Иерей Геннадий Егоров - Священное Писание Ветхого Завета. Часть 1.
Казни эти нередко пытаются объяснить естественными причинами, показывая, как одно событие становилось причиной последующего. Однако, не отвергая этих выкладок, следует заметить, что это были знамения для фараона. Причем такие, что волхвы, начиная с мошек, не могли их повторить. Если бы все эти события легко могли быть объяснены причинами естественными, то на фараона они не произвели бы впечатления. Ясно, что в них была видна всемогущая десница Божия.
В чем же вина фараона, если Бог, как сказано, «ожесточил сердце» его (Исх. 10:2)? Ведь фараон получается в данном случае просто игрушкой в руках Божиих? Это не совсем так. Одно и то же действие Божие поразному на разных людях сказывается, в зависимости от их собственного расположения. Содействие Бога израильтянам для израильтян служит укреплением веры, а для фараона — источником все более и более жестокого сопротивления (ср. Исх. 7:13, 14, 23 — «сердце фараона ожесточилось»; 8:15, 32; 9:35). «Дело не в том, что противодействие было вложено в душу фараона по божественной воле, но в том, что он по собственному выбору вследствие склонности к пороку не принял доводов, смягчающих это противодействие» [48]. Чем более Бог являет Свои чудеса и содействует израильтянам, тем более ожесточается фараон. Точно так же как в Евангельской истории мы видим: чем более Господь Иисус Христос являет Свое мессианское достоинство, являет Свое божество, тем более и более безумно ополчаются на Него противники.
Святитель Григорий Нисский по поводу тьмы египетской говорит следующее: «не по принуждению свыше получается так, что один человек оказывается во мраке, а другой на свету; но мы, люди, по природе и собственному выбору имеем сами в себе источник света или тьмы, в зависимости от того, к чему мы хотим прийти. И в повествовании не говорится, что солнечные лучи были затенены и скрыты от глаз египтян какой-то стеной или горой. Солнце испускало лучи для всех в равной степени, но евреи наслаждались светом, а египтяне оставались нечувствительны к его благодати. Точно так же всем открыта возможность жизни во свете, но одни люди блуждают во тьме, гонимы своими дурными склонностями во мрак порока, а другие просвещаются светом добродетели» [49]. Здесь прослеживается прямая связь с тем, что сказано в Евангелии в беседе с Никодимом.
От действия десятой казни, в отличие от всех прочих, израильтяне освобождаются особым действием. По повелению Божию они закалают агнца, то есть ягнёнка, и помазывают его кровью косяки дверей. Затем они должны были этого агнца, запекши на огне, съесть всей семьей, причем разом, — так, чтобы ничего не оставалось до утра. Вкушать они должны были, одевшись и стоя, с тем, чтобы сразу после этого оставить Египет. В связи со скорым отправлением они не могли сделать квасных хлебов и ели в пути опресноки.
При этом все египтяне, которые не совершили этого, вынуждены были оплакивать своих погибших первенцев. Причем в Псалтыри уточняется, что Господь «поразил первенцев Египта от человека до скота» (Пс. 134:8). Перед выходом евреянки должны были одолжить у соседей золотые украшения, восстановив тем самым справедливость. Однако поскольку так справедливость не восстанавливается, очевидно, что здесь сокрыт и духовный смысл. «Тем, кто переходит к свободной и добродетельной жизни, таким образом предписывается запастись богатствами языческой образованности, которой украшаются чуждые вере люди. <…> Они пригодятся позже, когда понадобится украсить храм Божиего таинства словесным убранством» [50].
Праздник, установленный в честь выхода евреев из Египта назывался Пасхой, что означает «прошёл мимо» в воспоминание о том, как ангел-истребитель прошёл мимо израильтян. Господь заповедовал израильтянам ежегодно его совершать в 14-й день первого месяца. Ветхозаветная Пасха была прообразом Пасхи Новозаветной, агнец — прообраз Христа, Кровь Которого избавляет нас от смерти.
Переход через Красное (Чермное) море
Затем весь Израильский народ исходит в пустыню, и этот исход также сопровождается чудесами. Бог движется перед беглецами в виде столпа огненного, освещая путь, а позади них в виде столпа облачного. Израильтяне движутся не кратчайшей дорогой в Палестину, а движутся на юг в сторону Красного моря. Здесь две причины можно назвать: во-первых, в Древнем Египте граница хорошо охранялась, и всякий человек, который её пересекал, должен был пройти массу формальных процедур: объяснить кто он, откуда, зачем следует, и получить соответствующее разрешение. И, кроме того, эта граница была достаточно прочно укреплена, потому что именно с этого направления шли обычно нашествия с севера и с Междуречья, и со стороны Малой Азии. Конечно, для Бога это не препятствие. Но Он желал, несомненно, явить чудо такое, которое бы не забылось уже никогда. И этим чудом является как раз спасение израильтян в отчаянных обстоятельствах, а именно переход их через Красное море.
