Георгий Крейдун - Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность
Территория бывшего монастыра ровная, с северо-запада прикрытая холмистой грядой, называют ее «горой», рядом реликтовая роща, где вековые деревья хранят тайны монастырских событий, недалеко течет величественная Бия. Речка Фурманка, когда-то огибавшая ограду монастыря, теперь исчезла. По рассказам местного краеведа Ирины Владимировны Молодцовой, заведующей местной библиотекой, «в 1969 г. было наводнение, река Фурманка исчезла, как и много домов и монастырских построек». Сама Ирина Владимировна много лет собирает материал по истории монастыря. В библиотеке есть стенды, альбомы. На одном из них фотография схиигумении Иннокентии (игуменьи Ираиды). Сохранились фрагменты оконных наличников. На одном из стендов подробная запись о том, что находилось на месте монастыря после его закрытия:
1920 г. – детдом им. Калинина;
1930 г. – школа тракторных бригадиров;
1933 г. – бийская школа шоферов, НКЗ;
1942 г. – автомобильный техникум, эвакуированный из Новочеркасска;
1944 – 1946 гг. – в техникуме учился В. М. Шукшин;
1954 г. – ТУ № 3;
1960 г. – ГПТУ № 14;
1992 г. – филиал краевой станции юных туристов;
2000 г. – краевой детский оздоровительный центр «Алтай».
Официальных материалов о судьбе монахинь и настоятельницы в архиве нет. Но по воспоминаниям живущей в Бийске 90-летней монахини Варвары (в миру – Агафья Никитична Молостова) схиигуменью Иннокентию арестовали, требовали монастырское золото, издевались. В начале 1930 х гг. ее убили. Часть сестер разошлась кто в деревню, кто в Бийск. Большую группу насельниц расстреляли в Бийске возле кирпичного завода, выкопав большую яму. Некоторые из местных жителей были свидетелями этой кровавой драмы.
Чемальская женская община-приют
Чемальская женская община была открыта на базе приюта для сирот-алтайцев в честь иконы Пресвятой Богородицы «Всех скорбящих Радость», основанного в 1896 г. алтайским миссионером о. Петром Бенедиктовым с благословения епископа Макария (Невского).
Сначала возглавляла приют алтайка Ирина Макаровна Козлова, которая была и преподавателем в приюте. Состарившись, она вышла на покой и осталась жить при общине. Пекла просфоры и присматривала за мальчиками, которых в приюте было немного. В 1908 г. владыка Макарий направил в Чемал из Томска свою духовную дочь Лидию Тихоновну Михайлову на должность учительницы миссионерской школы с такими словами напутствия: «…ступай, потрудись в моем любимом уголке Алтая, если надеешься на свои силы.»[240]
Указом Св. Синода от 17 января 1911 г. за № 804 было разрешено открыть в Чемальском стане Алтайской духовной миссии женскую общину под названием «Чемальская женская община» с таким числом сестер, какое община в состоянии содержать на собственные средства[241].
Примечательно, что насельницы общины во главе с ее начальницей – Лидией Михайловой – с самого основания хотели назвать общину именем горячо любимого ими преосвященного Макария, на что владыка в письме к о. Петру Бенедиктову ответил: «Давать названия еще не существующей общине не совсем законно. Если же назвать ее нужно, то отнюдь не моим именем при жизни моей. Лучше пусть именуется “Чемальскою” келией или общиной, или скитом.»[242].
Начальница общины, Лидия Михайлова (р. 1878); девица, дочь томского мещанина. Она окончила в Томске женскую гимназию. В 1896 г. поступила в Томский Иоанно-Предтеченский монастырь. Была учительницей в монастырской школе девиц духовного звания, в церковно-приходской школе при приюте и доме трудолюбия. В 1902 г. облачена в рясофор. С 1908 г. была командирована в Алтайскую духовную миссию и состояла учительницей Чемальской миссионерской школы. 21 августа 1909 г. была принята в число сестер Томского монастыря с оставлением на послушание в Алтайской миссии. Резолюцией высокопреосвященного архиепископа Макария 11 мая 1911 г. была назначена начальницею новооткрытой Чемальской женской общины. В январе 1913 г. в числе других учителей Миссии Лидия Тихоновна Михайлова была представлена «за усердную, отличную, долголетнюю учительскую службу к награде серебряной медалью с надписью “За усердие”»[243].
Имея большой опыт 15-летнего преподавания в монастырской церковно-приходской школе при приюте и доме трудолюбия в Томске и Чемальской миссионерской школе, Лидия Михайловна собрала вокруг себя лучших преподавателей.
Приехавшая на Алтай Вера Тягунова, девица, дочь купца Псковской губернии, окончила четыре класса Псковской женской гимназии. В общине несла послушание переплетчицы книг. Из письма архиепископа Макария: «…Сестра Елизавета Георгиевна и другая сестра Вера, которых я послал на Алтай, в восторге от того, что там увидели. Особенно восхищаются красотой гор Алтая, быстрых рек, благорастворенным воздухом, простотой нравов, миром и единомыслием»[244].
