Эммануил Сведенборг - Мудрость ангельская о Божественном провидении
107. Форма правления может быть в некотором роде видима по сравнениям: Любовь небесная с чувствами добра и истины и с происходящими от них сознаниями, в то же время с удовольствиями этих чувств и вытекающими от них мыслями, может быть уподоблена дереву, замечательному своими ветвями, своими листьями и своими плодами; жизненная любовь есть этим деревом, ветви с листьями суть чувствами добра и истины с их сознаниями, а плоды суть удовольствиями чувств с их мыслями. Но адская Любовь со своими чувствами зла и лжи, которые суть похотями и с вытекающими от них мыслями, может быть уподоблена пауку и его паутине; сама любовь - пауку; вожделения зла и лжи с внутренним коварством суть нити в форме сети, ближайшие к поместилищу паука; удовольствия этих вожделений с хитрыми злоумышлениями суть более отдаленные нити, в которых летающие мухи ловятся, запутываются и поедаются.
108. По этим сравнениям можно, правда, видеть сочетания всего, воли и разумения или духа человека и его жизненной любви, но не рационально. Это сочетание может быть видимо рационально таким образом: всегда есть три вещи, составляющие одно - цель, причина и явление; жизненная любовь есть цель, чувства с их сознаниями суть причина, а удовольствия с их мыслями суть явления; ибо как цель владеет средствами в явлении, так любовь, посредством чувств, владеет в удовольствиях, и посредством сознаний, в мысли; самые явления суть в удовольствиях духа и в мыслях этих удовольствий, когда удовольствия принадлежат воле, а мысли разумению, и, таким образом, есть полное согласие; тогда эти явления его духа, и если они не входят в действия тела, то они тем не менее в действии, когда есть согласие; они тогда одновременно в теле, и во всем живут с любовью его жизни и стремятся в действие, которое совершается, если не препятствует ничто; таковы вожделения зла и самое зло в тех, которые в духе своем считают зло позволительным. Теперь, так же, как цель сочетается с причиною и, по причине, с явлением, жизненная любовь сочетается с внутренним мысли и по внутреннему с внешним; отсюда очевидно, что внешнее мысли человека так же в себе, как его внутреннее, ибо цель полагает все свое в причину, и через причину в явление, потому что в явлении единственно существенное то. что есть в причине и, по причине, в цели, и потому что цель, таким образом, есть самое существенное, что входит в причину и явление, почему причина и явление и называются целью предшествующею и последнею целью.
109. Часто кажется, что Внешнее мысли человека не такое в себе, как Внутреннее; но это потому, что жизненная любовь со своими внутренними, окружающими ее, помещает под собою Наместника, называемого Любовью Средств, и приказывает ему остерегаться и наблюдать, дабы ничто из ее вожделений не показывалось. Этот Наместник, по лукавству своего господина, который есть жизненною любовью, говорит и поступает по гражданственным учреждениям Государства, нравственного рассудка и по духовным предметам Церкви, и у некоторых с таким лукавством и ловкостью, что никто не видит, что они не таковы, как говорят и поступают и, даже, вследствие такого притворства, они едва знают сами, что иные они; таковы все лицемеры, таковы священники, ставящие ни во что ближнего и не боящиеся Бога, а между тем проповедующие о любви к ближнему и любви к Богу; таковы судьи, судящие из-за даров и дружбы и, в то же время, представляющиеся усердными в справедливости и говорящие о суде по рассудку; таковы купцы неискренние в сердце и обманщики, когда поступают чистосердечно ввиду барыша; и таковы прелюбодеи, когда по рациональности, которой пользуется каждый человек, они говорят о целомудрии супружества, и тому подобное. Но когда эти самые люди снимают с Любви средств - этого Наместника их жизненной любви, одежды из пурпура и тонкого батиста, которыми они окрыли его, и надевают на него домашнее платье, тогда совершенно противное мыслят они и часто по мысли говорят интимным друзьям, пребывающим в подобной же жизненной любви. Можно подумать, что когда по любви средств они говорили с такой справедливостью, искренностью и благочестием, то качества внутреннего мысли не было во внешнем их мысли, но, тем не менее, оно было: это в них лицемерие, это в них любовь к себе и к миру, которой лукавство в том, чтобы сделать себе репутацию, ввиду почета и наживы, до последней видимости; то же качество Внутреннего их мысли пребывает во Внешнем по мысли, когда они говорят и поступают таким образом.
