Лактанций - Творения
17.1. Вследствие этих рассуждений стоики по — другому толкуют богов и, поскольку не понимают, в чем истина, пытаются соединить их с пониманием природных вещей. Следуя им, Цицерон высказал такую мысль о богах и о веровании в них: 2. «Неужели вы не видите, что от правильного и полезного познания природных вещей рассудок человеческий был отвлечен в мир выдуманных и ложных богов? Это породило ложные мнения, ошибки, вносящие путаницу, и почти бабьи суеверия. И вот: нам известны уже и облик богов, и возраст, и одежда, и украшения, их родословия, браки, все родственные отношения, и все это было перенесено на них д ля того, чтобы уподобить их слабому человечеству».[158] Что можно сказать более ясно и более истинно? 3. Глава римской философии и человек, не менее одаренный, чем самый выдающийся жрец, засвидетельствовал, что культ богов является почти бабьим суеверием; жаловался, что ложными мнениями, ошибками, вносящими путаницу, люди были сбиты с толку. 4. Ведь вся третья книга О природе богов ниспровергает и разрушает подобные верования. Что же мы можем добавить? Неужели мы можем превзойти в красноречии Цицерона? Вовсе нет. Однако ему не хватило уверенности, поскольку не знал он истины, что честно сам признал в том же сочинении. Ибо он говорил, что «скорее мог бы сказать, чего нет, чем то, что есть»;[159] т. е. признавал, что понимает, где ложное, но не знает истины.
5. Итак, ясно, что те, кто считаются богами, были людьми, память о которых была увековечена после смерти. Возраст же у них различный, и внешность у каждого своя потому, что статуи изображают их именно в том облике и в том возрасте, какими застала их смерть. 6. Давайте рассмотрим, если угодно, горести несчастных богов. Исида потеряла сына,[160]
Церера — дочь.[161] Изгнанная и скитающаяся по всей земле Латона[162] едва нашла ничтожный остров, чтобы на нем родить. 7. Мать богов полюбила юного и прекрасного бога и его же, застигнутого с любовницей, заставила оскопить себя и сделала кастратом;[163] и поэтому теперь жрецы Галлии совершают в его честь богослужения. Юнона решительным образом преследовала соперниц, поскольку сама не могла родить от брата. 8. Варрон пишет, что остров Самос прежде назывался Парфе — ния,[164] поскольку там росла Юнона и там же она вышла замуж за Юпитера. Так вот, на Самосе находится ее знаменитый и весьма древний храм, а также изваяна статуя, изображающая ее в брачном наряде, и там проводятся в ее честь ежегодные богослужения в виде брачной церемонии. Если же она взрослела, если сначала была девушкой, а потом женщиной, то пусть тот, кто не видит, что она была человеком, признает себя животным. 9. А что мне сказать о непристойности Венеры, самой развращенной среди всех, не только богов, но и людей? И действительно, она от известного срама с Марсом родила Гармонию, от Меркурия — Гермафродита, который был рожден полуженщиной — полумужчиной, от Юпитера — Купидона, от Анхиса — Энея, от Бута — Эрикса, от Адониса же никого не смогла родить, поскольку тот псгиб еще ребенком, когда его ранил кабан.[165]10. Она первой, как рассказывается в Священной истории, изобрела ремесло проституции и обучала ему женщин на Кипре, чтобы они зарабатывали, торгуя своим телом. Она приказывала им делать это для того, чтобы [другим] не казалось, будто она единственная из всех женщин распутна и жаждет мужчин. 11. Или она имела нечто, свойственное божеству, та, чьи прелюбодеяния многочисленнее, чем ее потомство? Но даже те женщины [т. е. другие богини, о которых рассказывается ниже. — Прим. Пер.] не могли сохранить безупречную нравственность. А откуда был рожден Эрихтоний? Неужели из земли, как это хотят видеть поэты? Но пусть это прояснит само дело. 12. Так вот, когда Вулкан изготовлял оружие для богов и Юпитер предложил ему выбрать награду, какую бы он хотел для себя получить, и поклялся, как обычно, водами подземными, что ни в чем не откажет, тогда хромой мастер попросил в жены Минерву. 13. Этот великий Юпитер, связанный данной клятвой, не мог отказать, но все же призвал Минерву сопротивляться и защищать целомудренность. Тогда в ходе той борьбы, как говорят, Вулкан пролил семя на землю, отчего был рожден Эрихтоний, и было дано ему имя от слов «эрида»[166] и «хтонос»[167], что означает «от борьбы и земли». 14. Так почему дева [Минерва] этого ребенка, заперев и запечатав его со змеей, передала трем дочерям Кек — ропа? Здесь явно, как я полагаю, [была] преступная связь, которую никоим образом нельзя было открывать. 15. Другая [Диана], когда чуть не погубила возлюбленного своего [Ипполита], которого разорвали скакуны, в исступленном летящие страхе,[168] позвала для заботы о юноше превосходнейшего врачевателя Асклепия. И, излеченный, он
…унесен благодатной Дианой
В рощи Эгерии был и сокрыт в приюте надежном.
