Анна Гиппиус - Ксения Блаженная. Святой Пантелеимон
Да, сейчас я плачу и не могу сдержаться. Смогу – сдержусь.
А бывает порой наоборот – ловишь себя на легкости в молитве необыкновенной, легкости на грани кощунства – что-то пробормотнула, щепоткой обмахнулась, головой слегка кивнула – помолилась, называется! Если быть честной, то в этом случае придется просить прощения у святого. А потом повторить все заново, но теперь по-настоящему. Встать не «буквой зю», а ровно, перекреститься внимательно, слова молитвы произнести вдумчиво, осознавая каждое слово, поклон положить искренний, с верой и надеждой.
Раз за разом обнаруживаешь в себе невнимание или дерзость, истеричность («эмоциональность») или безнадежность. Берешь за шкирку, встряхиваешь, делаешь внушение, возвращаешь в более-менее правильное состояние.
Целитель Пантелеимон, помоги! Моли милостивого Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашим.
Молитвы целителю Пантелеимону
– А есть у вас такой маленький-маленький молитвословчик с такими маленькими молитвами?
В молитвословах приводятся разные тексты молитв к одному и тому же святому. Я выбрала те, которые тронули мое сердце. Вы можете найти другие церковные молитвы, слова которых окажутся для вас своими, родными, будто от вашего собственного сердца идущими. Это важно?
Именно это и важно. Святому не нужны слова. Ему нужно наше сердце. Просим мы – сердцем. А пустословя, лишь понапрасну сотрясаем воздух.
Приведу простой пример. В молитве матери о детях, которую я ежедневно читаю о сыне, есть в числе прочего прошение о безмятежном, мирном шествии чада по жизни. Но я не могу просить об этом, ибо чадо мое далеко не безмятежно, и в покое, без бурь и тревог просто засыхает, да и я сама тоже – такой у нас темперамент. Значит, эту просьбу я снимаю – зачем просить о том, к чему не лежит душа? Что не нужно?
Любая молитва должна быть нашей собственной, кто бы ее ни создал.
О, великий угодниче Христов, страстотерпче и врачу многомилостивый Пантелеимоне! Умилосердися надо мною, грешным рабом, услыши стенание и вопль мой, умилостиви Небесного, Верховного Врача душ и телес наших, Христа Бога нашего, да дарует ми исцеление от недуга, мя гнетущаго.
Прими недостойное моление грешнейшаго паче всех человек.
Посети мя благодатным посещением. Не возгнушайся греховных язв моих, помажи их елеем милости твоея, и исцели мя; да здрав сый душею и телом, остаток дней моих, благодатию Божиею, возмогу провести в покаянии и угождении Богу и сподоблюся восприяти благий конец жития моего.
Ей, угодниче Божий! Умоли Христа Бога, да предстательством твоим дарует здравие телу моему и спасение души моей. Аминь.
Святый великомучениче и целителю Пантелеимоне, Бога милостиваго подражателю! Призри благосердием и услыши нас, грешных (имена), пред святою твоею иконою молящихся. Испроси нам (имена) у Господа Бога, Емуже со ангелы предстоиши на небеси, оставление грехов и прегрешений наших. Исцели болезни душевныя же и телесныя рабов Божиих (имена), ныне поминаемых, зде предстоящих и всех христиан православных, к твоему заступлению притекающих. Се бо мы, по грехом нашим люте одержимы есмы многими недуги и не имамы помощи и утешения, к тебе же прибегаем, яко дадеся ти благодать молитися за ны и целити всяк недуг и всяку болезнь. Даруй убо всем нам (имена) святыми молитвами твоими здравие и благомощие души и тела, преспеяние веры и благочестия и вся к житию временному и ко спасению потребная. Яко да, сподобившеся тобою великих и богатых милостей, прославим тя и Подателя всех благ, дивнаго во святых, Бога нашего, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
О, великий Христов угодниче и преславный целебниче, великомучениче Пантелеимоне!
Душею на небеси Престолу Божию предстояй и триипостасныя Его славы наслаждаяйся, телом же и ликом святым на земли в Божественних храмех почиваяй и данною ти свыше благодатию различные чудеса источаяй, призри милостивым твоим оком на предстоящия люди, честней твоей иконе умильно молящиеся и просящие от тебе целебныя помощи и заступления: простри ко Господу Богу нашему теплыя твоя молитвы, и испроси душам нашим оставление согрешений.
Се бо мы, за беззакония наша не смеюще возвести очеса наша к высоте небесней, ниже вознести глас молебный к Его в Божестве непреступней славе, сердцем сокрушенным и духом смиренным тебе, ходатая милостива ко Владыце и молитвенника за ны, грешныя, призываем, яко ты приял еси благодать от Него недуги отгоняти и страсти исцеляти.