С этим переходом у современных толкователей-критиков связана масса трудностей, потому что непонятно, как это так можно было бы, чтобы вода расступилась, и люди прошли по суше? Выдвигаются разные толкования, что это было не море, а болото или, может быть, озеро, где воды было по колено, так что можно было бы пройти пешком. А египетские колесницы просто увязли в грязи. И когда израильтяне смогли убежать и вышли на ту сторону, они поняли, что это чудо и от радости стали петь, что по дну моря прошли.
Разве сотворить небо и землю проще, чем раздвинуть воду? Но, даже если перейти в область чисто психологическую, то можно сказать следующее. Вряд ли такое событие, как хождение по колено в болоте могло произвести столь сильное впечатление на этот народ, который постоянно затем восставал на Бога и Моисея, что осталось в его памяти, как переход через море. Неужели они могли при этом так серьезно относиться к собственной выдумке? А ведь этот переход стал одним из центральных фактов его национального самосознания. Сам Бог часто на него ссылается, говоря: «Я Бог, Который вывел тебя из Египта». Очевидно, что это чудо должно было быть настолько поразительным, чтобы оспаривать его не представлялось никакой возможности.
По выходе израильтян из моря Моисей, и затем Мариам на берегу воспевают Господу хвалебную песнь: «Поим Господеви, славно бо прославися: коня и всадника вверже в море: помощник и покровитель бысть мне во спасение: сей мой Бог и прославлю Его, Бог отца моего и вознесу Его…» (Исх. 15:1–21). Песня эта вам должна быть хорошо известна, потому что она составляет собой основу первой песни канона на утрени.
Пророческий смысл Исхода
Песнь Моисея используется в составе канона на утрени и это свидетельствует о том, что событие имеет пророческий, мессианский смысл.
Предание говорит, что Моисей, простирая жезл на море, изобразил им крест: «Крест начертав Моисей впрямо жезлом, Чермное море пресече Израилю пешеходящу, той же обратно фараоновым колесницам ударив совокупи, вопреки написав непобедимое оружие» [51].
Исход есть первый этап путешествия в землю обетованную. Эта земля не есть самоцель, и наследование ее не есть конечная цель ветхозаветной истории. Земля обетованная есть образ Царствия Небесного — покой и благополучие, которые должны были получить израильтяне в этой земле, — образ того покоя и того блаженства, какие получат люди, приобщившись Царства Небесного. В этой связи несомненно, что переход через Чермное море, как первый этап, есть образ крещения, которое после обретения веры необходимо для спасения.
Апостол Павел пишет в послании к Коринфянам: «Не хощу же вас не ведети, братие, яко отцы наши вси под облаком быша, и вси сквозе море проидоша: и вси в Моисеа крестишася во облаце и в мори» (1 Кор. 10.1–2). Святитель Феофан Затворник в толковании на послание к Коринфянам говорит так: ««Бывшее с ними есть образ совершающегося у нас: ибо море уподоблялось купели, облако — благодати Духа, Моисей — иерею, жезл — кресту, прешедший море Израиль — крещаемым, а преследующие египтяне представляли собой образ демонов, сам же фараон служил изображением диавола» (блж. Феодорит). Как в Моисея крестились? Не собственно в Моисея, но в Того, Кого он прообразовал. <…> Креститься в кого-то значит дать обязательство быть чьим-то, принадлежать ему вседушно. Хотя об израильтянах сказано, что в переходе через Чермное море они поверили Моисею рабу Божию (Исх. 14:31), но основа уверенности не в нём, а в Боге, явившем через него такое заступление. Поэтому и крещение израильтян в облаке и в море было через него в Бога и в Господа» [52].
Египет символизирует греховную, страстную жизнь. Аскетический аспект Исхода раскрывает святитель Григорий Нисский: «Здесь повествование учит, что перешедшие через воду не должны по выходе из неё брать с собою ничего из вражеского войска. Ведь если враг выберется оттуда вместе с израильтянином, то и после перехода через воду останется у него в рабстве, так как выпустил тирана живым и не потопил его в морской пучине. Если мы раскроем смысл этого образа, то поймем, что все, перешедшие таинственную воду крещения, должны утопить в ней злое воинство: жадность, невоздержание, похоть, помышление о грабеже, страсть тщеславия и высокомерия, яростные чувства, гнев, негодование и прочие подобные им, следующие обычно за нашей природой, — сами эти страсти, а также лукавые помышления и их последствия. То же самое мы видим и в таинстве Пасхи. Закон повелевает есть с пасхой пресный хлеб, — то есть такой, в котором не может примешаться старая закваска, и даёт нам таким образом понять, что никакой остаток греха не должен примешиваться к новой жизни. Последующую жизнь нужно начать заново, обращаясь к добру, и отсекая тем самым привычку следовать порокам» [53].