Имя себе изменил и назвавшись Вирбием, здесь он
Век в безвестности свой средь лесов провел италийских.[169]
16. Что же означает эта столь волнующая и столь чуткая забота? Что за надежный приют? Что за удаление и куда, к женщине ли, или в уединение? Далее, что за изменение имени? Наконец, что за столь ярое исступление скакунов? Что все это означает, если не рассказ о позоре и девичьей, по крайней мере, любви? 17. Ясно, что столько усилий она приложила ради столь верного юноши, который отверг домогательства влюбленной в него мачехи.
18.1. Этим отрывком должны быть изобличены также те, кто, хотя и допускают, что богами стали люди, все же прославляют и превозносят их либо за доблесть, как Геркулеса, либо за дары, как Цереру и Либера, либо за изобретения искусств, как Эскулапа и Минерву. 2. Я на отдельных фактах покажу, что весьма вздорно, весьма недостойно все то, из‑за чего люди оскверняют себя непростительным злодеянием и становятся врагами Богу, когда, оставляя Его без внимания, устанавливают священнодействия в честь смертных.
3. Они говорят, что это добродетель поднимает людей на небо; однако [имеют в виду] не ту добродетель, о которой рассуждают философы и которая относится к достоянию души, но ту телесную [доблесть], которая утверждается героическими поступками и которая, поскольку у Геркулеса она была исключительной, обеспечила ему, как считается, бессмертие. 4. Кто глуп и вздорен настолько, что полагает телесную силу богоподобной или считает человеческое [состояние] значительным, в то время как люди гибнут от более сильных животных, часто изнемогают от единственной болезни или ослабевают от старости и умирают?
5. Так вот, тот Геркулес, когда увидел, что мускулы его становятся безобразными от язв, не захотел излечить себя, не захотел дожить до старости, только чтобы никогда не увидеть себя более слабым и обезображенным. 6. Полагают, что он поднялся на небо из костра, на котором сжег себя заживо. Те самые подвиги, которые вызывают столь нелепейший восторг, были запечатлены в изваяниях и увековечены в изображениях, чтобы вечно пребывали памятники для подтверждения глупости тех, кто верит, что богами становятся вследствие убийства дикий зверей. 7. Но в этом, по — видимому, вина греков, которые всегда принимают ничтожнейшие деяния за величайшие [подвиги]. 8. Неужели наши в этом мудрее, когда они презирают атлетическую доблесть, поскольку она ничему не противодействует, но царственной [доблестью], за то, что она имеет обыкновение наносить повсеместно ущерб, восхищаются настолько, что полагают, будто бы храбрейшие и воинст — веннейшие полководцы находятся в числе богов и будто бы не существует никакой иной дороги к бессмертию, кроме руководства войском, захвата чужого добра, уничтожения городов, разрушения крепостей, убийства или порабощения свободных людей? 9. Чем больше, очевидно, они избивали людей, грабили их и убивали, тем более благородными и более славными они себя считали, и, привлеченные образом пустой славы, присвоили себе своими злодеяниями имя добродетели. 10. Я бы предпочел, чтобы [люди] выдумывали себе богов [из героев], убивавших диких зверей, нежели прославляли бессмертие, купленное ценой такой крови. Если кто‑то умертвил одного человека, то он слывет за нечестивца и преступника, и полагают, что у него нет права вступить в земное обиталище богов. Зато тот, кто убил неимоверное множество людей, кто залил поля [сражений] кровью, кто обагрил ею реки, не только [впускается] в храм, но и возводится на небо. 11. У Энния так сказал Африкан:
Если кому и позволено в небо к бессмертным подняться,
Мне одному отворятся великие неба ворота.[170]
Надо полагать, за то, что он убил и искалечил невероятное количество людей. 12. О, в каких потемках пребываешь ты, Африкан! Или, вернее, [как заблуждаешься ты], поэт, когда полагаешь, что через убийство и кровь открывается людям вход на небо! 13. С этим пустословием соглашается и Цицерон. «Да, Африкан, — говорит он, — ведь и Геркулесу те врата открыты по той же причине».[171]14. Будто бы Цицерон сам был привратником на небе, когда это происходило! Я даже не могу определить, плакать мне или смеяться, когда я вижу, что почтенные ученые и, как они сами себе кажутся, мудрые мужи катятся по волнам достойных сожаления заблуждений. 15. Если то, [что приписывают Геркулесу и Сципиону], есть добродетель, которая нас делает бессмертными, я предпочту умереть сам, чем погубить множество людей. 16. Если нельзя получить бессмертия иначе, как только через кровопролитие, что же будет, если все согласятся жить в согласии? Что, действительно, произойдет, если, презрев пагубное и преступное безумие, люди захотят стать незлобивыми и справедливыми? 17. Неужели тогда никто не будет достоин неба? Неужели исчезнет добродетель, если людям не дано будет творить жестокость в отношении [других] людей? Однако те, кто высшей славой считают разрушение городов и [покорение] народов, не стремятся установить мир для народов; они нападают, свирепствуют и, неся несправедливость, разрушают человеческую общность, чтобы они смогли иметь врага, от которого потом более сами страдают, нежели его беспокоят.