Тебе убо просим: не презри нас, недостойных, молящихся тебе и твоея помощи требующих. Буди нам в печалех утешитель, в недузех лютых страждущим врач, напаствуемым скорый покровитель, очесам недугующим прозрения датель, младенцем в скорбех готовейший предстатель и исцелитель: исходатайствуй всем вся, яже ко спасению полезная, яко да твоими ко Господу Богу молитвами получивши благодать и милость, прославим всех благих Источника и Дароподателя Бога, Единого в Троице Святей славимого, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Есть и акафист целителю Пантелеимону – тоненькая книжка, она продается в церковных лавках. Акафист – это молитвословие, состоящее из 24 песней (12 кондаков и 12 икосов). Его читают, когда хочется особенно усердно, как говорится в церкви – сугубо – помолиться святому. Продолжительность домашнего чтения акафиста (хотя, конечно, она зависит от того, кто как читает) – минут 15. В храме многое из акафиста поется, поэтому получается подольше. Нужно непременно услышать его в церкви, лишь тогда вполне оценишь необыкновенную силу и проникновенность этой молитвы.
Во время постов акафист не читают, на это время существует канон, состоящий из соединенных в один состав 9 песней. Канон и акафист часто издаются вместе, под одной обложкой.
Молитвы, приведенные выше, кажутся сложными и неудобозапоминаемыми. Однако поверьте, если читать любую из них день за днем, вы вскоре с удивлением обнаружите, что помните ее наизусть.
Есть и еще одна особая молитва. Краткая. Она называется тропарем.
Тропарь великомученику Пантелеимону
Страстотерпче святый и целебниче Пантелеимоне,
моли Милостивого Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашим.
Когда сердце рвется на части, вы вряд ли ограничитесь приведенными молитвами; даже если в них укладываются все ваши просьбы и надежды, полностью ваших чувств они не передают.
Тогда мы начинаем просить своими словами, дополнять ими любую молитву из молитвослова, совсем ее заменять или с любого места церковную молитву ими продолжать.
Правда, следует иметь в виду, что наша гордость велика и могуча. Ее нужно отслеживать и пресекать (по возможности). Если мы думаем, что сами скажем лучше, чем святые, оставившие нам молитвенные прошения, то глубоко неправы. Наши чувства – они наши, кто спорит? Однако молитва нужна не для того, чтобы остаться при своем: своих чувствах, своих немощах, своих грехах, – а чтобы измениться.
В разговорах нецерковных людей то и дело слышишь что-нибудь вроде: «У меня свои слова есть, мне чужие не нужны», «У меня Бог в душе», «Мне обряды ни к чему». На это мне всегда хочется ответить по-простому, по-мирскому, в том же стиле и ключе, с той же неуемной гордостью: «Ну и иди своей дорогой».
Да, я не права. Да, так нельзя. Но больно видеть, как люди, за ручку приведенные Господом в Его церковь для их спасения – в упор не видят Его протянутой руки и продолжают считать себя центром вселенной. Свои слова – лучшими. Свои чувства – единственно возможными. Свое мнение – окончательным и обжалованию не подлежащим.
Сами такие, знаем!
«Вообще же цель молитвы – не в том, чтобы возбуждать какие-то чувства, а в том, чтобы преображать их.
...Формы православного Богослужения были созданы не для обращения вчерашних атеистов, а для помощи уже верующим людям в их духовном труде. С почти детским эгоизмом поколение „перестроечников“ требует, чтобы им „сделали духовно“ – без всякого их собственного молитвенного труда.
...На деле человек, осуждающий внешние проявления благочестия у других, человек, рассуждающий о том, что для „истинной веры“ не нужны внешние формы, скорее всего ищет лишь оправдания своего собственного безверия. Не могу я поверить, что люди, сетующие в телеинтервью на излишнюю „формальность“ православия, дома, в тиши своей кельи часами творят молитву своими собственными словами».[31]
«102. Если призываешь какого-либо святого с сомнением в близости его к тебе и в слышании им тебя, и сердце твое поразится теснотой, – переломи себя... призови святого с сердечной уверенностью, что он близ тебя в Духе Святом и слышит твою молитву: и тебе сейчас станет легко. Тяжесть и томление сердца на молитве происходят от неискренности, от лживости и лукавства нашего сердца, подобно тому, как в обыкновенной речи с людьми мы чувствуем себя внутренне неловко, когда говорим с ними не от сердца, неистинно, неискренно.
