Александр Мень - От рабства к свободе
Здесь есть, конечно, некоторая аналогия с индийской и греческой мистикой, но там происходит слияние человека с Абсолютом вплоть до растворения его личности. Между тем в библейском профе-тизме этого нет.
Профетизм — слово, распространенное в науке и обозначающее пророческое движение. Оно происходит от греческого профётес — «пророк». Слово профетес удачно переводит древнееврейское слово нави: это не предсказатель, а вестник, передатчик чего-то, провозвестник, тот, кто говорит от чьего-либо лица.
Амос — фигура исключительно важная. Знаменитый историк Арнольд Тойнби ставит его в ряд великих основателей религий наряду с Буддой, Эхнатоном, Лао-цзы, Заратустрой и другими. Но не таким считал себя сам Амос. Он считал себя возродителем и продолжателем некой древней традиции, которая уже существовала задолго до него. Это традиция пустыни, традиция свободной жизни при Моисее, традиция вольной теократии, когда не было царя, но только Бог властвовал над народом! Разумеется, в его преломлении этот период уже несколько идеализирован.
Амос выступает как совершенно невероятная в истории фигура. Это человек, который приходит в Вефиль с проповедью покаяния и бросает обвинение всему народу. И когда его прогоняют из святилища, он возвращается к себе в Текоа, садится и пишет. Так были созданы первые строки сборника «Поздние пророки». Потом его изречения были собраны учениками — когда, точно не известно, но, вероятно, достаточно рано, — и этим было положено начало той части Библии, в которую вошли речения всех последующих пророков-писателей.
Сборник состоит из следующих писаний: Великие пророки и Малые. «Великие» в данном случае означает большие по объему, а не по значению. Ибо Амос, написавший очень маленькую книгу, на самом деле величайший из пророков, по крайней мере, один из величайших.
Великие пророки — это Исайя, Иеремия, Иезекииль. Малых пророков — 12. Это специальный сборник, вы догадываетесь, что число 12 — символическое число полноты праведников, это избранные: Амос, Осия, Иона, Авдий, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Малахия, Захария, Иоиль.
Когда мы берем этот сборник в руки и спрашиваем: кто его писал? — мы получаем достаточно четкий ответ, потому что это наиболее аутентичная, наиболее авторская часть во всем Ветхом Завете. Если Моисей лишь закладывал основание Пятикнижия, а имена авторов Исторических книг нам не известны, то здесь мы имеем авторские произведения. Не только заголовки, но и само содержание, и всевозможные автобиографические аллюзии, и, наконец, биографические вставки позволяют утверждать, что эти книги писались именно теми, чьи имена они носят.
Правда, некоторые книги впоследствии были признаны составными. Об этом я скажу позже. Но заранее отмечу, что книга пророка Исайи — это не книга, которую в VIII веке написал целиком младший современник Амоса — Исайя, а это собрание речений всей его ттткольт. А школа его существовала несколько столетий, по-видимому, вплоть до IV века до нашей эры. Здесь присутствовал элемент анонимности. Но это исключение.
Нельзя сказать, что все основы, которые были заложены в Пятикнижии, в пророчествах интеллектуально истолкованы, осмыслены. Нет, это не толкование. «Так говорит Господь!» — возвещает пророк, то есть это его интуитивное, глубинное, мистическое продолжение того, что там было.
Пророк — это не мыслитель, который «вычисляет» истину, а это тот, через которого истина проходит как молния, и он сам становится носителем ее заряда. Я уже говорил вам, что здесь полностью отсутствует восточное, дальневосточное представление о растворении личности в Абсолюте.
Пророк всегда сохраняет себя, даже находясь перед лицом Божьим. Более того, он сохраняет ка-кие-то собственные взгляды, привязанности и вкусы. И ему иногда совсем не по душе то, что он вынужден говорить. Но «Когда Бог повелевает — кто не станет пророчествовать?»
Он говорит невольно, и в то же время — добровольно. Здесь некоторая тайна. Забегая вперед, скажу про пророка Исайю: когда он увидел видение Божье и услышал внутри себя голос Бога, спрашивающий: «Кто пойдет для нас?» —, он ответил: Хине анй — «Вот я, пошли меня!» То есть, пророк готов участвовать в космическом, историческом деле Божьем.
