Наталья Сухова - Система научно-богословской аттестации в России в XIX – начале XX в.
Устав 1910–1911 гг. вновь подтвердил эту систему, сохранив и преемство всех трех ученых степеней, и требования к их соискателям[206]. Единственным уточнением было повышение требований к званию действительного студента. Студент, не представивший выпускного сочинения без уважительной причины, не получал даже этого звания, а выпускался из академии «со свидетельством о выслушании им академических наук»[207].
В 1917–1918 гг. вновь остро встал вопрос об упразднении магистерской степени, причем его острота была спровоцирована бурными дискуссиями университетских профессоров. В Комиссии профессоров 1917 г. в пользу упразднения «средней» ученой степени приводилось два аргумента: 1) пример западноевропейских университетов; 2) необходимость предоставить каждому ученому «полной свободы в осуществлении своих научных интересов». Последний аргумент подкреплялся печальными примерами и. д. доцентов в академиях, которые и свои широкие научные замыслы, и непосредственные преподавательские обязанности приносят в жертву работе над одной узкой темой. Следует иметь в виду контекст этого обсуждения – «вольный» настрой весны 1917 г. Однако были высказаны аргументы и в защиту традиционной богословской аттестации: 1) градация степеней строго соответствует естественному росту каждого ученого; 2) сама система аттестации и все ее степени необходимы в качестве побуждения русских ученых-богословов к большей научно-литературной производительности; 3) система ученых степеней отчасти является гарантией сохранения должного уровня науки даже там, где она находится не в очень выгодных условиях, то есть в академиях[208]. Последние два аргумента представляют оценку са мими представителями академий непростых условий, в которых развивается богословская наука.
Но и эти обсуждения не смогли поколебать реально и достаточно успешно действующую систему научно-богословской аттестации. На заседаниях Отдела о духовных академиях Священного Собора Русской Православной Церкви было подтверждено, что трехступенчатая система научно-богословской аттестации соответствует вехам становления ученого-богослова, причем каждая из ее ступеней имеет свои задачи, критерии оценки и не может быть упразднена.
Следует отметить еще особый способ получения докторской степени – без обязательного предварения ее магистерской, без представления специального сочинения. Все Уставы православных духовных академий (1814, 1869, 1884, 1910–1911) предоставляли духовным академиям право возводить в высшее ученое достоинство лиц, не принадлежащих к ученым корпорациям, но известных своими научными трудами. Причем это возведение проводилось не только в обход уставных правил, то есть без представления конкретного сочинения и без всяких испытаний, но и минуя все предыдущие академические степени[209]. Однако в 1905–1906 гг. встал вопрос, следует ли сохранять это право за академиями на новом этапе развития богословской науки и соответственно отношения к научным исследованиям и статусу их авторов. Большая часть профессоров академий дорожила этим правом и желала его сохранить. Однако некоторые настаивали, чтобы эти доктора имели отличие от тех, кто получает докторские степени обычным порядком, и именовались почетными (honoris causa)[210]. Кроме того, были высказаны настойчивые пожелания, чтобы такие степени не присуждались членам духовно-академических корпораций и «начальникам академий»[211], а также чтобы такое присуждение проводилось только при единогласном положительном мнении Совета[212]. Были и представители академий, считавшие присуждение «почетных» богословских степеней неполезным для академий и для богословской науки, ибо часто они присуждаются не из научных соображений, а из каких-то личных человеческих соображений, особого положения известных лиц. Кроме того, если присуждение ученой степени доставляет честь, то почему не искать этой чести законным порядком?[213]
Таким образом, трехступенчатая система научно-богословской аттестации, дополненная снизу званием действительного студента, существовала на протяжении всего исследуемого периода (1814–1918) Однако реально все ступени действовали только в течение 1869–1918 гг. В этот период происходило постепенное осознание значения каждой степени, причем это осознание способствовало выработке общих критериев к диссертациям каждой ступени. Стойко сохраняемая трехступенчатая система, а также определение места и значения ее составляющих свидетельствуют о самостоятельном развитии системы научно-богословской аттестации, хотя и в определенной связи с университетской системой аттестации.
