Алексей Лосев - Античный космос и современная наука
d) В–четвертых, наконец, эволюция неоплатонизма привела и к максимально разработанной мифологической природе Идеи–Чтойности–Имени. Миф отличается от идеи, или символа, тем, что это есть интеллигенция, т. е. интеллигенция как символ и символ как интеллигенция. Так как платонизм чужд всякого новоевропейского субъективизма, то смысл, о котором он говорит в отношении идеи или символа, не может быть в зависимости от какого–то отдельного субъекта. Этот смысл, эта идея, этот символ сами же и полагают себя как себя, т. е. сами с собой самосоотно–сятся. Это значит, что они мыслят себя, мыслительно и умно со¬зерцают себя. Но, мысля себя, они сами полагают границу для себя, ибо эта граница, необходимая для мышления, есть они сами. След., есть и иное за этой границей, есть переход за эту границу, есть стремление во–вне, есть воля. Единое (Plot. VI 8), желая утвердить себя как себя, устремляется вне себя, волей своей устремляется к иному, и поэтому есть и мышление себя самого и воля к себе и иному. Но волевое растекание привело бы к абсолютному распылению Единого, если бы оно не продолжало в то же время и сдерживать себя самого своими же собственными границами, т. е. самим же собою. Отсюда, оно, выходя в мышле¬нии к созерцанию себя и иного и в воле — к устремлению на себя и на иное, в вечном умном покое души возвращается к себе самому и как бы вращается в своих собственных границах, буду¬чи и мышлением, но — себя самого, и волей, но — не уходящей в беспредельность, а равномерно вращающейся в своих собствен¬ных границах. Это — то, что в новой философии получило назва¬ние чувства. Платоники называют это жизнью, умным, покоем, блаженным пребыванием вечности в себе. Так символ становится самосознающей, самоволящей, самочувствующей сущностью, или личностью. (О мифологии Плотина, Прокла и Дамаския см. прим. 26 и — о более древней — прим. 16.) А отсюда — боги, демоны, герои и люди, вся эта наивная и детская, примитивная действительность, где первые радости жизненных ощущений сли¬ты в неразрывное целое с гениальностью художественной фанта¬зии и последней четкостью утонченных диалектических построе¬ний. Вечность, о которой еще Гераклит говорил, что она есть дитя играющее, и вся эта божественная «трагедия и комедия жизни» (Plat. Phileb. 50b) со всеми их наивностями, глупостями и трога¬тельной беспомощностью, со всей хрупкостью, бессилием и по¬кинутостью, со всей силой, величием и победой, все эти Диоме¬ды //В первом изд.: Ахиллы.//, наивно ранящие Афродит, все эти Аресы, пойманные на ложе, на самом месте романического приключения, и скованные в таком виде с возлюбленной Гефестом при общем смехе всех блаженных небожителей, — словом, весь космос, весь Античный Космос есть эта невинная и гениальная, простодушно–милая и до последней жестокости утонченная, блаженно–равнодушная диалектическая игра Абсолюта с самим собой, неустанно порож¬дающего из себя неисследимое море идей–символов, демиургий–ных именований и непрестанно пожирающего и поглощающего их в бездну своих темных глубин.
Прокл, давший до тонкости разработанную диалектику гре–ческой мифологии, и тут оказался величайшим мыслителем, в котором вся античная религия, философия, мифология и наука нашли своего последнего и самого гениального выразителя и за–вершителя. Платоно–Аристотелева Идея–Чтойность, созревшая в Плотине в законченный цельный организм, дала в Прокле по–следнюю эволюцию своей числовой, умно–смысловой, ономати–чески–символической и мифологической стихии. В нем античная философия истощает свою последнюю энергию, ибо дает послед¬нее осознание всего тысячелетнего языческого опыта. И мы зна¬ем, что его школа и была последней философской школой умира¬ющего язычества. Вскоре исчезла и она, как потухла и померкла вся античность, бессильная перед своими могущественными врагами. И теперь, только после больших усилий, после много¬летнего изучения всякого неинтересного материала, всего этого археологического мусора древних языков, религии, философии, науки, после изучения сотен всяких разноязычных авторов, больших и малых, начинаем наконец понимать всю красоту и блеск, всю страстность и все спокойное величие этих забытых памятников человеческого творчества — творений неоплатони¬ков, и прежде всего Прокла. Окажутся ли будущие исследовате¬ли Прокла в более счастливых условиях, чем мы? Вопрос этбт есть вопрос о судьбах нашей собственной философии и культуры.
Комментарии
1
См.: Лосев А. Ф. Из воспоминаний // Студенческий меридиан. 1990. № 5. С. 29—32. Все ссылки на вошедшие в том работы даются по настоящему изданию, остальные — по первому.
