Григорий Разумовский - Объяснение священной книги псалмов
Пс. 118:46
Вступивший на широту заповедей и оправданий закона Господня, вместе с тем, оказывается на такой недосягаемой нравственной высоте, что небоязненно высказывает свидетельство Божественной истины пред сильными мира, даже пред царями, и потому говорит о себе: и глаголах о свидениих Твоих пред цари, и не стыдяхся. Наши толковники все стоят вниманием, при этом стихе, на картине мучеников. Св. Афанасий пишет: «таков был Павел, таков Петр, таков лик апостолов и мучеников» [3, с. 372]. Св. Амвросий говорит: «Прилично исходить такому слову из уст всякого мученика, который, быв позван пред судилище, не стыдился, когда князи и судьи поносили его за веру в Распятого, а напротив — вменял себе в славу крест Христов, и небесными свидетельствами доказывал, что в кресте спасение миру» [7, с. 189]. Св. Иларий восходит к источнику такого слова: «Долг раширенного сердца — обильно изливать из себя словеса божественного учения. Проповедникам истины должно при этом руководствоваться не примером только пророка, но и словами Господа, Который знающим ее заповедал проповедать ее всюду, воодушевляя их: не бойтеся» [7, с. 190].
Пс. 118:47
Вступивший на широту заповедей пророк отрешился сердцем от всего житейского, земного, суетного, и занят был одними заповедями Божиими, те. заботился о том только, как лучше уразуметь их и как лучше исполнить. Он говорит, и поучахся в заповедех Твоих, яже возлюбих зело. Пророк последовал тому, чему учил Господь наш Иисус Христос, т. е., искал прежде всего Царствия Божия и правды Его; а на все прочее, на все земные и житейские попечения смотрел как на такие, которые сами собою исполнятся у того, кто ищет Царствия Божия. Поучаясь в законе Божием, как единственно важном предмете в кругу всех житейских попечений, он был глубоко убежден, что одно только человеку и нужно, именно то, о чем Спаситель Христос говорил многозаботливой Марфе, как «о едином на потребу», разумея под сим единым не что иное, как слушание слова Божия и поучение в заповедях Божиих, — те самые занятия и заботы, о которых пророк и говорит здесь: яже возлюбих зело, и о которых Спаситель изрек. «Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея» (Лк. 10:42).
Пс. 118:48
Выразив свою предельную любовь к заповедям Божиим, пророк и тем как бы еще не довольствуется, и ко всему сказанному им прибавляет: и воздвигох руце мои к заповедем Твоим, яже возлюбих, и глумляхся во оправданиих Твоих, или, как читаем по переводу с еврейского: «Руки мои буду простирать к заповедям Твоим, которые возлюбил, и размышлять об уставах Твоих», когда, т. е., буду иметь терпеливое и неизменное пребывание в доброделании, несмотря ни на какие препятствия. Воздвигающий руки к заповедям — то же, что возложивший руку на рало, по слову Спасителя (Лк. 9.62). Как этот последний только тогда успешно обрабатывает землю, когда не озирается вспять и не глазеет по сторонам, а проводит борозду за бороздою, несмотря на то, что трудновато и пот льет, — так и делатель, воздвигший руки свои к заповедям, только тогда может преуспеть в исполнении их, когда вооружится терпением и ни труда жалеть не будет, ни препятствий устрашаться. Та же мысль выражена и словом глумляхся (греч.: поумлюся, — «займусь умом», если можно так выразиться), т. е., приседел оправданиям и заповедям Божиим, терпеливо пребывал в доброделании. Чем производится такое постоянство и твердость? Любовию, которая «николиже отпадает» (1 Кор. 13:8). Но прежде, чем придет любовь, чем воодушевлять себя, и чем действительно воодушевляются делатели? Ничем другим, как упованием. Надеются успеть и трудятся. Так, все это осмистишие начинается речью об уповании на милость Божию и кончается словами, утверждающими в уповании и терпении.
СЕДЬМОЕ ОСМИСТИШИЕ (СТ. 49–56).
49. Помяни словеса Твоя рабу Твоему, ихже упование дал ми еси. 50. То мя утеши во смирении моем, яко слово Твое живи мя. 51. Гордии законопреступоваху до зела: от закона же Твоего не уклонихся. 52. Помянух судбы Твоя от века, Господи, и утешихся. 53. Печаль прият мя от грешник, оставляющих закон Твой. 54. Пета бяху мне оправдания Твоя на месте пришелствия моего. 55. Помянух в нощи имя Твое, Господи, и сохраних закон Твой. 56. Сей бысть мне, яко оправдании Твоих взысках.