Номенклатура и специализация ученых степеней, присуждаемых духовными академиями
С вопросом об иерархии ученых степеней, присуждаемых духовными академиями, тесно связан и вопрос номенклатуры этих степеней. Последний имел две стороны: возможность включения в состав духовно-академических ученых степеней небогословских, а также дифференциация самих богословских степеней.
Все степени, присуждаемые духовными академиями, были богословскими. Однако решение ограничить академии «богословской ученостью» было принято не сразу, да и в дальнейшем вызывало немало дискуссий. Дело в том, что в духовных академиях изучались не только богословские науки. В документах, связанных с реформой 1808–1814 гг., специальным предметом занятий духовных академий называлась «ученость, сколь можно более приспособленная к наукам богословским»[214], а также присоединяемые к этой «учености» «изящные науки» (belles lettres) – словесность, риторика, философия. В «Начертании правил» 1808 г. и в проекте Устава академий 1809 г. магистры-выпускники называются «магистрами академии», а не «магистрами богословия»[215]. Первый курс преобразованной СПбДА изучал в 1809–1814 гг. не только богословские, но и общеобразовательные науки – гуманитарные, физико-математические. Все эти предметы были сгруппированы в шесть классов – богословский, философский, словесный, исторический, физико-математический и класс языков, причем на все классы полагалось равное количество преподавателей, а в первые годы обучения и равное количество учебных часов. Более того, поставленная перед профессорами задача – приготовить по их классам профессоров для преобразуемых академий и семинарий – подразумевала полноценное освоение и небогословских наук, хотя бы частью студентов. Разделение в 1810 г. предметов, преподаваемых в академиях, на необходимые и предметы по выбору не решило вопроса о научном статусе небогословских наук в духовных академиях.
Даже акцент, поставленный в окончательной редакции Устава 1814 г. на богословии как главном предназначении выпускников духовных академий, не снял вопроса: магистры и в окончательном варианте назывались «магистрами академии»[216]. Более того, Устав духовных академий 1814 г. предусматривал возможность давать академическую степень магистра тех общеобязательных наук, по которым студенты, не достигшие отличных успехов в богословии, заняли первые места, то есть философии, библейской, церковной и отечественной истории, словесности, древних языков. Но эта магистерская степень по статусу была ниже магистра богословия – ее обладатели оставались во втором, то есть кандидатском, разряде, и для получения степени доктора богословия они должны были предварительно держать новый экзамен по богословским наукам на звание полного магистра академии[217].
Однако и эту возможность академии использовали крайне редко. Автору монографии удалось обнаружить лишь несколько упоминаний о действии этого положения, да и то не совсем в уставном варианте. Выпускникам КДА III курса Федору Шимкевичу (1827) и IV курса Якову Амфитеатрову (1829) была присвоена степень магистра богословских и словесных наук[218]. Возможно, это случайность дословного перевода с латыни текста магистерского диплома, то есть фразы о присвоении степени «магистра богословских и словесных (гуманитарных) наук» («Magistrum sanctiorum humaniorumque»). Но Федор Шимкевич, хотя проявлял должные успехи и в богословии – кончил курс вторым магистром, – имел особые успехи в словесности, поэтому, возможно, Конференция сочла полезным это отметить[219]. Яков Козьмич Амфитеатров – любитель церковной словесности, проповеди, русской словесности – был талантлив и в богословских науках: он окончил курс первым магистром. Но его дальнейшая деятельность показала, что выделение словесного направления в его богословских знаниях не было случайным. Преподавательская и научная деятельность Я. К. Амфитеатрова в области церковной словесности позволила выявить принципиальные законы церковного слова, положила начало преодолению западного влияния в отечественной гомилетической науке, послужила основой для формирования самобытного отечественного направления церковной проповеди, основанного на святоотеческой традиции, но учитывавшей традицию и особенности русского языка и специфику русского церковного пути[220].
