Симеон Новый Богослов - Творения и Гимны
Гимн ХLIV
О богословии и о том, что ум, очистившись от вещества, невещественно созерцает Невещественнаго и Невидимаго.Каким путем мне пойти? на какую стезю уклониться? на какую лествицу взойти? какими вратами войти? как и в каком чертоге открыть дверь? в каком или каковом жилище найти Того, Кто в руке и длани (Своей) содержит вселенную? На какую мне гору взойти и с какой стороны? и какую отыскать там пещеру? или какое болото пройдя, я несчастный сподоблюсь узреть и удержать Вездесущаго, Неуловимаго и Невидимаго? В какую преисподнюю мне низойти, на какое небо взойти и пределов какого моря достигнуть, (чтобы) найти совершенно Неприступнаго, совершенно Безпредельнаго и совершенно Неосязаемаго? Скажи, как найти мне в вещественном Невещественнаго, в создании Создателя, в тленном Нетленнаго? Каким образом, находясь в мире, могу стать я вне мира? связанный с веществом, как соприкоснусь я с Невещественным? весь будучи тленным, как соединюсь с Нетленным? (пребывая) в смерти, как совершенно приближусь к Жизни? как, мертвый, приступлю я к Безсмертному? будучи весь сеном, как дерзну прикоснуться к огню? Однако выслушай теперь и разрешение этих таинств.
Прежде чем сотворено небо, прежде чем произведена земля, был Бог Троица, один уединенный, Свет безначальный, Свет несозданный, Свет совершенно неизреченный, однако Бог безсмертный, один безконечный, постоянный, вечный и весьма благостнейший. Хорошо уразумей единаго Бога в начале, Троицу пребезначально сущую, превыше всякаго начала, Неизобразимаго, Неизмеримаго по высоте, глубине и широте, не имеющаго предела величия и света. (В начале) не было ни воздуха, как ныне, ни тьмы не было вовсе, ни света, ни воды, ни эфира, ни чего–либо другого, но был один Бог — Дух совершенно световидный и вместе всемогущий и невещественный. Он сотворил Ангелов, Начала и Власти, Херувимов и Серафимов, Господства, Престолы и неименуемые чины, служащие Ему и предстоящие со страхом и трепетом. После же того Он произвел небо, как свод, вещественное и видимое, чувственное и грубое, и как один Он ведает, распростер его во мгновение (ока). И вместе землю, воды и все бездны посреди него (неба) тою же мыслию одною Он сотворил такими, как и ныне мы все видим. И внутри (их) остался тот невещественный Свет, непричастный (ничего из этого). Небо распростертое, чувственное, как сказал я, не пресекло сияния невещественнаго Света. Ибо, будучи, как сказано, вещественным, оно оказалось вне невещественнаго не местом, конечно, но природою и сущностью. Ведь Невещественный отделен от вещественнаго, не имея собственнаго места. Ибо, будучи Сам неограничен, Он словом в Себе Самом все производит, и отделенный по естеству от всех тварей и все нося в Себе, вне всего пребывает. Ибо подобно тому, как ум и Ангел стенами или дверями ни вне жилища не бывают удаляемы, ни внутри удерживаемы; так и Творец их никоим образом не находится ни вне, ни внутри неба, ни в ином месте, но совершенно везде пребывает Богом, удаленным от всего вещественнаго и от произведенных Им тварей. Итак, небо сотворено было вещественным и, различаясь по природе от невещественнаго света, оставалось как бы большим домом без света; но Владыка вселенной возжег солнце и луну, дабы для чувственных (созданий) они и светили чувственным образом. Он дал (нам) в руки даже и (такой род) света, удивительно извлекаемый из железа и кремня, который светил бы и ночью. (Сам) же Он далек от всякаго (вещественнаго) света и будучи светлее света и блистательнее (всякаго) сияния, нестерпим для всякой твари. Ибо как при свете солнца не видно звезд; так если и Владыка солнца восхощет возсиять, то никто живой не стерпит Его восхода. Поэтому он совокупил ум с вещественным прахом и всех нас людей поместил среди вещественнаго, дабы мы, твердою верою и соблюдением заповедей снова очистив невещественный ум, который мы залили мраком преступления чрез пожелание вещественных страстей и вкушение удовольствий, в вещественном невещественно узрели тот невещественный Свет, который, я сказал, пребезначально был Богом, (Свет) невидимый для чувственных и вещественных очей и неприступный для умных очей сердца. В самом деле, дивлюсь я, каким образом душа, будучи вся невещественна и имея умное