110. Но у тех, которые в Небесной Любви, Внутреннее и Внешнее мысли или Внутренний человек и Внешний человек составляют одно, когда они высказываются, и разницы они не знают; их жизненная любовь со своими чувствами добра и сознаниями истины есть как бы душою того, что они мыслят и затем говорят и делают; если они священники, то проповедуют по любви к ближнему и по любви к Господу, если они судьи, то судят по сущей справедливости; если негоцианты, то действуют по сущей искренности; если женаты, то любят супругу по самому целомудрию, и так в остальном. Их жизненная Любовь тоже имеет Посредника - Любовь средств, которого они наставляют и направляют действовать благоразумно и одевают его одеждою усердия в истинном учения и, в то же время, к добру жизни.
111. III. Внутреннее не может быть очищено от вожделений зла, пока зло в человеке Внешнем не было удалено, потому что оно препятствует. Из того, что было сказано выше, следует, что внешнее мысли человека в себе таково, как внутреннее мысли, и что они в связи между собою, как две вещи, из которых одна не только внутреннее в другой, но и исходит из другой; посему одно не может быть отнято без того, чтобы и другое не было отнято в то же время; так происходит со всяким внешним, исходящим из внутреннего, со всяким последующим, исходящим из предыдущего, и со всяким явлением, исходящим из причины. Теперь, так как вожделения, в товариществе с лукавствами, составляют у злых внутреннее мысли, а удовольствия вожделений вместе с злоумышлениями составляют у них внешнее мысли - то и другое, соединенное в одно, то следует, что внутреннее не может быть очищено от вожделений, пока зло в человеке внешнем не удалено. Надобно знать, что внутренняя воля человека в вожделениях и внутреннее разумение в лукавстве, и что его внешняя воля в удовольствиях вожделений и его внешнее разумение в злоумышлениях, происходящих от лукавства; каждый может видеть, что вожделения и их удовольствия составляют одно, и что лукавство и его злоумышления также составляют одно; и эти четыре вещи в одной серии и составляют вместе как бы один пучок; поэтому еще очевидно, что внутреннее, состоящее из вожделений, не может быть отброшено, иначе как удалением внешнего, состоящего во зле. Вожделения своими удовольствиями производят зло, но когда зло считается позволительным, что происходит при согласии воли с разумением, то удовольствия и зло составляют одно; что согласие есть самим деянием - достоверно, и это говорит Господь: "Если кто взглянет на жену другого с вожделением, то уже совершил прелюбодеяние с нею в сердце своем" (Матф., V, 28). То же самое с другим злом.
112. Посему можно видеть, что для того, чтобы человек был очищен от вожделений зла, надобно, чтобы зло было совершенно удалено из внешнего человека, ибо ранее нет выхода для вожделений, а если выхода нет, то вожделения остаются внутри, создают из себя самих удовольствия и принуждают человека к согласию, следовательно, к деянию: вожделения входят в тело по внешнему в нем, и если есть согласие во внешнем с ними, то они сразу в теле; ощущаемое удовольствие там; что каков дух, таково тело, и таким образом таков весь человек, видно в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (362-370). Это может быть доказано сравнениями и примерами тоже. Сравнениями: вожделения с их удовольствиями могут быть уподоблены огню; чем более огонь поддерживается, тем менее вспыхивает, и чем свободнее его порывы, тем более он распространяется до уничтожения в городе домов и в лесу деревьев; вожделения зла и уподоблены огню в Слове, а зло вожделений - пожару; вожделения зла с их удовольствиями представляются также огнями в мире духовном, адский огонь есть ничто другое. Они могут быть также уподоблены потопам и наводнениям, когда разрушены оплоты и плотины. Они могут быть также уподоблены гангрене и нарывам, которые приносят телу смерть, по мере того как распространяются, или если не заботятся об их уврачевании. Примерами: весьма очевидно, что если в человеке внешнем зло не удалено, то вожделения с их удовольствиями растут и изобилуют; чем более вор ворует, тем более он желает воровать, до того, наконец, что не может удержаться: то же самое с обманщиком, по мере того как обманывает он; опять то же относительно ненависти и мести, сладострастия и неумеренности, прелюбодеяния и богохульства. Что любовь владычествовать по любви к себе возрастает по мере того, как узда отпущена, - известно это; то же самое с любовью обладать богатствами по любви к миру; кажется, что для той и другой любви нет ни пределов, ни конца. Из того очевидно, что насколько зло не удалено в человеке внешнем, настолько вожделения зла изобилуют, и что вожделения возрастают в той же мере, как узда отпущена злу.
