Лора Герд - Константинопольский Патриархат и Россия. 1901–1914
Н. В. Чарыков
В некоторой степени помощь посольству в церковных делах оказывало духовенство русской посольской церкви в Константинополе, настоятелями которой были как личности вовсе бесцветные и не проявлявшие собственной инициативы, так и фигуры достаточно яркие и самостоятельные.
В 1913 г. по случаю ухода на покой многолетнего настоятеля о. Ионы (Вуколова) посол М. Н. Гире пишет о значении духовного лица при посольстве:
«По своему положению, представитель Св. Синода в Константинополе должен бы быть моим ближайшим естественным помощником в сношениях с Вселенской патриархией, и при обладании им высокими нравственными качествами, широким духовным образованием и тактом, мог бы приобрести огромное влияние среди местного православного духовенства и оказывать неоценимые услуги вверенному мне посольству при обсуждении с патриархией многих сложных вопросов, касающихся существенных интересов православной церкви на Востоке»[163].
Всего в Константинополе в конце XIX – начале XX в. было четыре русских церкви, подведомственных российскому Св. Синоду. Две из них находились при посольстве (Св. Николая Чудотворца в Пере, устроена в 1845 г. при посланнике В. П. Титове; Свв. Константина и Елены в летней резиденции посольства в Буюк-Дере, была устроена в 1818 г. при посланнике Строганове и возобновлена в 1867 г., при перестройке здания послом Н. П. Игнатьевым). Церковь при русской Николаевской больнице в Пангальди, каменная пятиглавая в византийском стиле с колокольней, была построена в 1875–1876 гг. и освящена Дерконским митрополитом Иоакимом. Богослужения в ней совершал помощник настоятеля посольской церкви. Трое певчих из Пантелеймонова монастыря на Афоне с 1876 г. служили псаломщиками. Церковь-усыпальница Св. Георгия в Сан-Стефано состояла из двух этажей (церковь и склеп). Построена она была в 1892–1898 гг., освящена в присутствии вел. кн. Николая Николаевича при после И. А. Зиновьеве. Богослужение в ней совершал причт посольской церкви в храмовые праздники и дни поминовения усопших[164]. Храм был взорван вскоре после вступления Турции в Первую мировую войну, 14 ноября 1914 г. Кроме этих церквей, в Константинополе, в Галате, находились подворья русских обителей на Афоне со своими церквами – Пантелеймонова монастыря, Ильинского и Андреевского скитов, а также некоторых наиболее крупных келлий. Братство русских келлий на Афоне содержало в Сан-Стефано школу. Настоятели афонских константинопольских подворий также находились в тесном контакте с русскими дипломатическими представителями.
В начале XX в. причт русской посольской церкви состоял из настоятеля, второго священника, диакона и псаломщика. Настоятелем посольской церкви в 1899–1913 гг. был архимандрит Иона (Вуколов)[165]. Автор многочисленных полемических работ в защиту греческого духовенства, архимандрит Иона выступал как против русских его критиков, так и против католического прозелитизма. Такое направление не соответствовало русской прославянской политике, сторонником которой был посол в Константинополе И. А. Зиновьев и имевший большой авторитет в политических вопросах директор РАИКа Ф. И. Успенский. Различным было отношение и к русскому монашеству на Афоне со стороны посла и Успенского, с одной стороны, и архимандрит Ионы – с другой. Если первые видели в «русском Афоне» сильную опору для политического влияния России на Балканах и вообще на Востоке, то для Ионы русские афонцы представляли собой массу необразованных мужиков, которые незаслуженно владели большими материальными средствами и не желали, по своей ограниченности, употребить даже часть этих денег в помощь греческим школам. В этом смысле архимандрит Иона присоединялся к позиции греческой иерархии, обвинявшей русскую политику на Востоке в преследовании чисто политических целей под прикрытием помощи православию.
В 1908 г. он опубликовал брошюру против католического прозелитизма. В последнее время, писал автор, много говорится о соединении церквей. Ватикан действует на Востоке различными способами. Так, французская графиня Рианкур, филэллинистка, живущая в Афинах, пишет сочинения о соединении, жертвует деньги в пользу Иерусалимского патриархата и афонских монастырей. Она уступает православным во всех вопросах, но упорно отстаивает идею папизма. 18 марта 1907 г. два латинских монаха в одежде греческих священников в притворе одного из константинопольских храмов раздавали листовки с призывом к единению с католичеством. Посещение саксонского принца Макса в сентябре 1907 г. тоже способствовало католической пропаганде. Католикам, говорит архимандрит Иона, следует совершенно отказаться от идеи прозелитизма; диалог необходим на уровне предстоятелей церквей, но высокомерие Ватикана делает его невозможным[166].
Русский храм-памятник в Сан-Стефано
Вскоре после избрания на патриарший престол Иоакима III в 1901 г. архимандрит Иона выступил посредником между ним и российским Св. Синодом по вопросу о распространении официального органа Вселенского патриархата еженедельного журнала Ἐκκλησιαστικὴ Ἀλήθεια(Церковная истина) в библиотеки всех семинарий России. В России, писал Иона, 58 семинарий и 4 академии.