око света, пользуется однако чувственным образом и телесными очами, как бы двумя окнами, и выглядывая чрез них, видит все видимое, и поворачиваясь обратно, невещественным образом созерцает мысленное и невещественное; будучи же неизреченным образом удерживаема посреди нетленнаго и тленнаго, одним она влечется вниз к удовольствиям и страстям, другим же окрыляясь к небу, понуждается пребывать там; однако низвлекается и снова горячо стремится всегда возноситься, желая от видимаго быть небошественной (и видеть под собою все, что ощущается зрением). Ибо, смотря на все в этом мире, как на сети, она боится всецело ступить или сесть на землю, чтобы, будучи удержанной, не увязнуть, конечно, в них и не сделаться добычею диких зверей. Такова жизнь благочестивых, верных и всех святых, которой всем должно подражать, дабы с ними (также) предстать непорочными Судии всех, Христу Богу, и быть общниками славы и царства Его во веки.
Гимн ХLV
О щедролюбивый Боже мой, Творче мой, возсияй мне более неприступным светом Твоим, дабы исполнить радостию сердце мое. Ей, не гневайся, ей не остави (меня), но озари светом Твоим душу мою, ибо свет Твой (это) — Ты, Боже мой. В самом деле, Ты хотя и называешься многими и различными именами, но Сам Ты — едино. Это же Единое для всякой природы неведомо, невидимо и неизъяснимо, Которое, будучи уясняемо (чрез сравнение), называется всякими именами). Итак, это Единое есть триипостасное Естество, единое Божество, единое царство, единая сила, ибо Троица есть едино. Ведь Троица едина — Бог мой, а не три. Однако это Единое есть три по ипостасям, однородным друг другу по естеству, равномощным и совершенно единосущным, с одной стороны неслитно превыше ума соединенным, с другой наоборот нераздельно разделяемым, в едином три, и в трех едино. Ибо един есть сотворивший все Иисус Христос с безначальным Отцом и собезначальным Духом Святым.
Итак, Троица есть совершенно нераздельное единство: в едином три, и в трех едино; лучше же три эти едино, и едино наоборот — три. Разумей, поклоняйся и веруй ныне и во веки. Ибо это Единое, когда явится, возсияет и озарит, когда сообщится и преподастся, то бывает всяким благом. Поэтому оно и называется нами не одним, но многими (именами): светом, миром и радостию, жизнью, пищей и питием, одеянием, покровом, скинией и божественным жилищем, востоком, воскресением, упокоением и купелию, огнем, водою, рекою, источником жизни и потоком, хлебом и вином, и общим услаждением верных, роскошным пиром и наслаждением, которым мы таинственно наслаждаемся, поистине солнцем незаходимым, звездою вечно сияющей и светильником, светящим внутри душевной храмины. Это Единое есть и многое, Оно и разрушает и созидает. Это Единое Словом произвело все и Духом силы содержит все это. Это Единое из ничего создало небо и землю, дало (им) бытие и неизреченно составило. Это Единое волею (одною) сотворило солнце, луну и звезды — чудо новое и необычайное. Это Единое повелением (своим) произвело четвероногих, гадов и зверей, всякий род пернатых и все в море (живущее), как все мы видим. Наконец, Оно сотворило и меня, как царя, и все это дало мне для служения, как рабов, рабски исполняющих мои потребности. Итак, (в то время как) все (прочее) сохранило и доселе хранит повеление этого Единаго, Бога, говорю, всех, один я несчастный оказался неблагодарным, непризнательным и непослушным Богу, создавшему меня и изобильно подавшему все эти блага. Преступив заповедь, я сделался непотребным и оказался, жалкий, хуже всех скотов, хуже зверей, гадов и птиц. Уклонившись от праваго и божественнаго пути, я жалким образом потерял данную мне славу, совлекся светлой и божественной одежды, и родившись во тьме, ныне лежу в ней, не зная, что я лишен света. Вот, говорю, солнце светит днем, и я вижу его, с наступлением же ночи я возжигаю для себя свечи и светильник, и вижу. И (кто) другой из людей имеет [в этом отношении] что–либо большее меня? Ибо так (только), конечно, люди и (могут) видеть в сем мире, и (иначе или) более этого никто из людей не видит. Говоря это, я лгу, глумлюсь над собою, самого себя прельщаю, Спасителю, и противоречу себе, не желая познать себя, что я слеп, не желая трудиться, не желая прозреть, не желая, осужденный, признать свою слепоту.