В 1911 г. в общине было 8 сестер и 18 воспитанниц. Через четыре года, в 1915 г., насельниц общины стало 29 человек, а вместе с ученицами образцовой второклассной школы, живущих при общине, – 80 человек.
Обустраивалась община исключительно своим трудом и большей частью на свои средства. Благотворителей было мало, а потому средства на ее содержание поступали скудные. Миссия выделяла приюту 400 руб. в год. В 1912 г. производилась нарезка земли на Алтае; землеустроительная комиссия выделила приюту по 15 десятин на душу, а с пастбищами – до 40 десятин. В дополнение к этой земле преосвященный Макарий выхлопотал для общины еще 99 десятин, положенных церковному причту. На огородах сестры выращивали капусту, картофель, помидоры, арбузы, дыни. Девочки приюта имели отдельный огород, где росли подсолнухи.
В летнее время в Чемал со всех концов Сибири съезжалось до 300 дачников. Община сдавала в аренду домики. Прежде, по словам начальницы общины, нужда заставляла каждое лето переселяться в бараки и помещение приюта также сдавать, но владыка Макарий выстроил для общины дом, чтобы насельницы и дети не кочевали. Община имела доходы и с продажи дачникам картофеля и других овощей. Сбыт продуктов был хороший. Овощи и соленья запасали на зиму. Кроме огородов в общине была пасека, держали коров, коз и овец. Кроме того, здесь развивались ремесла (книжное дело, пошив обуви, прядение шерсти и др.).
«В монастыре встают рано: в 5 часов поднимаются и хлопочут: надо накормить много детей, а рабочих рук мало, матушка Лидия и сестра Анисья Степановна – ее помощница – успевают везде. Сестра Анисья между службами и молитвами, которые совершаются в свое раз навсегда положенное время, успевает везде, то в огороде, то смолящей грабли для покосниц, то красящей табуреты краской. Неутомимая мать матушки Лидии, Евдокия Васильевна, как ее ласково назвали в общине «мамочка» то везет хлеб для сестер на покос, то несет почту для волостного правления. Хлопочет по хозяйству, ухитряясь еще свободное время отдавать шитью церковных вещей, облачений на престол, жертвенник и проч. Она неукоснительно, как староста церкви, бывает на всех богослужениях, оправляет свечи, ставит их, следит за чистотою храма. Мать учительницы Анфии Дормидонтовны, старушка Александра Дмитриевна Смирнова, помогает читать в церкви…Та печет просфоры, другая – ухаживает за детьми. сестра Екатерина и старица Агафья хлопочут в трапезной; юные подражают старшим. Это – прекрасный улей, где нет трутней, а все трудолюбивые пчелы, для малых сих отдающие свои силы»[245].
Некоторые говорили, что миссия тормозит культуру, не дает свободы проводить просвещение вне узких рамок церковности и монашества. На обвинение в том, что община из призреваемых готовит якобы монахинь, матушка Лидия ответила: «Ничуть! Мы приготовляем из них хозяек и хороших жен инородцев-христиан. Мы не принуждаем детей к вечному посту, мы радуемся их молодому веселью, но все наши цели сводятся к тому, чтобы через них распространять нравственность, трудолюбие, стремление обставить жизнь удобствами и довольством. О, мы далеки от аскетизма! Дети должны быть детьми.»[246] По словам очевидцев, дети в приюте не ощущали сиротства. Воспитывались они в чистоте, скромности, трудолюбии и почтительности[247].
Еще одна грань приютской жизни открывается в просьбе Лидии Тихоновны, озвученной в Томске журналисткой Л. Коцевольской, посетившей общину в 1912 г.: «Если будете у Владыки, передайте ему, что у нас все благополучно, дети здоровы! Владыка очень будет рад узнать о нас! А еще, – сказала она, помолчав, – попросите ваших знакомых редакторов, не пришлют ли они нам каких-нибудь детских книжек. Дети читают охотно, а библиотеки у нас нет. Настоящий духовный голод!»
Л. Коцевольская писала: «Монастыри, основанные в глуши, в лишенной цивилизации местности, исстари клали там основы культуры. Это самая начальная школа дикого народа. В Сибири таких монастырей с приютами и богадельнями для инородцев немало. Здесь иная жизнь, но культура довольно легко пускает здесь свои ростки. Почти все грамотны, радеют к Церкви, а женщины обшивают на машинках своих мужей и ребятишек. Но, избави Бог, работать в праздник – грех! Вы услышите здесь и легенды о первых временах поселения русских на Алтае, и много благочестивых, не лишенных поэзии, преданий и чудес, относящихся к скромным деятелям старой Миссии, когда являлись сюда в одиночку эти бесстрашные и самоотверженные подвижники Христова учения. Вера здесь еще детски чиста и наивна»[248].
