господа! – опять воскликнула она, даже не замечая, что на них стали искоса поглядывать люди, сидевшие рядом.
– Это ты так думаешь. А я тебе говорю, как член тела Христова – ты отступила. Христос ничего общего с грешниками не имеет.
– Но ведь именно они ходили с Ним, – нашлась она.
Он поморщил недовольно нос и тихо пробубнил:
– Они-то покаялись. А ты нет. Вот ждешь ребенка, а ведь все в твоей жизни без благословения. Все во грехе, и ребенок этот тоже во грехе зачат и родится во грехе. К попам крестить, что ли, пойдешь теперь? Окончательно плюнешь в Господа? – не унимался Петр. Рядом сидела женщина. Не сдержавшись, она резко обратилась к нему:
– Вы что, сектант? Что вы к ней привязались?
Петр вздрогнул и недовольно покосился на эту женщину.
– Вам тоже покаяться нужно. Без Бога ведь живете!
– Нашелся проповедник, – возмущенно ответила та. – Из Америки вас к нам сюда прислали, что ли? Видела я нынче таких по телевизору. Они в секты завлекают людей! – и, обращаясь уже к ней, женщина сказала: – Не слушайте его, девушка. Это он вам мозги промывает.
Увидев, что тот не уходит, она громко обратилась к нему:
– Идите лучше отсюда. Вам здесь нечего делать.
– Я жену жду, – буркнул он и встал.
– И жена у него такая же – сектантка. Знаем мы таких. Расплодились на нашу голову!
Женщина разошлась. Тут дверь кабинета открылась, и показалась Раиса. Не заметив ее, она обратилась к мужу, отдавая ему сумку. Не попрощавшись, они пошли по коридору. Он, видимо, сказал про нее, потому что Раиса обернулась и посмотрела назад. Она не видела ее взгляда. Она смотрела куда-то сквозь стену. Разговор с братом Петром, его слова, слова этой женщины из очереди – все это переполняло сердце негодованием и обидой. Щеки начинали покрываться пунцовыми пятнами. Но последнюю каплю добавила Раиса. Разгоряченная, она подошла к ней и без вступления сказала:
– Отступница! Иудино отродье!
Она подняла на Раису глаза, ее голос дрожал.
– Да что вам всем от меня надо? Что вы топчете меня все? Кто дал вам это право?
– Иисус Христос! Слово Божье! А я говорю тебе именем Божьим – покарает тебя Господь за отступничество твое! Покарает!
Женщина из очереди, услыхав такие слова, взвизгнула:
– Да позовите же милицию, наконец! Уберите этих сумасшедших!
Раиса смерила ее презрительным взглядом и, видно, хотела ответить и ей, но вовремя подошел Петр и силой потащил ее прочь. Из дверей кабинета выглянула молоденькая медсестра.
– Что тут происходит? – спросила она.
– Да вот, сектанты к этой молодой женщине привязались. Адом ее стращают, Богом. До слез ее довели! – бойко ответила женщина, и очередь оживленно загудела. Медсестра посмотрела на нее и, узнав, спросила:
– Вам плохо? Принести стакан воды?
Она хотела ей ответить. Подняла руку. Но тут у нее сильно закружилась голова, все куда-то полетело, и она упала со скамейки.
– Женщине плохо! Плохо! Довели сектанты проклятые! – доносились до нее, словно издалека, голоса людей. Медсестра побежала за врачом.
– Она в обмороке. Быстро принеси нашатыря, – сказала врач. Медсестра побежала в кабинет и возвратилась с баночкой нашатырного спирта и ватным тампоном. Ей дали понюхать. Медленно она стала приходить в себя.
– Ее надо положить в комнату отдыха. Сбегай за ключами, – недовольно велела врач медсестре. Под руки ее провели в комнату отдыха и положили на кушетку. Через несколько минут пришла другая женщина-врач и пощупала пульс.
– Вызывайте скорую, – коротко бросила она кому-то и ушла.
Скорая приехала скоро, как и должно ей быть.
Ее привезли в роддом и положили в палату на сохранение.
– Мне нужно позвонить домой. Меня ждут и беспокоятся, – сказала она нянечке.
– Хорошо, деточка, подходи на пост. Там есть телефон.
Она осторожно встала. Голова еще продолжала кружиться. Вокруг в хороводе вертелись все, и она вместе с ними. По стеночке она тяжело подошла к посту и позвонила. У нее дома никто не подходил к телефону. Кроме Бориса Николаевича, звонить ей было некому, и она набрала его номер. Он сразу подошел к телефону.
– Борис Николаевич, добрый вечер, это я. Я в больнице.
– Как в больнице? – с тревогой в голосе произнес он.
– Мне стало плохо в поликлинике. Сознание потеряла. Вот сейчас лежу в роддоме.
И она назвала адрес.
– Я сейчас же еду! – твердо сказал он.
– Да что вы, наверное, уже поздно.
