Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах
{01109}
путешествия на Валаам и стану его убеждать... Авось удастся. Если мы вдвоем поедем, то нам, вероятно, и по сто рублей хватит - это тоже аргумент. А ему, действительно, необходимо проветриться. Если этого не требует его хороший талант, то этого настойчиво добивается гигиена. Он ужасно много пьет - это неизлечимо, но зато излечимо очень многое другое. Он живет чёрт знает как... Ужасно одет, не видит света, не слышит людей. Я никогда не видал его обедов, но готов держать пари, что он питается чепухой. (Его супруга не дает впечатления мудрой хозяйки.) В общем, мне кажется, что он скоро умрет. Его организм до того расшатан, что можно удивляться, как это в таком больном теле может сидеть такая стихотворная натура. Непременно нужно проветрить этого человека. Он говорил мне, что поедет по Волге, но плохо верится его словам. Дальше своей сарайной дачи он не пойдет. О результатах беседы, имеющей быть в пятницу, сообщу Вам. Если сам не поеду, то хоть его спроважу. Завтра у меня последний экзамен, а послезавтра моя особа будет изображать то, что толпа величает "доктором" (если, конечно, выдержу завтрашний экзамен). Заказываю вывеску "доктор" с указующим перстом, не столько для врачебной практики, сколько для устрашения дворников, почталионов и портного. Меня, пишущего юмористическую дребедень, жильцы дома Елецкого величают доктором, и у меня от непривычки ухо режет, а родителям приятно; родители мои благородные плебеи, видевшие доселе в эскулапах нечто надменно-суровое, официальное, без доклада не впускающее и пятирублевки берущее, глазам своим не верят: самозванец я, мираж или доподлинно доктор? И такое мне уважение оказывают, словно я в исправники попал. Они мнят, что в первый же год я буду ворочать тысячами. Такого же мнения и мой терпеливый портной Федор Глебыч. Придется разочаровать бедняг. Экзамены кончились, а потому мне уже ничто не мешает подать прошение о приеме меня в число считанных. Что-нибудь да буду присылать к каждому номеру. Теперь пока не вошел еще в норму, денька же через четыре подниму глаза к небу и начну придумывать темы.
{01110}
Летом буду жить в Новом Иерусалиме и буду пописывать... Боюсь только благородной страсти... Это для меня хуже всяких экзаменов. На сей раз шлю "Дачную гигиену". Штука сезонная... Если понравится, то изображу еще что-нибудь в этом роде: "Охотничий устав", "Лесной устав" и проч. Мне хочется написать для "Осколков" статистику: народонаселение, смертность, промыслы и проч. Немножко длинно выйдет, но если удастся, то бойкий фельетон выйдет. (Я зубрил недавно медицинскую статистику, которая дала мне идею.) Я теперь с удовольствием написал бы юмористическую медицину в 2-3 томах! Перво-наперво рассмешил бы пациентов, а потом бы уж и лечить начал. Погода в Москве дождливая: в летнем пальто холодно, в зимнем жарко. Здоровье мое не из блестящих: то здоров, то стражду. Пью и не пью... Определенного пока еще ничего не видно. Сажусь читать. Прощайте. Ваш сотрудник, уважающий А. Чехов. Правда ли, что "Дело" отживает свой век? Если правда, то добрый путь! Не любил этого журнала, грешный человек. Злил он меня. Впрочем, при нынешней журнальной бедности и "Дело" бы сгодилось. 74. Н. А. ЛЕЙКИНУ 17 июня 1884 г. Москва. 17, 6, 4. Многоуважаемый Николай Александрович! После трудных экзаменов, как и следовало ожидать, разленился я ужасно. Валяюсь, курю и функционирую, остальное же составляет тяжелый труд. Трудно в особенности писать фельетоны. Погода, если не считать ежедневных дождей, великолепная... Не до работы... Третьего дня я послал Вам свою новорожденную книжицу "Сказки Мельпомены". Издал эту книжицу экспромтом, от нечего делать, спустя рукава...