2
См.: Письма А. Ф. Лосева к В. Знаменской: Из жизни студента начала века. Юность Алексея Лосева // Студенческий меридиан. 1989. № 5. С. 49—54; № 6. С. 41—45.
3
Лосев А. Ф. Эрос у Платона // Вопросы философии. 1988. N1? 12. С. 121 — 139.
4
Напечатана в книге: Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. М., 1990. С. 256—301.
5
А. Ф. Лосев даже и не подозревал до 1983 г. о выходе статьи и узнал об этом из библиографии своих трудов, помещенной в переизданной М. Хагемейстером «Диалектике художественной формы» (Мюнхен, 1983 г.). Читатели и сам автор познакомились с данной статьей в обратном переводе с немецкого на русский язык (подлинник не сохранился) только в 1988 г. См.: Бюллетень «Век XX и мир». 1988. N° 2—3; полностью, т. е. со всеми цитируемыми текстами, статья напечатана в книге: Лосев А. Ф. Страсть к диалектике. С. 68—101.
6
Лосев Л. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930. С. 685.
7
Разъяснение об «издании автора» Алексей Федорович дал в интервью Вл. Лазареву (Альманах библиофила. Вып. 14. 1983. С. 22—32). Объяснение, приведенное в «Вестнике древней истории» (1989. № 1. С. 251), ошибочно.
8
Первый подробный отзыв о книгах А. Ф. Лосева 20–х годов см.: Чижевский Дм. Философские искания в Советской России // Современные записки. T. XXXVII. Париж, 1928. С. 501—524.
9
Три письма А. Ф. Лосева к о. П. Флоренскому опубликованы в изд.: Контекст–90. М., 1990. С. 13—17.
10
См. статьи: Постовалова В. И. Штрихи к портрету А. Ф. Лосева; Доброхотов А. Л. Онтология символа в ранних трудах А. Ф. Лосева // Вопросы классической филологии, вып. X. Античность в контексте современности. М., 1990. С. 215—248.
11
В настоящее время мне известны четыре главы этой книги (в рукописи вместе с предисловием), а также завершенная рукопись «Вещь и имя».
12
Воспоминания о Г. Э. Конюсе напечатаны уже после кончины автора: Лосев А. Ф. Памяти одного светлого скептика // Что с нами происходит? Записки современников. М., 1989. С. 182—192.
13
Подробности об этимологии и значениях «слова» в греческом языке см.: Тахо–Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха. М., 1979. Особенно с. 80—92.
14
В деле А. Ф. Лосева (сообщено проф. Ф. Д. Ашниным, которому приношу благодарность) есть сведение о том, что коллегия ОГПУ постановила освободить досрочно А. Ф. Лосева внесудебно 7/ІХ—32 г. Однако в «Трудовом списке А. Ф. Лосева. Б. — Б. Канал ОГПУ. Ст. Медвежья Гора» № 833 дата освобождения — 8/Х—32 г., после чего до осени 1933 г. он оставался в лагере в качестве вольнонаемного.
15
Парадоксально, но факт, что к 90–летию, в 1983 г., Алексей Федорович получил орден Трудового Красного Знамени за подготовку философских кадров — это филолог–то!
16
Алексей Федорович скончался 24 мая 1988 года в день, посвященный св. Кириллу и Мефодию, славянским просветителям, символизирующим единство философии и филологии.
17
Последний труд, который вышел при жизни и под редакцией А. Ф. Лосева и где помещены две его работы, так и называется «Античность как тип культуры». М., 1988.
18
Herod., II, 53.
22
Различие между ними, указанное у Plat. Crat. 4І9е, равно как и некоторое указание на него в Сопѵ. 197d (ίμερου, πόθου πατήρ), а также и позднейшие различения amor и cupido у Serv. Áen. IV, 194 — фактически у Гомера не наблюдаются. Ср.: Homer 11. I, 240; III, 446; V, 740; XIV, 216; XVII, 439. Этимология в Plat. Phaedr. 251с ίμερος от μέρη — фантастична.
24
Кроме еще одного места (201), нигде в «Теогонии» нет никаких упоминаний об Эросе.
26
Χάος от χα — (χαίνω, χάσκω) как φάος от φαίνω, φάω4*, собственно значит — то, что зияет, что открыто, пропасть. Но это меньше всего пустое пространство, как думали многие (ср. Schoemann. Compara–tio theol. Hes. cum Нот. в Opuse. Acad. II, 29): такая абстракция далека от Гесиода. Хаос — бесформенная, воздухо–и тучеподобная материя (Schoemann. De Cup. cosmog. Op. Acad. II, 67—70).