– Нет. Даже не возражайте. Ждите, я сейчас.
И он повесил трубку.
Через час он вошел к ней в палату, в белом халате и с пакетом фруктов.
– Это вам, – сказал он, улыбаясь, и протянул ей пакет.
Она лежала на кровати и, видимо, была очень бледной. Она слабо улыбнулась. По его лицу она прочитала, что выглядела весьма неважно.
– Я очень страшная? – тихо спросила она.
– Да что вы говорите! – возмущенно ответил он. – Вы, и страшная?! Да вы – прекрасная, только сейчас немного бледны и, видимо, чувствуете слабость.
Она чуть кивнула головой.
– Как же так вышло с вами?
Она не хотела ему всего рассказывать и ответила коротко:
– Стало душно.
– Ну да, в вашем положении, видимо, такое возможно. Но я верю, все образуется. Ешьте фрукты, и скоро поправитесь.
Он все стоял у кровати.
– Борис Николаевич, пожалуйста, садитесь, – сказала она, указывая на край кровати.
– Да что вы, я постою.
– Сядьте, пожалуйста, – попросила она. – Я хочу, чтоб вы сели ближе.
Он сел. Она протянула ему свою руку. Он нежно ее взял. Было видно, что этот взрослый человек трепетал, как ребенок. Она продолжала:
– Я хочу сказать вам большое спасибо за все. Вы так много значите в моей жизни. Я, наверное, причинила вам боль и страдания, простите меня. Только у вас я была по-настоящему счастливой. Мне так повезло в жизни, что я встретила вас, – ее голос становился все слабее, но она через силу говорила. – Я хочу, чтоб вы знали – я очень люблю вас. Моя любовь к вам чиста и светла. Никогда в жизни я не встречала и теперь уже не встречу такого человека, как вы. Вы для меня стали светочем жизни, стремления, поиска. Благодаря вам я была счастлива. Я люблю вас, Борис Николаевич. Сейчас я могу вам это сказать.
Ее губы начинали синеть. Испарина выступила на лбу. Уже пересохшими губами она еле шептала последние слова.
– Передайте ему, я всегда любила его. Я люблю вас, обоих…
Она не договорила. Борис Николаевич сидел, потрясенный ее словами, и слезы текли по его щекам. Он хотел перебить ее, но она не давала. Она успела договорить то, что так долго носила в своем сердце.
– Вам плохо! – воскликнул он, когда она резко повернула голову в сторону. – Медсестра! Кто-нибудь… Человеку плохо! – закричал он, выбежав в коридор.
Старая нянечка испуганно заглянула в палату. Увидев ее, запричитала и побежала искать врача. Через несколько минут появился врач. Только взглянув на нее из дверей, крикнул в сторону:
– Быстро! Каталку!
Борис Николаевич растерянно смотрел на происходящее действие. Набежало много людей в белых халатах. Все засуетились. Ее быстро переложили на каталку и куда-то повезли. Принесенные им апельсины и яблоки раскатились под кроватью.
– Что произошло? – в недоумении спросил он.
– Как что? В реанимацию ее повезли. Вот что, – ответил кто-то рядом. Он подошел к кровати, на которой только что лежала она. Одеяло было теплым от ее тела. Он положил руку, чтоб вобрать в себя тепло, и все смотрел на эту кровать, не веря всему, что случилось. В палату вошел пожилой врач.
– А вы кто ей? – спросил он.
Борис Николаевич вздрогнул и повернулся к нему.
– Вы кем ей будете? – повторил врач свой вопрос.
– Мой племенник, она, я… – сбивчиво проговорил он.
– Вы – родственник? – строго спросил доктор.
– Да, – уверенно ответил он.
– Пройдемте, мне нужно с вами поговорить.
Он взял свой портфель, и они прошли в кабинет.
– Должен сразу вам сказать, что положение у нее тяжелое.
– Что с ней?! – вздрогнул Борис Николаевич.
– Мы сейчас не можем еще точно сказать. Но у нее открылось сильное кровотечение. У нее есть муж?
– Да.
– Надо срочно сообщить ему. Требуется кровь. Много крови. У нас, к сожалению, на сегодня этой крови нет.
– Какая нужна? Возьмите у меня.
– У нее очень редкая группа. Четвертая отрицательная. Эта самая редкая кровь. Вам нужно срочно найти хотя бы два литра крови. Время не терпит.
– Конечно, сейчас же, – спешно заговорил он, вставая. Но потом резко повернулся и сказал доктору:
– Пока я доеду до дома, уйдет время. Можно, я воспользуюсь вашим телефоном? У меня есть куда позвонить.
– Пожалуйста, – сказал доктор и протянул ему телефонный аппарат.
Борис Николаевич начал звонить.
Он узнал о ней только поздно вечером, когда пришел домой и обнаружил, что ее нет. Борис Николаевич сам ему позвонил. Он тут же выскочил из дома и поехал в больницу. Она была в реанимации.
