Михаил Кравцов - Статьи о книге Зохар
На другой день собрались мудрецы в доме Учения. Встал тот ученик и задал свой вопрос. Ответил ему рабан Гамлиэль и сказал: Вечерняя молитва - это обязанность. Спросил рабан Гамлиэль у мудрецов: Кто-нибудь хочет возразить мне? Сказал раби Йеhошуа Нет. А не от твоего ли имени утверждают обратное? Встань, Йеhошуа, на ноги свои, и будут свидетельствовать против тебя. Встал раби Йеhошуа и сказал: Если бы я был жив, а он - мертв, то живой смог бы опровергнуть слова мертвого. Но раз и он жив и я жив - как может живой опровергнуть живого? Сидел рабан Гамлиэль и толковал Писание, а раби Йеhошуа стоял перед ним. Начали роптать присутствующие в доме Учения: До каких пор, - сказали они, - он будет мучить раби Йеhошуа? И в прошлом году он его мучил, и недавно опять мучил, и вновь мучит. Сместим его с княжества. Сместили его и посадили на его место раби Эльазара бен Азарию, потомка великого Эзры.
Эта история, рассказанная в трактате Берахот (27б-28а), приводится нами здесь лишь по одной причине в конце ее сообщается, что учеником, чьи вопросы привели к таким последствиям, был раби Шимон бен Йохай.
Но попробуем бросить хотя бы поверхностный взгляд на сам предмет спора, который вели еврейские мудрецы во втором поколении после разрушения Храма. По мнению Зохара, вечерняя молитва становится необходимостью в те периоды истории, когда Шехина, душа еврейской общины, находится в изгнании, в глубокой ночной темноте, удаляется от своего Источника. И молитва эта служит для Нее поддержкой и приоткрывает свет дневного Светила.
Можно предположить, что раби Йеhошуа (левит, который помнил еще службу в Храме, и с именем которого Мидраш (Берешит Раба, 64, 8) связывает историю о попытке восстановления Храма во времена императора Траяна) созерцал Общину Исраэля как бы вне пределов изгнания - и поэтому не усматривал в вечерней молитве обязательности. Рабан Гамлиэль, руководитель общины в разрушенной Земле - таких, как он, именуют обычно парнес (кормилец) - вынужден был обращать свой взор в глубины изгнания, и для него важно было снабдить сынов Исраэля всем тем, что послужит им пропитанием и поддержкой в длительном пути. Поэтому он и настаивал на том, чтобы hалаха, касающаяся вечерней молитвы, формулировалась как строгое предписание.
Один из них как бы смотрит назад и видит Храм, непрерывность и единство традиции, а другой - вглядывается в темноту и продолжительность изгнания. И мудрецы, стоящие вокруг них, соглашаются с мнением раби Йеhошуа они избирают своим парнесом священника, потомка восстановителя Храма.
Какая сила безусловнее проявляет себя в среде преданных Торе и пока еще находящихся на своей Земле евреев, сила избавления или сила изгнания? Возможно, что именно на этот вопрос искал ответа раби Шимон бен Йохай. И увидел, что окончательного ответа не существует: в конце приводимой нами истории рассказывается, что рабан Гамлиэль примирился с раби Йеhошуа и у общины стало два парнеса - одну субботу читал проповедь раби Эльазар, а две субботы толковал Тору рабан Гамлиэль. И два противоположных аспекта, света и тьмы - как бы одновременно существовали в общине, порождая разницу в восприятии Торы и споры среди мудрецов. И эти споры будут продолжаться до конца времен, до окончательного избавления. Раби Шимон говорит: Элияhу придет, чтобы уравнять разницу во мнениях (Эйдиот, 8, 7).
Такая двойственность присутствует в Талмуде как нечто изначальное, как две стороны безусловно единой традиции, суть противостояния которых коренится в самом Завете: Смотри, дал Я перед тобой сегодня жизнь и добро, и смерть и зло (Деварим, 30,15). И все те венцы, которыми величаются идущие по пути Торы: венец священства, венец царства и венец ведения - приобретаются лишь на определенных условиях. Сравнивал раби Йоханан. Написано: Зар (чужой),- а читается Зер (корона). Если заслужил, то делается короной, а если не заслужил, то становится чужой (Зара) для него (Йома, 72б).
Раби Шимон бен Йохай - один из тех мудрецов, которые за этой двойственностью искали единство и обрели его, поднявшись мыслью туда, где противостояние разрешается. Раби Шимон говорит: Есть три венца. Венец Торы, венец священства и венец царства. А венец доброго имени возносится над ними всеми (Авот, 4,13). Доброго (Тов) - имеющего природу света, который был сотворен в первый день. И увидел Бог, что свет хорош (Тов) (Берешит, 1,4). В свете, сотворенном Святым, благословен Он, в первый день, человек видит и прозревает от одного предела вселенной до другого (Шемот раба, 35, 1). Но этот свет был, по преданию, сокрыт, и лишь немногие достаиваются видеть его при жизни. Сказал он ему: вовсе не достигли мы предела мысли раби Шимона (Минхот, 4а). И поэтому, очевидно, законодательные мнения раби Шимона очень редко становятся общепринятыми.
