К. Любарский - Христианство и атеизм. Дискуссия в письмах
Но тогда — вот что удивительно. Откуда такое фантастическое разнообразие догматических и схизматических оттенков? И ведь каждому явился Дух Святой, каждому было откровение, но он, получивший откровение, яростно гонит другого, получившего откровение. Это нам, учёным, можно спорить и ссориться. Наша наука — дело рук человеческих, естественны ошибки и несогласия. Но откровение — это Откровение Абсолютной Истины! Так нет же, и эта истина оказывается не абсолютной! В чём же тогда её смысл?
У Мережковского в «Юлиане-Отступнике» есть великолепная сцена, когда Юлиан наблюдает за христианским Собором и с презрением смотрит на склоки и драки святых отцов, злобно не умеющих договориться ни о чём. Да и то — не такова ли вся история Церкви… Если так, то возникает вопрос: «Да было ли вообще кому-либо Откровение? Не может же Откровение быть таким мелочным, неполным, худосочным!?» Каждый, конечно, вправе объявить подлинным Откровение — своё, и только своё. Но это лишает разговор серьёзности.
Здесь по внутренней логике Вашего письма Вы приходите к «догмам атеиста» и вновь утверждаете, что в «догмах атеиста» «сомнения неверующих запрещаются безусловно». Уму непостижимо, откуда это взято? Впрочем, я об этом уже писал в начале письма. Нет у атеизма никаких догм, и запретов тоже. Если, конечно, не рассматривать исключительно как атеиста какого-нибудь администратора, увольняющего с работы «за веру». Но я надеюсь, Вы понимаете, что он действует не в качестве атеиста, а в качестве администратора.
Говоря же о запрете сомнений со стороны верующих, я тоже не имел в виду церковных администраторов, не суд над Галилеем. Администраторы всюду одинаковы — и в Церкви и вне её. Я имел в виду внутреннее убеждение большинства верующих — «не христианин не спасётся». Каждый из них в душе своей (а не административно!), изгоняет нас, неверующих.
Никаких подобных запретов у атеистов нет. К сожалению, слово это немного загажено всякими воинствующими безбожниками. Я вместо него предпочёл бы слово «свободомыслящий». Оно не мною изобретено и сейчас широко используется для обозначения неверующих людей.
А позиция «не христианин, не спасётся» — вот уж поистине странная позиция. Не потому, что я жажду спасения — я ведь в него не верю. А потому, что я знаю, чем эта угроза является для самого говорящего, знаю, какой смысл он в это вкладывает. Здесь зерно, которое разрастается дальше в «недоброе христианство».
Вы абсолютно правы: во многих из наблюдавшихся мною случаев налицо религиозная мания. Во многих — но не во всех. В этих других «недоброе христианство» цветёт пышным цветом. Это христианство Великого Инквизитора. Да, это дискредитация христианства. Но, видимо, Вы должны подумать, что же есть такое в христианстве, что допускает такую дискредитацию. Ведь это не чьи-то сторонние злые происки?!
Из многих затронутых Вами тем тезис Паскаля представляется мне наиболее интересным. Звучит, правда, немного смешно: «мой ответ Паскалю» — кто Паскаль и кто я?! Но, думаю, всё же прав я, а не Паскаль (это, конечно, не значит, что я умнее Паскаля. Я не умнее Ньютона, хотя на абсолютность или относительность пространства-времени смотрю вернее, чем он).
Заметим для начала, что отказ от «проверки документов на владение» осуществляется отнюдь не по мотиву трудности. Мотив состоит в том, что неизвестно, существует ли сам объект поисков. Ведь приступая к разборке архива надо иметь хотя бы какие-то основания для надежды найти в нём нужные документы. Иначе это будет напоминать поиски потерянной где-то монеты под уличным фонарем на том основании, что тут светлее. Искать надо не там, где светлее, а там, где монета обронена.
