Ирина Монахова - Бог и человек - путь навстречу
x x x
Для христианского мира, например, таким путем является Христос. И по тому, как, каким образом Он являет Себя человеку в этой жизни и каким образом - в другой жизни, можно наглядно видеть разницу между земным вариантом отношений человека и Бога, в пределах земного времени, с обязательным присутствием религии с ее конкретными материальными и нематериальными подробностями, и неземным вариантом, за пределами земного времени, при отсутствии всего того, что составляет область земной жизни, называемую религией.
В земном варианте Христос являет Себя человеку в материальных проявлениях своей земной жизни и рассказывающих о ней канонических текстах, на которые позже накручивались многочисленные обряды и разнообразные материальные детали. Иначе, другим путем Он в этой жизни, как правило, не является человеку, только через довольно обширный слой материальных и нематериальных подробностей, составляющих религию.
Вне земного времени Его явление человеку лишено подобного посреднического слоя, Он непосредственно Сам является человеку, причем, не столько разуму и чувствам его, которые, возможно, уже отсутствуют, сколько его душе. При этом все прилагавшиеся к Нему религией подробности отсутствуют - ни слов, ни других каких-либо символов или знаков отличия христианской религии нет. Он, в сущности, только свет, нечеловеческое величие и нечеловеческая способность любить - все это уже не имеет никакой религиозной принадлежности. Для того, чтобы душе человека постичь эти свойства, не надо никакого посредничества, это понятно не только без каких-либо материальных вещей и символов, но даже и без слов.
В таком своем виде, то есть в настоящем, не окруженном ничем дополнительным, Он представляет собой нечто однородное, родственное для души человека, говорящее с ней на одном языке и, значит, понятное без переводчиков и посредников.
В то же время и Сам Он в таком своем виде, в такой форме своего существования, максимально выражающей Его сущность, наиболее близок к Богу.
Видимо, на этом, на обретении душой, то есть способностью любить, соответствующей ей среды обитания, то есть возможности любить беспрепятственно, безопасно и, так сказать, "безнаказанно", и заканчивается путь человека к Богу.
Способность и возможность явления Христа в виде богочеловека во время Его земной жизни и вообще в человеческом облике необходимы, видимо, только для того, чтобы быть максимально близким и понятным для людей в их земной жизни. Явление, например, света, насколько бы оно ни было величественным, человек просто не понял бы и к тому же еще и испугался бы.
Человеческий облик создает Ему видимость наибольшей доступности для человека, хотя сам по себе и не является для Него наиболее близким и гармоничным, скорее, наоборот, этот облик далек от Его сущности и предназначается Ему вынужденно - только для явления земному человеку с его земными возможностями восприятия и понимания. Его же лучший и ближайший Его сущности облик, одновременно ближайший и к Богу, так же как и душа, лишен или свободен от всего того, что составляет такую область земной жизни, как религия, как и от всего другого содержания земной жизни.
x x x
Неизвестно, нужно ли знание этой информации, способной в чем-то обнадежить и в чем-то разочаровать, находящимся еще здесь, в пределах этой земной жизни. Казалось бы, у земного человека сама способность иметь такое знание о чем-то, находящемся за пределами земной жизни, отсутствует. Ему в основном оставлена способность и возможность верить, но не знать.
Из этого можно понять, что такое знание человеку в пределах его земной судьбы, как бы заранее, не нужно, не целесообразно - не предусмотрено свыше. Хотя, наверное, это недоступное и так тщательно скрываемое от земного взгляда и ума знание о другой жизни и другом мире становится известно каждому, но только за пределами земной жизни.
А пока, находясь в ее пределах, жить без этих знаний одновременно и легче, чем было бы с ними, и труднее. Легче, потому что можно свободно, кто во что горазд, трактовать все что угодно и как угодно - знания-то нет, есть только предположения, трактовки. Труднее, потому что все эти трактовки в лучшем случае нейтральны - в них не может присутствовать радость - не как чья-то эмоция, а как нечто объективно, незыблемо и не зависимо ни от кого существующее - почти так, как воздух в земном мире или любовь - в неземном. Похоже, что радость - второе после любви по значимости и основательности явление, или обстоятельство, того, другого мира.
