Николай Скабаланович - Византийское государство и Церковь в XI в.: От смерти Василия II Болгаробойцы до воцарения Алексея I Комнина: В 2–х кн.
Положение, занятое христианами в Турецкой империи, с логической последовательностью вытекает из того государственного устройства, которое сообщено империи Магометом II и впоследствии развито Сулейманом I, из тех принципов, которые легли в основу этого устройства. Устройство османского государства, при всей своей своеобразности, характеризующей вообще мышление восточных народов, отличается выдержанностью в проведении основных начал. Государство, по представлению османов, есть большой дом. Фундаментом его служат: общее право (шери), государственное право (канун), обычай (аадет) и воля государя (урф). Выдающуюся часть здания составляют ворота — Порта; это название применено для обозначения правительства, вероятно, в связи с тем, что в древнее время дела решались государями у ворот их дворцов. Внутри дома есть зал, а в нем Диван, на котором восседают знатнейшие сановники, — отсюда этим словом обозначается государственный совет. Важнейшие сановники государства были разделены Магометом II на четыре класса в соответствии с четырьмя мировыми стихиями, четырьмя добродетелями, одним словом, во внимание к фаталистическому значению числа четыре, играющего в глазах восточного жителя весьма важную роль. Первые четыре сановника составляют опоры трона (эркани девлет), — сюда относятся: визирь, кадиаскер (войсковой судья), дефтердар (главный казначей), нишанджи (статс-секретарь). За этими опорами трона следуют: кьяджа-бей (делопроизводитель великого визиря), рейс-эфенди (министр иностранных дел), чауш-баши (министр внутренних дел). Корпорация улемов с муфтием или шейх-уль-исламом во главе тоже была разделена на соответствующее число классов. Несмотря, однако же, на такую образность в воззрении на государство и на такие механические, случайные подразделения, через все государственное устройство проходит одна общая мысль. Это именно — единство религиозного начала. Религия, ислам, составляет принципиальное начало всего государственного строя. Все отправления государственной жизни, управление, суд, войско, финансы, полиция, поземельные отношения основаны на исламе и сформулированы по предписаниям Корана. Государство османов имеет характер мусульманского государства в строгом смысле этого слова. Строгое проведение через весь государственный механизм этой основной мысли привело к тому, что государственная жизнь османов приняла направление, совершенно отличное от жизни европейских народов. Тогда как европейские государства прогрессивно развивались, их учреждения все более совершенствовались, Турция застыла на одном уровне; неподвижность сделалась отличительной особенностью ее существования. Иначе и не могло быть там, где в основе политического существования лежат неизменные Божественные законы, где народная самодеятельность заключена в тесные рамки, освященные высшим авторитетом. Далее, тогда как все почти великие народы Европы образовались из слияния племен и господствующее племя не выделялось, не становилось в положение, изолированное от других племен, не делало политических учреждений своим исключительным правом, но допускало эти племена к участию в учреждениях и через то открывало путь к слиянию в одно целое элементов, отличных по вере, языку и нравам, — в Турции произошло явление обратное: изолированность сделалась необходимым условием политической жизни, слияние племен оказалось немыслимым, ислам стал непреодолимым препятствием на пути к объединению. Так как политическая жизнь Турции организована по предписаниям Корана и поставлена в теснейшую связь с религией, то отсюда произошло, что непременным условием участия в политических учреждениях сделалось исповедание ислама; только мусульманам предоставлено быть вполне правоспособными, политически полноправными гражданами; народам немусульманским прегражден доступ к политическим правам; при известных условиях, строго определенных в Коране, им дается право жизни, но только жизни отдельной от мусульман. Наконец, это проникновение оттоманского государства религиозным началом привело еще к одной особенности: сделало неизбежным слияние функций государственных с религиозными; знатоки Корана, улемы, в одно и то же время духовные лица и судьи; их глава шейх-уль-ислам занял влиятельное место в государстве и его приговоры (фетва) получили силу при решении вопросов не только религиозного, но и государственного свойства. Эти особенности османского государства — политическая изолированность и слияние Церкви с государством, функций религиозных с государственными, сделались исходным пунктом узаконений Магомета II относительно христиан, ими обусловливалось то положение, в которое были поставлены христиане после завоевания Константинополя.