Он рекомендовал Св. Синоду выписать его в количестве 62 экземпляров, что послужило бы, на его взгляд, существенной материальной поддержкой патриархату. Ходатайство патриарха было принято, и по настоянию К. П. Победоносцева, Ἐκκλησιαστικὴ Ἀλήθεια по цене 25 франков за номер была выписана для 57 духовных семинарий России[167]. Пользуясь случаем, архимандрит Иона привлек внимание и к своей деятельности на пользу православия в Константинополе. В соседнем с Сан-Стефано селении Галатария, писал он, католики устроили часовню, в которой служат по праздникам, ходят по домам православных жителей и приглашают их детей в школу. Архим. Иона перекупил арендуемый католиками дом и намеревался устроить в нем школу. Далее в том же письме он выступил с предложением изымать ежегодно у богатых русских обителей на Афоне некоторую сумму на поддержание греческих школ на Востоке[168].
В 1903 г. о. Иона создал в Галатарии, при храме-памятнике в Сан-Стефано, школу для 60 православных детей, которая размещалась в специально приобретенном им доме. «Ввиду большой опасности, какая в настоящее время угрожает от латинской пропаганды бедным детям православных греческих селений, находящихся вблизи русского Сан-Стефанского храма […], желательно и весьма полезно было бы открыть здесь русскую школу для этих детей», – писал архимандрит Иона митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию. Помощником о. Ионе и учителем в школе был назначен иеромонах Павел (Вильковский), выпускник Киевской духовной академии, хорошо владевший греческим языком и уже два года живший в Константинополе[169]. На содержание ее отпускалось по 700 рублей в год из доходов от бессарабских имений[170]. В том же 1903 г. архимандрит Иона обратился к митрополиту Санкт-Петербургскому Антонию с новой просьбой об увеличении субсидии на содержание школы до 1000 р., а также о назначении ему второго помощника для научных занятий в константинопольских церковных книгохранилищах, грека Аристотеля Мейдриноса, окончившего курс Санкт-Петербургской духовной академии в 1901 г., с жалованием в 1000 рублей в год[171]. Иона предполагал, чтобы Мейдринос работал при нем в качестве секретаря и переводчика и помогал ему в написании полемических статей, опровергающих клевету на Россию, которая появляется в иезуитских и греческих периодических изданиях. Однако посол И. А. Зиновьев не счел целесообразным удовлетворение этой просьбы архимандрита Ионы, и на сей раз он получил отказ[172]. В 1903 г. о. Павел доставил серебряную раку для мощей св. вмч. Евфимии, изготовленную в Петербурге на пожертвование митрополита Антония (Вадковского); 12 ноября 1903 г. мощи были торжественно переложены в храме св. Георгия в Фанаре[173]. В благодарность о. Павел получил от патриарха частицу раки, в которой мощи лежали до тех пор[174].
Рака с мощами Св. Евфимии в храме Св. Георгия в Фанаре (современная фотография)
Следует предполагать, что И. А. Зиновьев выражал недовольство самостоятельностью о. Ионы и его прогреческой позицией в церковных делах. 29 января 1906 г. Иона обратился к митрополиту Антонию с просьбой не переводить его на другое место. «Мое здоровье, не выносящее сурового климата и какой-либо систематической работы, моя деятельность в основанной мною школе и по изданию полезных книг на греческом языке, поддерживаемые мною отличные и дружеские отношения с греческой иерархией – все это дает мне смелость надеяться на милостивое внимание Вашего Высокопреосвященства к моей просьбе», – писал он[175]. Неблагополучно складывались и отношения архимандрита Ионы с иеромонахом Павлом, которые постепенно перешли в открытый конфликт. О. Павел, в лице которого Иона ожидал преданного послушника, секретаря и помощника, проявлял в своей деятельности большую самостоятельность, чем вызвал негодование своего властного начальника. В том же письме следуют жалобы на о. Павла, который, по словам о. Ионы, уже в течение пяти месяцев отсутствует, в последние два года не помогает ему в его литературных занятиях и мало полезен для школы, а вместо того занимается без ведома начальника сбором денег, скрывая от него сборные книги и отчеты. В заключение он просит удалить о. Павла и передать заведование школой ему самому. Поскольку эта просьба была оставлена без внимания, 27 сентября 1908 г. архимандрит Иона снова обращается к митрополиту Антонию с жалобой на о. Павла, деятельность которого, по его словам, вредна для дела и «огорчительна для меня лично». По сообщению о. Ионы, иеромонах Павел без его ведома занимался сбором денег на Константинопольскую патриархию, чем ставил его в неловкое положение. «Увлеченный денежными операциями, иер. Павел задумал без моего ведома скупать священные реликвии, продаваемые здесь некоторыми недобросовестными людьми. У одного расстриженного монаха-грека из Иерусалима он купил часть Животворящего Креста, которая была препровождена им в Воскресенский монастырь Новгородской губернии, место прежнего жительства иер. Павла, где была принята с большими торжествами. Но вскоре между продавцом и покупателем возник денежный спор, приведший к суду у патриарха и у г. посла […]. Соблазн от этой торговли вышел большой»[176]. В этом же письме архимандрит Иона с раздражением пишет о двух школах в Сан-Стефано, которые содержатся русскими афонскими келлиотами (монашеской и женской). О. Павел стал преподавать и в них, чем вызвал негодование своего начальника.