Но при всем этом, при всей его вроде бы ненужности здесь и вроде бы непредусмотренности свыше, иногда почему-то где-то когда-то кому-то (неисповедимо - кому) знание о другом мире со всем его содержанием или частью его дается и заранее, еще (или уже) здесь, в пределах земной жизни.
То есть при его, знания, кажущейся на первый взгляд ненужности в нем есть некий смысл. Нет необходимости, но есть смысл.
Такое неопределенное взвешенное состояние или местоположение наподобие некой частицы в толще воды - не опускается на дно и не всплывает на поверхность. Слишком неопределенное и слишком свободное, непостижимо неопределенное и непостижимо свободное в этом не допускающем свободы и неопределенности мире и при соответствующем ему земном восприятии всего.
Эта свобода, вернее ее степень - предмет как бы чужеродного нездешнего происхождения и бытования, так же как и те знания, которые ею сопровождаются в этим мире. Поэтому понятно, что определить, постичь полный смысл и цель существования нездешних знаний в здешнем мире невозможно - это превосходит земные пределы понимания.
Такое своего рода непосредственное вмешательство того мира в земную жизнь, неожиданное, всегда неожиданное для любого человека вторжение свыше в его собственную земную жизнь. Наподобие метеоритов, сумевших прорваться сквозь атмосферу и достичь земли. Причем, редкость - не метеорит, летящий к Земле, а тот, что сумел прорваться.
Никому, наверное, не известно, сколько на самом деле существует безуспешных попыток прорваться к человеку сквозь толщу его земного содержания, окружающего его в качестве брони, и донести до него неземную информацию о неземном. Удачных попыток мало. А оставленных о них свидетельств еще меньше.
x x x
В чем можно предположить, в ограниченных пределах земного восприятия и понимания, смысл этой информации, вернее, самого факта ее существования в здешнем мире, ее проникновения сюда?
Например, другое отношение к религии, причем, к любой, которая сама по себе еще не означает приближения человека к Богу - для этого требуется гораздо больше, чем причастность к какой-либо религии.
Или не столь серьезное отношение к считающимся столь серьезными различиям между разными религиями - несерьезно как раз к ним, различиям, так серьезно относиться, не в них, этих различиях, дело.
Или то, что не все так сложно на пути человека к Богу, как мы боимся, и не все так просто, как нам хотелось бы.
Или просто еще один знак, в поддержку тех, кто в этом здесь нуждается, смысл которого, помимо всей связанной с ним информации, только один радость. Для всех или не для всех, для многих или для немногих и для кого в какой степени - другой вопрос, но во всяком случае смысл его один - радость, воплощенная и переданная, как некое конкретное, видимое и слышимое послание.
8. Единственный оппонент
Религия, с другой стороны, извне, не со стороны ее отношения к Богу или к идее Бога, а со стороны окружающего ее извне мира, земного мира единственный оппонент или противовес тех представлений о здешней жизни, писаной и неписаной философии, трактующей ее так или иначе, носящихся в воздухе или зафиксированных идей, которые в общей сложности создают некую обобщенную картину или собирательный образ здешнего мира, каким он якобы представляется человеку, человеку вообще, то есть вроде бы всем.
На самом деле не может быть одной, даже и обобщенной, картины и одного образа на всех. Не может быть общей на всех картины, так как при больших возможностях обобщать все что угодно, у этих возможностей есть совершенно определенные границы, и за этими границами находится еще столько же того, что не подлежит обобщению и смешению.
Невозможно смешать, объединить, обобщить совершенно противоположные и взаимоисключающие направления движения: добра и зла, к Богу или в противоположную сторону. Невозможно обобщить идущих в этих противоположных направлениях людей. Между ними непреодолимая пропасть, так же как и между их предназначениями, местами, ролями в жизни.
Такая же пропасть и между их взглядами на мир. Они как бы смотрят в противоположных направлениях и видят разные миры, а не один и тот же. И нахождение рядом, на одной земле в одно и то же время этих людей - только механическое соединение, подобно тому, как за обеденным столом соединяются те, кто едят, и те, кого или что едят.