Это осмистишие идет под буквою заит, что значит; маслина. Маслиной называется дерево, из которого выделывается елей, а елей служит символом милости Божией и всего утешительного и целительного. Ни один предмет из мира вещественного, быть может, не прилагается в слове Божием так часто и разнообразно к предметам мира духовного, как елей. Он употребляется как «елей радости» (Пс. 44:8; Евр. 1:9), как символ посвящения на служение Богу (Исх. 30:30) и на царское служение (1 Цар. 15:1) в других случаях он служит одним из предметов жертвоприношения (Лев. 7:10; 6:15) или выражением благочестия (Еккл. 7:2) и мира молитвенного или богослужебного (в литургии: «милость мира»), а также признаком целительности (Ис. 1:6) и света (Исх. 27:20), самый обряд помазания елем служит символом духовного научения и внутреннего просвещения (1 Ин. 2:27), и проч.
Пс. 118:49–50
В сем осмистишии пророк излагает изречения, выражающие то, о чем скорбела душа его и в чем находил он утешения для нее. Его беспокоят — то медленность исполнения обетовании Божиих, и он взывает к Богу: Помяни словеса Твоя рабу Твоему, ихже упование дал ми еси, — то разные смиряющие обстоятельства жизни его тревожат, и он более спокойно говорит: То мя утеши во смирении моем, яко слово Твое живи мя. Словеса Господни, на которые пророк возлагал утешительные надежды и упования, — это были те обетования, о которых он просит теперь помянуть, не вспомнить, потому, конечно, что в текущих обстоятельствах жизни его было что–то не соответствовавшее ожиданиям, возбужденным словами Господа, или потому, что чувствовал в ту пору нужду в утешении и милости Божией. Обетования обещали всякую милость, а потому пророк и говорит: помяни, что сказал, и даруй хоть малую часть из обещанного, потому что, в особенности теперь, я чувствую в том нужду. Словом помяни выражается лишь желание молящегося получить обещанное, а не то, чтобы что–либо предлагалось Богу, как будто выпавшее у Него из памяти. По переводу с еврейского: «Вспомни слово к рабу Твоему, на которое Ты повелел мне уповать». И это упование, которое Ты дал мне, доставило мне великое утешение. Я хотя и получил от Тебя, Господи, великие и важные обетования и хранил в себе упование на них, но в жизни своей встречал такие смиряющие, уничижающие и убивающие дух обстоятельства, которые поражали горем душу мою, и только в слове Твоем я находил утешение и оживление: яко слово Твое живи мя. Это самое упование, порожденное во мне словом Твоим, утешало и успокаивало меня столько, что если постигало меня какое–либо бедствие или опасность, чаяние смерти, тяжкая болезнь, или потеря имущества, или гонение, или что–либо другое, по мнению людей тяжкое, — то утешением для меня было упование. Под смиряющим св. Амвросий разумеет и другое, именно — внутренние искушения от греха и диавола, с которыми надо вступать в борьбу, в надежде победы силою благодати Господней. «Во время смирения нашего утешительница наша — надежда. Временем же смирения души нашей я полагаю время искушения. В этих–то искушениях и живится душа словом Божиим. Оно есть жизненная эссенция души нашей, которою она питается, возращается и управляется».
Пс. 118:51–52
Из обстоятельств жизни, наводящих скорби и особенно смиряющим образом и убийственно действующих на наше духовное состояние, пророк выделяет такие, которые исходят от гордых презрителей закона, хулящих закон, насмехающихся над исполнителями его и сбивающих всех с должного пути, и в то же время он выделяет себя из среды этих гордых законопреступников. Он так говорит. Гордии законопреступоваху до зела: от закона же Твоего не уклонихся. В этом стихе пророк, с одной стороны, указал на гордых законопреступников, не только преступающих закон до зела, но и восстающих на него, презирающих, ненавидящих и вооружающихся против него злым словом своим, а с другой — на твердость и постоянство своего характера, с которыми он вооружался против хулителей закона. Но эта твердость не исключала и сердечного болезнования. Где же находил он целительный елей на такую рану сердца? В воспоминании о судах Божиих. Вот и урок нам, как надо действовать, когда вокруг нас распространяются не преступники только закона, но и презрители и поносители его. Пусть их! Ты пребудь тверд, — всех не переговоришь и не переуверишь. Есть на небе Судия всех, Который видит, как восстают на Его повеления, и сумеет воздать всем должное. Помянух судбы Твоя от века, Господи, и утешихся. Этот стих служит дополнением предыдущего. Помянул я, Господи, как бы так говорит он, праведные суды Твои, от начала мира Тобою явленные, как Ты страждущих за добродетель чтишь и прославляешь, как тех, которые полны счастья со грехом, бесчестишь и посрамляешь, и воспоминанием этим утешился в скорбях и злостраданиях моих, пред лицом гордых порицателей закона Твоего. «Приведя себе на мысль, — поясняет блж. Феодорит, — что было с Авелем, Авраамом, Исааком, Иаковом, Иосифом, Иовом, Моисеем, как попущено было впадать им в различные искушения, и как соделал Ты их впоследствии славными и знаменитыми, я почерпнул в этом для себя достаточное утешение» [6, с. 583]. «Гордые, — пишет св. Амвросий, — своими нападками на закон колебали мою преданность закону, но я помянул суды Твои и, утешась ими, возвратился к прежним убеждениям и решениям».
