Автор неизвестен - Откровенные рассказы странника духовному своему отцу
Я, чтобы заставить его исполнять мое приказание, клал возле себя розгу. Когда он говорил молитву, я спокойно читал книгу, или слушал, как он произносит; но лишь только он замолчит, я показываю ему розгу, и он испугавшись опять принимался за молитву; и это меня очень успокаивало, ибо начиналась тишина в моем жилище. По некотором времени я заметил, что уже розги не нужно, мальчик стал охотнее и усерднее исполнять мое приказание; далее я усмотрел совершенную перемену в его резвом характере, он стал тих и молчалив, и домашние работы отправлял успешнее. Это меня порадовало, и я начал более давать ему свободы. Наконец, что вышло? Он так привык к молитве, что почти всегда и при всяком деле творил ее без всякого моего понуждения. Когда я спрашивал его об этом, он отвечал, что непреодолимо ему хочется всегда творить молитву. Что же ты при сем чувствуешь? Ничего, только и чувствую, что мне бывает хорошо, когда говорю молитву. Да как же, хорошо? Не знаю, как сказать. Весело, что-ли? Да, весело.
Ему было уже 12 лет, как началась в Крыму война, я уехал к дочери в Казань, и его взял с собой. Здесь поместили его в кухне с прочими людьми, и он от этого очень скучал и жаловался мне, что люди, играя и шаля между собою, приступили и к нему, и смеялись над ним, и сим мешали ему заниматься молитвою. Наконец, месяца через три он вошел ко мне, да и говорит: я уйду домой; мне здесь нестерпимо скучно я шумно. Я сказал ему: как можно тебе одному идти в такую даль и в зимнее время? Дожидайся когда я поеду тогда и тебя возьму. На другой день пропал мой мальчик. Везде посылали искать, но нигде его не нашли. Наконец, я получаю из Крыма от людей, оставшихся в нашем хуторе, письмо, что оный мальчик, 4 числа апреля, на второй день Пасхи найден мертвым в пустом моем доме. Он лежал на полу в моей комнате благообразно, сложивши руки на груди, картуз под головою и в том самом холодном сюртучке, в котором ходил у меня и ушел. Так и похоронили его в моем саду. Получивши это известие, я чрезвычайно удивлялся, каким образом так скоро добрался мальчик до хутора. Он ушел 26 февраля, а 4 апреля найден. В один месяц перейти около трех тысяч верст, дай Бог и на лошадях. Ведь придется верст по сто в день. А притом в холодной одежде, без паспорта и без копейки денег. Положим, что может быть, кто-нибудь и подвозил его по дороге, но и это все не без особенного промысла и попечения о нем Божия. Вот мальчик мой, сказал, наконец, барин, вкусил плод молитвы, а я и на старости лет моих еще не пришел в его меру.
После сего я стал говорить барину: прекрасная, батюшка, книга преподобного Григория Паламы, которую вы изволили читать, я ее знаю. Но в ней все больше об устной токмо Иисусовой молитве рассуждается, а прочтите-ка вы книгу под названием Добротолюбие; там найдете полную и совершенную науку, как достигнуть и духовной Иисусовой молитвы в уме и сердце и вкусить сладчайший плод ее; при сем я показал ему мое Добротолюбие. Он, я заметил, с удовольствием принял совет мой и обещался достать себе таковую книгу.
Боже мой, размышлял я сам в себе, каких дивных явлений силы Божией не бывает от сей молитвы! И как мудро и поучительно сие происшествие; мальчика розга научила молитве, да еще и послужила средством к утешению! Не те же ли розги Божии наши скорби и напасти, встречаемые на молитвенном пути? А потому, чего же мы боимся и смущаемся, когда показывает нам их рука Отца нашего небесного, исполненного беспредельной любви, и когда сии розги научают нас прилежнее поучаться молитве и ведут нас к утешению неизреченному?
Кончив эти рассказы, я сказал отцу своему духовному: Простите меня, Бога ради, я уже много заболтался, а святые отцы беседу, хотя и духовную, но неумеренную, называют празднословием. Мне пора идти проведать моего спутника иерусалимского. Помолитесь о мне, окаянном грешнике, чтобы Господь, по великому милосердию своему устроил путь мой во благое.
Вседушно желаю, возлюбленный о Господе брат, ответил он, да любвеобильная благодать Божия осеняет путь твой и сопутствует с тобою, как ангел Рафаил с Товиею!
Три ключа ко внутренней молитвенной сокровищнице. Обретенные в духовных богатствах Св. Отцов
В сердце моем скрых словеса Твоя.