Точно такая же судьба и у hалахических решений раби Мейера, старшего товарища раби Шимона. Почему не приняли hалаху раби Мейера? Потому что не могли Собратья его постичь предела его мысли (Эрувин, 13б). Возможно, здесь ответ на тот вопрос, который многие задавали при появлении Зохара: если раби Шимон бен Йохай столь умудрен в тайнах, почему `Галаха редко идет вслед за ним?
Но в неразрешенных ситуациях, когда другие мнения неприемлемы, мнение раби Шимона становится проблеском запредельной надежды: Пойдем и обопремся на мнение раби Шимона (Хулин, 36а), Достоин он, раби Шимон бен Йохай, чтобы опереться на него в трудную минуту (Берахот, 9а). Любопытно, что традиция точно так же отнеслась к hалахическим мнениям Зохара.
Где источник этого величия мысли, этой высоты прозрения? Главным образом, в особом отношении к заповеди изучения Торы. Раби Шимон в Талмуде (точно так же, как и раби Шимон в Зохаре) - это человек, погруженный в Тору целиком, без остатка. Собратья, занимающиеся Торой, прерываются для чтения Шема, но могут не прерываться для молитвы. Сказал раби Йоханан: Имеются в виду лишь такие, как раби Шимон бен Йохай и Собратья его, для которых Тора - это их ремесло (Шабат, 11а). Изучение Торы для раби Шимона - это наиболее прочная связь со Всевышним, и поэтому в сравнении с Торой любая вещь в мире теряет свое значение. Ибо от Тебя - все, и из руки Твоей мы даем Тебе (1 Диврей, 29, 14). Раби Шимон говорит - тот, кто идет по дороге и учит, и прерывает учение свое, говоря: как прекрасно дерево это, как прекрасна пашня эта! - его сравнивает Писание с приговоренным к смерти (Абот, 3, 7). Но мало уметь отрешаться от красот мира. Преданность вечному должна быть совершенной, вытесняя всякую повседневную заботу, все преходящее. Раби Шимон бен Йохай говорит: Следует ли человеку пахать во время пахоты, сеять во время сева, жать во время жатвы, молотить во время молотьбы, провеивать во время ветра? Когда же Тору учить? Но вот как. Если сыны Исраэля выполняют волю Всевышнего, то работа их выполняется другими, как сказано (Ишая, 61, 5): И встанут чужие и будут пасти овец ваших и т. д. А если сыны Исраэля не выполняют волю Всевышнего, то сами делают работу свою, как сказано (Деварим, 11,14): И соберешь пшеницу твою и т. д. И еще чужая работа выполняется ими, как сказано (Там же, 28,48): И будешь работать на врагов твоих и т. д. (Берахот, 35б). То есть раби Шимон требует от человека столь высокой степени отрешенности от мира, такого погружения в Тору, которое возможно лишь при полном уповании на Всевышнего, об этом сказал царь Давид (Теhилим, 25,15): Глаза мои постоянно к Господу, ибо Он избавляет от ловушки ноги мои. И редко сынам человеческим удается достигнуть этого. Сказал Абая: Многие делали так, как раби Шимон, и не получалось у них (Берахот, там же).
О том, как раби Шимон изучал Тору и как обучал других, написано в трактате Гитин (67а): Раби Шимон перемалывает (то есть учит) много, а выбрасывает (то есть забывает) мало. Наставник забывает мало, а то, что выбрасывает - это отруби. И так сказал раби Шимон своим ученикам: Сыны мои, учите мои правила толкования, ибо мои правила толкования - это возношение от возношения (то есть самое отборное) из правил раби Акивы.
Нелегко понять из Талмуда, в чем состояли эти методы толкования. И даже тогда, когда там имеются намеки на особенности подхода раби Шимона к проблемам Торы, остается неясным, указывают ли они на то, что он назвал своими методами толкования. Мы упомянем лишь две такие особенности. Первая это поиск смысла, когда вывод делается не из толкования отдельных слов Писания, а отыскивается внутренняя идея, которая за словами Писания стоит. И для составителей Талмуда очевидно, что толковать таким образом - это манера раби Шимона. И в тех случаях, когда полученный таким способом вывод приводится в Мишне или Барайте анонимно, Талмуд поясняет: Это раби Шимон, ибо именно он истолковывает смыслы Писания (Йома, 43б; Бава Меция, 115а; Санhедрин, 16б).
Вторая особенность - это формулировка общих положений, например: Раби Шимон говорит: Три меры в первинках и т. д. (Бикурим 3,10), Четыре общих правила приводил раби Шимон о жертвоприношениях и т. д. (Зевахим 119б).