{01111}
Послал я Вам один экземпляр и для "Петербургской газеты", в кою и прошу Вас оный препроводить... Хотелось бы мне и объявленьице сочинить в "П(етербургскую) газету", но, увы, денег нет свободных... Есть у меня в Питере приятели, для которых это объявление было бы нелишним: прочли бы и по 75 коп. прислали; посему не походатайствуете ли об объявлении в кредит? В кредит и, по возможности, с уступкой. Уплатить можете Вы им даже из моего гонорара. Совсем я разорился и кричу караул... Если Вам некогда возиться с моими объявлениями и если неудобно, то, ради Христа, не церемоньтесь и "наплюве". Это не бог весть как важно... Еду завтра на всё лето в Воскресенск, куда в случае надобности и прошу адресоваться: "Воскресенск (Московской губ.), А. П. Ч.". Вот и весь адрес... Сюда же шлите и гонорар. Еще одна покорнейшая просьба. В Воскресенске семья живет "на книжку", расплата же с лавочниками производится первого числа. Просрочка нежелательна обеими сторонами... Распорядитесь, голубчик, выслать мне гонорар по возможности раньше. Денежная почта приходит в Воскресенск только по понедельникам и пятницам... Первый июльский понедельник будет 2-го числа... Если, стало быть, Вы вышлете гонорар 30 июня, то Вы попадете в самую центру. Пальмин наотрез отказался ехать в Питер. Собирается ехать по Волге, но едва ли поедет... Слова, слова и слова... Объявление для "Петерб(ургской) газеты" прилагаю. Напечатать 5 раз, на 4-й странице, в размере прилагаемого объявления, в рамочке... В "Осколках" объявление не печатайте... У вас и так тесно, да и книжка моя не в духе "Осколков". Подождем собрания юмористич(еских) рассказов, если таковое будет когда-нибудь... Не напишете ли Вы мне, где и как продают книги? Я совсем профан в книжной коммерции. Не послать ли кому-нибудь в Питер десятка два экземпляров? Всех у меня 1200. Продать не тщусь... Продастся - хорошо, не продастся - так тому и быть... Издание стоит 200 руб. Пропадут эти деньги - плевать... На пропивку
{01112}
и амуры просаживали больше, отчего же не просадить на литературное удовольствие? Затем Вы в письме Акима Данилыча (в "Брожении умов") вставили фразу: "А всё из-за стаи скворцов вышло"... Соль письма ухнула... Городничему вовсе не известно, из-за чего бунт вышел, да и нет ему надобности умалять свои администраторские подвиги такими ничтожными причинами, как скворцы... Он никогда не объяснит бунта скворцами.... Ему нужна "ажитация"... Впрочем, всё это пустяки... Это к слову... Поздравления с окончанием курса, празднования и житье в душной Москве совсем расстроили мою телесную гармонию... Слаб. 1 июля нужно мне быть в Москве, 2-го опять на даче... В июле Вы приедете в Москву... Как бы нам свидеться? Пока прощайте... Будьте здравы, невредимы купно со своим приемышем... Уважающий А. Чехов. 75. Е. И. ЮНОШЕВОЙ Июнь, около 17, 1884 г. Москва. Уважаемая Екатерина Ивановна! Сейчас я был в той компании, о которой говорил Вам. Клюет. Посылаю сейчас Ваш адрес. Работку нашел Вам маленькую, чахоточную, но на плату за слушание лекций во всяком случае хватит, с чем и имею честь проздравить. Обещают снабдить Вас переводами мелких вещиц. Плата, говорят, лучше, чем у Пушкарева. За исправность ручаюсь. Вы получите приглашение письменное или просто работу от редактора "Будильника" Александра Дмитриевича Курепина, которого рекомендую Вам за славного малого. В будущем поищем еще чего-нибудь, а пока... аревуар! В Воскресенск еду. Одним из любимейших занятий моих в Воскресенске будет ожидание Вашего приезда. Боюсь, что это занятие будет слишком продолжительно. Распоряжение о взятии Вас с собой я сделал компании. Во время
{01113}
Вашего въезда в город будут произведены: а) колокольный звон, b) пушечная стрельба и с) больше ничего. А за сим, пожелав Вам всех благ, имею честь быть всегда готовым к услугам А. Чехов. Р. S. Надеюсь, что веревка не развязалась!! 76. Н. А. ЛЕЙКИНУ 25 июня 1884 г. Воскресенск. 25, VI, 4. Воскресенск. Письмо 1 Многоуважаемый Николай Александрович! Первый дачный блин вышел, кажется, комом. Во-первых, рассказ плохо удался. "Экзамен на чин" милая тема, как тема бытовая и для меня знакомая, но исполнение требует не часовой работы и не 70-80 строк, а побольше... Я писал и то и дело херил, боясь пространства. Вычеркнул вопросы экзаменаторов-уездников и ответы почтового приемщика - самую суть экзамена. Во-вторых, рассказу этому пришлось пройти все тартары, начиная с моего стола и кончая карманом богомолки. Дело в том, что, принеся свой рассказ в здешний почтамт, я был огорошен известием, что почта не идет в воскресенье и что мое письмо может попасть в Питер только в среду. Это меня зарезало. Оставалось что-нибудь из двух: или почить на лаврах, или же мчаться на железнодор(ожную) станцию (21 верста) к почтовому поезду. Я не сделал ни того, ни другого, а решил поручить мою корреспонденцию кому-нибудь идущему на станцию. Ямщиков я не нашел. Пришлось поклониться толстой богомолке... Если богомолка поспеет на станцию к почтовому поезду и сумеет опустить письмо в надлежащее место, то я торжествую, если же бог не сподобит ее послужить литературе, то рассказ получите Вы с этим письмом. Теперь о темах для рисунков. Тут прежде всего мне нужно сознаться, что я очень туп для выдумывания