(Пс. 119, 11)Подобает уму тщатися всяцем ухищрением горе простертися.
(Катафигиота гл. 19)Если каждый имеет свои особенные свойства, наклонности и способности, то и достижение одной и той же цели совершается по различным направлениям, разными способами, руководствующими к оному. Так и достижение цели внутренно молитвенных действий бывает посредством многих к сему путей, как читаем в наблюдениях святых отцов.
Одни из сих способов общий, как для успеха в молитве, так и для успеха в жизни христианской, как-то: безусловное послушание, как говорит Симеон новый Богослов; — труды доброделания и подвижничества, как возглашает церковь в своих песнопениях: деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход (Троп. священномуч.); молитва наружная о внутренней молитве: Господи, научи ны молиться [Лук. 11, 1]; особенные благодатные воздействия, как например: Капсо Каливит однажды приложась к иконе Божией Матери, после двухгодичных докучаний Ей в молитве, вдруг ощутил сладость и теплоту, впавшую в сердце; юноша Георгий при простой молитве внезапно узрел внутренний свет и приял непрестанно самодействующую молитву, и тому подобное.
Есть и другие существенные способы к внутренней молитве, как бы непосредственно к ней относящиеся. Таковых три, как находим у святых отцов.
Частость призывания имени Иисуса Христа;
Внимательность к сему призыванию; и
Вхождение внутрь себя, или, как выражаются отцы церкви, вхождение ума в сердце.
Так как сии способы преимущественно скорейшим и удобнейшим образом отверзают внутри нас царствие Божие и обнаруживают сокровище внутренней духовной молитвы в сердце нашем, то весьма прилично назвать их ключами к сему сокровенному ковчегу.
Ключ первыйЕсли количество ведет к качеству, то и частое, почти беспрестанное призывание имени Иисуса Христа, хотя в начале и рассеянное, может привести ко вниманию и теплоте сердечной; поелику натура человеческая способна усвоять известное настроение посредством частого употребления и привычки. Чтоб научиться что-либо делать хорошо, надобно делать оное гораздо чаще, сказал один духовный писатель; и св. Исихий говорит, что частость рождает навыкновение и обращается в натуру (гл. 7). Это, как видно из наблюдений опытных мужей, бывает в отношении ко внутренней молитве таковым образом: желающий достигнуть внутренней молитвы решается часто, почти беспрерывно призывать имя Божие, т. е. устно произносить Иисусову молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного; иногда же сокращенно, т. е. Господи Иисусе Христе, помилуй мя, как учит св. Григорий Синаит. Он же присовокупляет, что сокращенное призывание удобнее для новоначального, впрочем, не отрицает и того и другого, советуя только не часто переменять молитвенные глаголы, дабы удобнее приобыкнуть к призыванию. А чтобы и еще более возбуждаться к беспрестанному творению молитвы, учащийся полагает себе в правило, смотря по времени, известное количество раз призывать, т. е. столько-то сотен или тысяч молитв по четкам проговаривать в день и ночь, не спешно, а изречисто, напрягая язык и уста. По некотором времени уста и язык упражняющегося получают таковое навыкновение и как бы самодвижность, что уже без особого усилия сами собою будут двигаться с изречением имени Божия, даже и без гласа. Далее к сему движению языка станет прислушиваться ум и постепенно очищается от рассеяния и приходит во внимание к молитве. Наконец, может последовать и снисшествие ума в сердце, как выражаются отцы, т. е. ум, возвратясь в сердце, согреет оное теплотою божественной любви, и уже само сердце будет без понуждения, свободно, с неизреченною сладостию призывать имя Иисуса Христа и изливаться с умиленем пред Богом беспрерывно, по реченному: аз сплю, а сердце мое бдит [Песн. песн. 5, 2]. О плодотворности частого умного призывания имени Иисуса Христа, прекрасно выразился св. Исихий: якоже бо дождь, елико множае на землю сходит, толико и землю умягчает, сице и землю сердца нашего имя Христово от нас призываемо радостно творит и веселит, елико частейше призывается.
Хотя показанный способ, основанный на опытах и наблюдениях св. отцов, и достаточен к удобному руководству, чтобы достичь желанной цели внутренней молитвы, однакож, есть и еще способы высшие, как-то: внимание и введение ума в сердце. Сей первый способ приличествует преимущественно тем, кои не приобучились еще ко вниманию и неспособны еще успешно трудиться над сердцем, или же он может быть введением и предпутием к последующим способам. Впрочем, по разности свойств и способностей, кому что удобнее, тот то да и избирает, как говорит Никифор монашествующий.