Я прочту вам несколько строк из пророка Амоса, которые характеризуют его учение. Прежде всего, он ставит проблему религиозного призвания народа. Религиозное призвание, говорит он, это не привилегия, это не повод для превозношения. «Только вас признал Я из всех племен земли…» Буквально там сказано йада — «познал», то есть приблизил для какой-то особой цели. И далее: «Потому и взыщу с вас за все беззакония ваши» (3.2). То есть призвание оказывается источником огромной ответственности.
Люди из уст в уста передавали слова о «светлом будущем» — тогда оно называлось «день Госпо-день». День Господень — день победы и торжества! Но понимали это всегда достаточно тривиально: как победу над врагами. А Амос говорит:
Горе желающим дня Господня.
Для чего вам этот день Господень?
он тьма, а не свет.
Почему тьма? Потому что встреча греховного общества — в данном случае греховной Церкви — с Богом правды — это не встреча господина с толпой, которой он покровительствует. А Бог приходит как Судья, и Судья нелицеприятный. Поэтому эта встреча будет как грозовой раскат, как разряд молнии. А люди думают, что национальными, традиционными, художественными, эстетическими вещами можно затуманить очи Божьи.
Можно устраивать праздники, можно приносить жертвы, можно кадить ладаном, можно украшать храм, можно вспоминать о былых деяниях предков и так далее, и продолжать жить так, как тебе хочется, жить не по Божьему закону, а по волчьему.
Поэтому Бог говорит им:
Ненавижу, отвергаю праздники ваши!..
Не вдыхаю жертв во время торжественных собраний ваших…
Это такой натуралистический оборот, потому что считалось, что аромат ладана поднимается к Богу.
Если вознесете Мне всесожжение и хлебные дары,
(хлеб раскладывали перед алтарем)
Я не приму их.
И не воззрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших!
Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать!..
(5.21–23)
Почему так? Ведь это народное, прекрасное, традиционное, благочестивое. Почему же Бог отворачивается от этого? Это неслыханно, этого никогда не было в истории религии. Более того, примитивные люди думали, что Бога таким образом можно и задобрить: поставить Ему большую свечу, выражаясь на нашем языке, — и все будет в порядке: сквитались.
Пусть, как вода,
(которой поливали перед алтарем) течет суд,
(то есть правосудие; буквально это означает справедливость)
и правда — как сильный поток!
(5. 24)
Обращаю внимание ваше на литературную сторону. Вот типичный пример поэтических симметрий. Я уже вам об этом говорил, еще раз напоминаю. Библейская поэзия строится не на ритме, обычном для нас, и не на рифме, а на варьировании одной и той же мысли дважды в разных вариантах.
«Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток». Это одно и то же, образы повторяются.
И дальше Амос говорит странные для людей слова — для тех, кто считал, что Моисей заповедал очень много всяких обрядов; до сих пор очень многие люди, израильтяне и иудеи, верят в это. Он спрашивает:
Приносили ли вы Мне жертвы и хлебные дары в пустыне в течение сорока лет, дом Израилев?
(5. 25)
Оказывается, нужно иное: совсем не так уж важны эти дары — и какие в пустыне могут быть хлебные дары, когда никто там не сеял и не жал?
Он обращается к богатым людям. Богатые люди всегда считались любимцами богов. И это есте-стественно — потому что к ним шла удача. А оказывается, согласно откровению Божию, это не так.
Вы построите дома из тесаных камней, а жить там не будете.
Разведете прекрасные виноградники, а вино из них не будете пить.
(5.11)
Это опять симметрия, но антитетическая: построите — но не будете пользоваться.
Ибо Я знаю, как многочисленны преступления ваши и как тяжки грехи ваши: вы враги правого, берете взятки, и извращаете в суде дела бедных! Поэтому разумный безмолвствует в это время,
ибо злое это время.
(5.12–13)
Смотрите, когда это было сказано: «разумный безмолвствует в это время, ибо это злое время».
За восемь веков до нашей эры люди уже учились политическому безмолвию, когда надо было держать язык за зубами.
Дальше призыв:
Ищите добра, а не зла,
чтобы вам остаться в живых… Восстановите у ворот правосудие;
может быть, Господь Бог Саваоф помилует остаток Иосифов.
(5. 14–15)
Почему «у ворот» правосудие? Потому что у ворот храма находилось место, где совершались все тяжбы, разбирались все дела, то есть это было место, где правовое общество делало первые шаги.