При взятии Константинополя турками много христиан погибло и попало в плен, но многие уцелели от руки османов и частью скрылись в городе, частью разбежались по окрестностям. Магомету II прежде всего предстояло решить вопрос: как поступить с христианами, оставшимися в живых. В Коране указано три способа отношения к христианам: первый способ обращение в ислам с предоставлением прав, принадлежащих мусульманам; второй — оставление права на существование тем, которые не пожелают перейти в ислам, но и не окажут вооруженного сопротивления мусульманам, сдадутся на капитуляцию, — за право на жизнь они в качестве покоренных, рабов, должны платить дань — харадж; третий способ — истребление тех, которые окажут сопротивление мусульманам, не изъявят им покорности и не захотят принять ислам. Первый способ всего менее мог быть применен к христианам, уцелевшим от турецкого разгрома; отдельные лица еще можно было склонить к мусульманству, но масса твердо держалась веры предков. Второй способ, собственно говоря, тоже был неприменим в данном случае: Константинополь не сдался на капитуляцию, но взят штурмом, и жители Константинополя не принадлежали к разряду людей, смиренно преклонившихся перед турецким оружием и изъявивших покорность, — они оказали вооруженное сопротивление и уступили только перед силой. Следовательно, по букве закона, к ним мог быть применен третий способ — истребление. Но Магомет II ни по личным симпатиям, ни по политическим расчетам не был расположен поступать с ними так круто. Столкновения османов с христианами, продолжавшиеся в течение полутора столетий до завоевания Константинополя, не прошли бесследно. Эти столкновения имели характер не исключительно враждебный; христиане ведались с османами не только на поле битвы, но вступали с ними в мирные отношения и даже роднились путем браков. Посредством брачных союзов христианские нравы приходили в соприкосновение с нравами османов на почве домашней семейной жизни, посредством разнообразного рода отношений, которые завязывались между христианами и османами вследствие близкого соседства между их поселениями и вследствие присутствия христиан на турецкой службе, нравы тех и других соприкасались на почве общественной. Турки ближе знакомились с христианами, заимствовали у них утонченные обычаи, делались мягче и терпимее. Прежняя грубость и жестокость, с какой они относились к христианам, если и не исчезла совершенно, то до известной степени ослабела. Османы, владевшие Константинополем, не смотрели уже на христиан как на своих непримиримых врагов и не поступали с ними с той дикой беспощадностью, которая отличала их предков времен Османа или Урхана. Магомет II не уступал в этом отношении лучшим османам и решился оказать снисходительность христианам, тем более что имел к этому политические побуждения. Он задался целью придать себе вид наследника византийских императоров, вполне утвердить свое государство на месте Византийской империи, так чтобы столица Византийской империи сделалась его резиденцией. Для достижения этой цели необходимо было относиться к бывшим подданным Византии по возможности кротко и в духе византийских императоров, затем необходимо было сделать Константинополь обитаемым и населить его, а чтобы склонить разбежавшихся жителей возвратиться в город и христиан, обитавших в других местах, переселяться в Константинополь, для этого нужно было не гнать христиан и не истреблять их, но всячески покровительствовать. До какой степени Магомет заботился о заселении Константинополя, видно из того, что впоследствии редкий поход оканчивался без того, чтобы известная часть жителей завоеванной местности или города не была переселена в Константинополь. Кроме заботы о заселении Константинополя, еще одно обстоятельство заставляло Магомета II покровительственно отнестись к христианам. Палеологи в борьбе с турецкими султанами постоянно обращали взоры на Запад и искали помощи у католических народов Западной Европы. Чтобы привлечь на свою сторону католический Запад и заручиться поддержкой папы, о могуществе которого и влиянии на народы Запада Палеологи имели несколько преувеличенное представление, они затеяли церковную унию. Но эта религиозная сделка, плод политической необходимости, вызвала сильную оппозицию в православных греках и не удалась. Константинополь не был спасен. Магомет, для успешной борьбы с которым делались унионные попытки, видел, что в Константинополе существуют две партии: одна — унионистов, которая в союзе с Западом стремится сокрушить его могущество, другая — партия православных, составляющая оппозицию унионистам и, следовательно, косвенно поддерживающая его интересы. Естественно, что он должен был покровительствовать этой последней партии. Кроме признательности за прежние услуги, хотя бы оказанные бессознательно и непроизвольно, его побуждали к такой политике расчеты на услуги этой партии в будущем. Он имел полное основание ожидать, что завоевание Константинополя не остановит в Западной Европе движения против турок, что пропаганда крестовых походов не затихнет, а напротив — получит новый толчок и силу. Магомету выгодно было иметь в среде христианского населения партию, настроенную неприязненно против католицизма, на которую при случае можно было опереться в борьбе против католического ополчения. Вот почему Магомет явился покровителем православных. И не только в этом случае Магомет поступил подобным образом по отношению к константинопольским грекам, но везде и всякий раз, когда возникала борьба между партиями, из которых одна тяготела к папе и западно-католическому миру, Магомет спешил стать на сторону противокатолической партии и покровительствовал ей, потому что не без основания видел в приверженцах католической партии своих личных врагов. Например, когда Елена, вдова сербского краля Лазаря, отдала Сербию в лен папскому престолу в надежде найти на Западе защиту против турок, Магомет немедленно вошел в соглашение с сербскими боярами, державшимися строго православных воззрений и не одобрявшими поступка Елены, щедро их наградил и сам извлек из союза с ними всевозможные для себя выгоды; опираясь на них, занял Сербию, обратил ее в османскую провинцию, а 200 тысяч сербов взял в плен и выселил. Аналогичное явление произошло также в Боснии. Когда католическая партия, заручившись обещанием помощи со стороны папы, смело начала в Боснии агитацию против турок, Магомет выступил покровителем противной партии, имевшей в своих рядах катаров. Результат был тот же, что в Сербии. Босния обращена в османскую провинцию, и более 100 тысяч боснийцев выселено частью в Константинополь, частью в азиатскую Турцию.
