Павел Михалицын - Мудрость Пятикнижия Моисеева
Безусловно, события установления праздника ветхозаветной Пасхи имеют непосредственную связь и с событиями Пасхи христианской. Агнец, закалываемый в праздничную ночь, по согласному святоотеческому толкованию символизировал Иисуса Христа, претерпевшего распятие для спасения погибающего человечества.
Последнего удара не выдержало высокомерие фараона. Узнав о страшном бедствии, постигшем страну и его собственный дом, он еще ночью призвал Моисея и Аарона и с отчаянием сказал им: «встаньте, выйдите из среды народа моего, – возьмите все и идите, и благословите меня», – как бы сквозь слезы добавил убитый горем фараон. Теперь уже и сами египтяне, пораженные ужасом, торопили израильтян к выходу из страны: иначе, говорили они, «мы все помрем». И народ двинулся в путь, собираясь под знаменами своих старейшин и сосредоточиваясь вокруг главного знамени, где находилась душа всего движения – вождь и освободитель народа Моисей.
Переход через Красное море и гибель египетской армии
Проводником освободившегося Израиля стал Сам Господь Бог: «Господь же шел пред ними днем в столпе облачном, показывая им путь, а ночью в столпе огненном, светя им, дабы идти им и днем и ночью. Не отлучался столп облачный днем и столп огненный ночью от лица [всего] народа» (Исх. 13, 21–22). Сам Бог и повел евреев тем путем, который был для них наиболее подходящий, а это и был путь к Чермному (Красному) морю. А что же происходило в Египте? Там был объявлен всенародный траур, по окончании которого фараон и его окружение, а с ними и все египтяне, захотели отомстить евреям за гибель их детей. С поспешностью был собран мощный и довольно многочисленный военный отряд, который отправился в погоню. Если учесть мобильность и быстроходность египетской конницы, то становится понятным, почему армия фараона довольно быстро нагнала Моисея. Столкновение должно было произойти в пустыне, неподалеку от побережья Красного моря. Внезапность появления египетской армии вызвала панику в рядах евреев. Положение до предела осложнялось и местоположением израильтян: перед ними было море, сзади – египтяне, с флангов – пустыня. Гибель казалось неминуемой. Но Господь не для того вывел свой народ, чтобы погубить его в пустыне. Он повелевает пророку Моисею, и тот протягивает свою руку на море, и сильный северо-восточный ветер с такою яростью стал гнать воду, что море сделалось сушею: «и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше; воды же им были стеною по правую и по левую сторону» (Исх. 14, 21–22), защищая боковые подступы к переходу. Буря настолько задержала в таком положении воду, что израильтяне успели перебраться на ту сторону моря со всеми своими стадами, естественно, торопясь под влиянием страха надвигавшейся погони. В порыве страсти фараон со всей своей армией также устремился в море за евреями, но «простер Моисей руку свою на море, и к утру вода возвратилась в свое место; а Египтяне бежали навстречу [воде]. Так потопил Господь Египтян среди моря. И вода возвратилась и покрыла колесницы и всадников всего войска фараонова, вошедших за ними в море; не осталось ни одного из них» (Исх. 14, 27–28). Величие и масштаб этого чуда были настолько велики, что не только в ветхозаветной, но и в христианской Церкви оно вспоминается на каждом богослужении, а его символический смысл навсегда связан с совершением таинства Крещения, в котором человек в водах купели спасается от духовного «фараона»-диавола и его армии.
Израиль в пустыне
Торжественно отпраздновав победу и чудесное избавление, Моисей и его народ отправились в сторону горы Синай. Во время этого путешествия евреи постоянно роптали на пророка. Один раз этот ропот достиг своего апогея: «И возроптало все общество сынов Израилевых на Моисея и Аарона в пустыне, и сказали им сыны Израилевы: о, если бы мы умерли от руки Господней в земле Египетской, когда мы сидели у котлов с мясом, когда мы ели хлеб досыта! ибо вывели вы нас в эту пустыню, чтобы все собрание это уморить голодом» (Исх. 16, 2–3). Люди вспомнили оседлое жилье в Египте, и, как это часто бывает, воспоминания прошлого предстали в максимально идеализированном виде. В связи с непрекращающимся возмущением Бог через Моисея совершает небывалые чудеса: из мертвой скалы бьет живительный источник, вода в оазисе Мерра становится пригодной для питья, чудесная манна падает прямо с неба, стаи перепелов насыщают людей мясом. Но всего этого мало, народ быстро привыкает к чудесам и необычным явлениям. Их уже не удивляют чудеса, им нужна устойчивая повседневность и спокойная рутина размеренной жизни. На пути к Синаю происходит и первое военное столкновение израильтян с местным племенем амаликитян. Несмотря на все военные хитрости, евреи победили только благодаря молитве Моисея и его крестообразно поднятым рукам. Наконец многотысячная процессия во главе с пророком Моисеем достигла подножия горы Синай (Хорив).