Вам этот мотив должен быть понятен. Ведь Вы тоже отказыветесь «проверять документы» иных религий. А почему, собственно? В Вашем отказе уже присутствует выбор, обосновать его Вы можете только априорной убеждённостью, что Ваше переживание Святого Бога оптимально. А может быть в иных религиях Вам откроются такие новые пласты Божественных откровений, каких Вы себе и представить не можете, и только поэтому Ваше переживание кажется Вам оптимальным? Может быть, Вы по отношению к этим неизвестным Вам откровениям находитесь в том же отношении, что и я — к откровениям христианства? Пишете же Вы, что Ваш опыт мистических переживаний беден…
А ведь среди других религий есть и не менее массовые, и более новые, хронологически следующие за христианством, как христианство за иудаизмом. Ислам, например. Но Вы отказываетесь взглянуть на его документы. И довод Ваш, что Вы стали христианином не только потому, что родились в России, в христианской среде — конечно, не убедителен. Именно потому и стали. Представьте себя индийцем или японцем — так ли бы развивалось Ваше мировоззрение? Ну, ладно, пусть Вы лично не поэтому стали христианином! А как быть с миллионами русских и с миллионами индийцев? Почему «переживание Святого Бога» открывается только русским и не открывается индийцам? (Единицы христиан-индийцев, конечно, не меняют дела по существу). И умоляю Вас, не говорите мне об особом предназначении Святой Руси, об её избранничестве. Хорошо вижу, к чему приводит это. Слишком хорошо. Начинается с избранничества, а кончается пухом из подушек. Это — лучшая антирелигиозная пропаганда.
И далее — почему, собственно, Вы полагаете, что я отказался от «проверки документов»? Вовсе нет. Я читал Библию, оба Завета, многое из религиозно-апологетической (и, конечно, критической) литературы, чрезвычайно подробно и много беседовал с верующими людьми. Много мне хотелось понять и, мне думается, многое я понял. Конечно, я знаком с религиозной философией хуже, чем Вы, неизмеримо хуже, но и не совсем уж невежда. И вот, в результате этой проверки я нашёл эти документы не то чтобы фальшивыми, но с истекшим сроком давности.
Можно, конечно, потребовать, чтобы я ещё и ещё углублялся в церковную и религиозно-философскую литературу — пока не поверю. Требование это было бы приемлемым, если бы я (и любой человек вообще) думал только о себе. Я искал бы себе документы на дворец. Но, роясь в архивной пыли, я рискую оставить детей своих без дома вообще, дом оставить недостроенным. Пусть лучше я буду без дворца, но дети будут жить в теплом и удобном доме.
Хорошо, если документы будут найдены. А если нет? Как жить тогда? Вы скажете, что Вы знаете, что они непременно найдутся. Вы знаете, но я-то не знаю. И если я поверю Вам на слово и буду дальше и дальше искать документы, то тут-то как раз и будет наличествовать заранее сделанный выбор — убеждение, что документы есть, непременно есть и надо только отыскать их, и ради этого можно отказаться от строительства дома. Напротив, в отказе от дальнейших поисков такого тайного уже сделанного выбора нет: может быть — документы есть, может быть — нет, но гоняясь за ними, я рискую остаться без дома для себя и для детей.
Тем более, что Вы мне подаёте пример. Вы «не ищете добра от добра». Я тоже. Только добро мы понимаем — в этом контексте только — по-разному.
Итак, я всё опять к тому же — Человек должен сам быть демиургом… Пусть строит то, что может. Зато сладки плоды трудов своих.
Недооценка этого постоянно сквозит в Ваших письмах. Всё Человеческое для Вас велико лишь постольку, поскольку оно где-то в глубине своей озарено Божественным светом. Совесть — Бог, Любовь — Бог, Красота — Бог. Вы верно отмечаете, что было время, когда Бог был — молния, гроза, землетрясение, извержение вулкана. Сейчас мы знаем, что молния — это не Бог, землетрясение — тоже. Мы знаем — что это. Недра человеческой психики мы только начинаем проницать. Пока они ещё не познаны нами, и всюду, где не познано, человек помещает Бога. Но так будет не всегда, и в этом порукой нам — непрестанное сокращение сферы Божественного. Сначала из неё выпали ручьи и деревья, придорожные камни и вулканы… Затем отпало и небо — физическое небо… остались недра психики. Но будет время, когда выяснится, что Совесть — это Совесть, Любовь — это Любовь. Не Бог. Станут ли они от того «хуже»? Я знаю, что радуга — это солнечный спектр, атмосферное явление. Но разве от этого я перестаю ею восхищаться?
Так стоит для меня вопрос о Боге. Не знаю, ясно ли я его изложил, но, поскольку Вы в конце своих писем возвращаетесь снова и снова к этому вопросу, повторяю — я не «знаю, что Бога нет». Я, как Лаплас, пока не нуждаюсь в этой гипотезе. Я не «запрещаю» её, но требую от выдвигающих её серьезных оснований. Пока их нет для меня. Практика же — личный опыт и историческая ретроспектива настораживают.
Если говорить честно, то если и есть «вариант» христианства, мне духовно наиболее близкий (если бы пришлось выбирать), то это — Ваш, изложенный Вами. Но — Вы правы — Ваши же братья православные Вас не понимают. Тут я со всех сторон слышу одно — что Вам надо покаяться.
