Симеон Новый Богослов - Творения и Гимны

Свет — Отец, свет Сын, свет и Дух Святый.
Смотри, что говоришь ты, брате, смотри, чтобы не погрешить.
Ибо три суть один свет, один не разделенный,
Но соединенный в трех лицах неслитно.
Ибо Бог весь неразделен естеством,
И существом поистине превыше всякой сущности.
Не разделяется Он ни силою, ни образом, ни славою,
Ни видом, ибо весь Он простой и созерцается (как) свет.
В Них лица — едино, три ипостаси — едино,
Ибо три в едином, лучше же три едино.
Три эти — одна сила, три — одна слава,
Три — одно естество, существо и Божество.
Они и суть единый Свет, (который) просвещает мир,
Не этот видимый мир, да не будет,
Так как не познал Его и не может познать
Сей видимый мир, ни друзья мира,
Ибо любяй мир сей враг Божий бывает (Иак. 4:4);
Но человека, котораго Сам Он сотворил по образу
Своему и по подобию, мы называем миром,
Потому что он украшается добродетелями, господствует над земными (тварями),
Подобно тому как и (Сам) Он имеет власть над вселенной,
И царствует над страстями — это и есть то, что по образу —
И покоряет демонов, виновников зла,
Попирая великаго древняго дракона,
Как ничтожную птичку. А каким образом — послушай, чадо.
Князь этот, падший чрез лишение света,
Тотчас оказался во тьме, и со всеми
Вместе с ним падшими с неба (духами) находится во тьме,
И в ней, во тьме, говорю, царствует над всеми
Держимыми в ней бесами и людьми.
Всякая душа, не видящая света жизни, светящаго
И днем и ночью, мучима им бывает,
Уязвляема, томима, восхищаема и связываема,
И повседневно искалывается стрелами удовольствий,
Хотя и мнит, что сопротивляется и не падает.
Но в поте [лица], с одним великим трудом и подвигом
Она всегда ведет с ним непримиримую брань.
Всякая же душа, видящая Божественный свет,
От котораго он ниспал, презирает его,
И будучи осияваема самим неприступным Светом,
Попирает этого князя тьмы, как листья,
Ниспадшие на землю с высокаго дерева;
Ибо силу и власть он имеет во тьме,
Во свете же делается совершенно мертвым трупом.
Слыша же о свете, внимай, о каком свете говорю я тебе.
Не подумай, что я говорю об этом солнечном свете,
Ибо во свете его ты видишь многих людей,
Согрешающих, как и я, ужасно бичуемых,
Падающих и испускающих пену среди дня,
И невидимо страждущих от злых духов.
И хотя светит солнце, но никакой от него больше
Пользы не бывает тем, которые преданы бесам.
Итак, я говорю тебе не о свете чувственнаго солнца,
Ни о дневном, да не будет, отнюдь ни о светильничном,
Ни о свете многих звезд и луны,
Вообще не о сиянии видимой красоты
Я разъясняю тебе, что оно всецело имеет такое действие света.
Ибо чувственные светы освещают и озаряют
Одни только чувственныя очи, давая видеть
Только чувственное, а не мысленное, разумеется.
Поэтому все, видящие только чувственное,
Слепы умными очами сердца.
Умныя же очи умнаго сердца
И освещаться должны умным светом.
Ибо если имеющий телесныя зеницы угасшими
Весь омрачен и не знает, где находится;
То насколько же более тот, у кого слепо око души,
Омрачен будет и телом и в действии,
Да и духом не будет ли почти омертвевшим?
Итак, точно уразумей, о каком свете я говорю тебе.
Ибо не о вере говорю я тебе, ни о совершении дел,
Ни о покаянии, ни о посте, конечно,
Ни о нестяжании отнюдь, ни о мудрости, ни о знании,
Даже ни о науке, ибо ничто из этого не есть
Свет ни отблеск того света, о котором говорю тебе;
Ни внешнее благоговение, ни наружность
Смиренная и простая, ибо все это деяния
И исполнение заповедей: если оне хорошо совершаются
И исполняются, как Сам Создатель заповедует,
То многообразно изливаются слезы,
(Которыя) или полезны бывают или наоборот вредны;
Покамест сами по себе, они совершенно безполезны.
Бдение же не есть, конечно, только (дело) монахов,
Но и вообще людей занятых делами.
Женщины — ткачихи, золотари и медники
Более бодрствуют, нежели весьма многие монахи.
И поэтому мы говорим, что ничто из всех этих
Добродетельных деяний не называется светом.
Поэтому и собранные во едино все деяния
И добродетели без исключения не суть Божественный свет,
Ибо все человеческия деяния далеки от него.
Впрочем и эти деяния, совершаемые нами,
Называются нашим светом для живущих во зле,
Наставляя и их добру (Мф. 5:16);
И та тьма, которая находится во мне и ослепляет меня,
Бывает светом для ближняго и светит для видящих.
И чтобы ты не подумал, что я говорю тебе (нечто) невероятное,
Послушай, я скажу тебе и решение загадки:
Положим, я пощусь ради тебя, чтобы явиться постящимся,
И хотя этот рожон в глазах моих является
Как бы бревном, конечно, воткнутым в них посредине (Мф. 7:3—5),
Но ты просвещаешься, видя меня (постящимся), если не осуждаешь меня,
Но совершенно порицаешь себя, как чревоугодника;
Ибо этим ты наставляешься к воздержанию чрева
И явственно научаешься презирать наслаждение.
(Или) еще — одевшись в худую и оборванную (одежду)
И ходя везде в одном хитоне, я думаю
Снискивать славу и похвалу от видящих меня
И казаться для них как бы другим, новым апостолом,
И (хотя) это бывает для меня причиною всякаго вреда
И поистине тьмою и густым облаком в душе моей,
Но видящих меня просвещает и научает
Презирать уборы и богатство
И одеваться в простую и грубую одежду,
Что и есть поистине апостольское одеяние.
Так и все прочия добродетельныя деяния
Суть действия вне света, дела без луча.
Ибо, будучи собраны вместе, как раньше сказал я,
И соединены воедино, добродетельныя деяния —
Ежели (это) и возможно в человеке —
Подобны светильнику, лишенному света.
В самом деле, как нельзя называть огнем одни уголья,
Даже и (горящие) еще уголья, или пламенем — дрова,
Так ни вся вера, ни дела, ни деяния,
Ни исполнение заповедей недостойны называться огнем, пламенем
Или Божественным светом, ибо в действительности оне не суть (свет).
Но так как оне могут воспринять этот огонь, приблизиться к свету
И возжечься чрез неизреченное соединение,
То это и служит похвалою и славою добродетелей.
И ради этого всякое подвижничество и всякия деяния
Совершаются нами, чтобы мы, как свеча, приобщились
Божественнаго света, когда душа, как один воск,
Вся предлагается неприступному свету;
Лучше же подобно тому, как бумага обмакивается в воске,
Так и душа, утучненная всякими добродетелями,
Вся возжется от него, насколько возможет увидеть,
Насколько вместит ввести в свою храмину.
И тогда, просвещаясь, добродетели, как приобщившияся
Божественнаго света, и сами называются светом,
Лучше же и оне суть свет, срастворившись со светом;
И (как) свет, просвещают самую душу и тело
И поистине светят, во–первых, тому, кто стяжал (их),
А затем и всем прочим, находящимся во тьме жизни.
Каковых просвети, Христе, Духом Всесвятым
И соделай наследниками царства небеснаго,
Со всеми святыми Твоими ныне и во веки.