Синайский декалог. Теократия. Скиния – первый храм Богу Живому
«Моисей взошел к Богу [на гору], и воззвал к нему Господь с горы…» (Исх. 19, 3). Такими словами начинается один из самых таинственных моментов в человеческой истории – заключение Завета на горе Синай, или Синайское Законодательство. Вообще понятие «Ветхий Завет» ассоциируется именно с этим моментом в истории богоизбранного народа. Отечественный библеист прот. А. Мень красочно описывает это событие: «В момент заключения Завета обнаженные скалы и уступы Синая покрываются облаком, из среды которого сверкает огонь и раздается “звук трубный”. Библейская картина бури и грозы поэтически выражает величие и Славу Сущего, являющего Себя твари. Эти образы проходят через весь Ветхий и Новый Завет до самого Апокалипсиса. Раскаты небесных громов означают “глас Божий” (см. Пс. 28). Народу Божию нужно проникнуться благоговейным трепетом, “страхом” перед лицом Господа, поэтому он не должен приближаться к горе, оставаясь за определенной чертой. Тот, Кто заключает с ним Завет – не бог какой-либо одной стихии, а таинственный и непостижимый Владыка Вселенной»[81].
Здесь, на священном Синае, Бог заключает с Израилем в лице Моисея Завет. «Слово “Завет”, или “Союз” (евр. Бери́т), – пишет прот. Александр, – первоначально было юридическим термином. Союзы регулировали отношения между племенами и царствами. Но Моисеев Завет заключает в себе новый смысл: он говорит о тайне избрания Богом определенной группы людей, предназначенных для Его провиденциальных целей. Он говорит о создании нового народа, образованного из нестройной толпы рабов, в том числе и иноплеменных. Народ этот творится по воле Божией, а не естественным путем. В основу его жизни полагается Завет с Богом. В Его Домостроительстве Израилю предстоит стать духовной общностью, Церковью. Синайский Завет выражен в формуле, напоминающей брачный договор: “Вы будете Моим народом, а Я буду вашим Богом”. Иными словами, цель Завета – единение Сущего с людьми»[82].
Предписаниями этого Завета стали десять заповедей Бога, или Декалог.
В первой из них открывался народу Сам Яхве как Бог, чудесное водительство которого израильтяне уже знали и могущество которого проявлено было ради них: это Он вывел их из Египта, открыл им путь по морю и ниспроверг могущество фараона и его воинства. Он не плод игры воображения, не простой символ сил природы, подобно идолам язычников; не простое отвлечение, подобно богам Нила, неспособным сочувствовать человеку или любовно нисходить к его нуждам и потребностям ума и сердца. Нет, Он показал уже, каким сильным помощником Он служит для тех, кто полагается на Него. Он и теперь был с ними и говорил с ними языком человеческим. Но, будучи так близок к ним и милостив, будучи единым живым Богом со всеми свойствами личного бытия, Он, однако же, невидим, и нет Ему никакого подобия ни на небе, ни на земле.
Имя Яхве так свято, что не должно произносить его напрасно, а тем более не должно придавать его какому-нибудь из суетных призрачных идолов или языческих богов, потому что в сравнении с Ним все другие боги суть простое ничтожество (третья заповедь).
Соблюдение субботы прекращением всякой работы в седьмой день было древним обычаем, ведшим свое происхождение от Адама; но теперь он подтвержден был законодательною силой как необходимый для усиления религиозного чувства, периодического восстановления сил и доставления необходимого отдыха человеку и животным (четвертая заповедь).
Почтение к родителям издавна также считалось нравственною обязанностью детей, но это естественное чувство не имело еще высшего законодательного определения и потому у большинства народов преобладало вопиющее варварство. У некоторых народов древности был даже обычай предавать смерти своих престарелых родителей или оставлять их беспомощными. Среди древних народов мать вообще занимала низшее положение и по смерти своего мужа становилась в подчиненное положение к своему старшему сыну. Но теперь было заповедано, что сын, даже сделавшись главою семейства, должен так же почитать мать свою, как почитал отца (пятая заповедь).