Кто же видел Бога, свет мира? — говорю я, и говорю, Владыко, совершенно безчувственно, не разумея, что худо мыслю и говорю. Ибо говорящий, что он совершенно не видит и не созерцает света Твоего, а тем более утверждающий, что это и невозможно — видеть, Владыко, свет Божественной славы Твоей, отвергает все Писания Пророков и Апостолов и слова Твои, Иисусе, и домостроительство. Ибо если, возсияв с высоты, Ты явился во тьме и пришел в мир, Благоутробне, восхотев подобно нам человеколюбно пожить с людьми, и неложно сказал, что Ты свет мира (Иоан. 8:12; 9:5), мы же не видим Тебя; то (разве) не слепы мы совершенно и не являемся ли, Христе мой, еще более жалкими, чем слепые? — Подлинно так, поистине мы мертвые и слепые, потому что не видим Тебя — животворящаго Света. Слепцы не видят чувственнаго солнца, но и живут, Владыко, и как–то движутся. Ибо оно не дарует жизни, но только (возможность) видеть. Ты же, будучи всеми благами, всегда даешь их рабам Твоим, видящим свет Твой. Так как Ты — жизнь, то и подаешь жизнь со всеми другими, говорю, благами, которыми Сам Ты являешься. Имеющий Тебя поистине обладает в Тебе всем. Да не лишусь же и я Тебя, Владыко, да не лишусь Тебя, Творче, да не лишусь Тебя, Благоутробне, я презренный и странник. Ибо странником и пришельцем здесь, как благоугодно было Тебе, я сделался не произвольно, не по своей воле, но по благодати Твоей я познал себя самого странником между этими видимыми (вещами); умно озаренный Твоим светом, я познал, что Ты переводишь человеческий род в невещественный и невидимый мир и поселяешь (в нем), разделяя и распределяя достойным обитания, каждому сообразно тому, как сохранил он, Спасе, Твои заповеди. Поэтому молю и меня учинить с Тобою, хотя и много согрешил я, более всех людей, и достоин муки и казни. По приими меня, Владыко, припадающаго, как мытаря и блудницу, хотя и не одинаково я плачу, хотя и не так же отираю, ноги Твои Христе, власами своими, хотя и не подобно воздыхаю и рыдаю. Но Ты изливаешь милость, точишь благоутробие и источаешь благость, имиже и помилуй меня. (О Ты, руками и ногами на кресте пригвожденный и в ребра копием прободенный, о Ты милосерднейший), помилуй и избави меня от огня вечнаго, сподобив меня отныне добре послужить Тебе, тогда же неосужденно стать пред Тобою и быть воспринятым внутрь чертога Твоего, Спасе, где я буду радоваться с Тобою, благим Владыкою, неизреченною радостию во все веки.
